Книга о табу на знание о том, кто ты - Алан Уотс

Откровенно говоря, этот образ в наши дни стал смехотворным — если, конечно, ты не читал Св. Фому Аквинского, Мартина Бубера или Поля Тиллиха и не понял, что можно быть настоящим иудеем или христианином и при этом не верить буквально в миф о Космическом Родителе Мужского Пола. И даже если ты понял это, очень трудно выйти из сферы влияния этого образа, потому что образы глубже, чем концепции, укореняются в нашем эмоциональном мире. Как благочестивый христианин, ты, возможно, годами повторял слова молитвы: «Отче наш, иже еси на небесах», — и постепенно они сделали своё дело — в один прекрасный день ты действительно стал обращаться с ЭТИМ как с идеализированным отцом — любящим, но строгим мужчиной, то есть неким существом, отличным от тебя самого. Это и понятно, ведь до тех пор, пока ты считаешь себя отдельным эго, ты должен быть отличным от Бога. Однако если ты постиг, что эта форма отождествления является всего лишь социальной условностью, чёткое разграничение между тобой и первичной реальностью больше не имеет смысла.

Более того, молодое поколение в последнее время проявляет растущее нежелание повиноваться родителям и авторитарному обществу. Одна из причин этого кроется в том, что в индустриальном обществе дом является в первую очередь местом для ночлега. Отец в нём не работает, и в результате жена и дети оказываются полностью непричастными к его профессиональным занятиям. Его роль в семье сводится к тому, чтобы приносить в дом деньги. Поэтому, вернувшись домой после работы, он считает своим долгом забывать о ней и развлекаться. Романы, журналы, телевидение и популярные комиксы изображают «папу» в виде неумелого домашнего шута. И этот образ содержит в себе долю правды, потому что папа попался в ловушку одного ложного представления. Ведь в нашем обществе распространено мнение о том, что работа — это просто способ добывания денег, с помощью которых человек может получить всё, что хочет.

Поэтому не удивительно, что всё больше студентов колледжей не желают работать в «мире пап». Они готовы сделать всё для того, чтобы не стать белкой в колесе огромного промышленного механизма — не быть торговым агентом, администратором фирмы, клерком или рабочим, который каждый день ездит на работу из пригорода. Профессионалы — архитекторы, врачи, юристы, священники и учёные — также, как правило, работают вдали от дома. Поэтому многие из них тоже склонны рассматривать свой род деятельности как средство делания денег. Эта тенденция усиливается ещё и тем, что нужды их семей с каждым годом всё больше сводятся к деньгам. В результате получается так, что родители не обучают своему ремеслу детей, и поэтому дети, вырастая, не получают никаких представлений о работе отца и не разделяют его энтузиазма. Вместо этого ребёнка посылают в переполненную школу, в которой подавляющее большинство преподавателей — женщины. В школе ребёнок получает стандартизированное образование, которое готовит его ко всему и в то же время не готовит ни к чему. И которое не имеет ни малейшего отношения к ремеслу его отца.

Помимо этого факта, который уменьшает авторитет отцов, существенно ещё и то, что мы начинаем изменять своё представление о Вселенной. Она теперь кажется нам такой таинственной и впечатляющей, что даже образ самого заботливого из отцов не может больше служить удовлетворительным объяснением её существования. Но здесь мы сталкиваемся со следующим затруднением: мы не можем вообразить себе образ более возвышенный, чем человеческий. Лишь немногие из нас когда-либо виделись с ангелом, и поэтому большинство, вероятно, не узнает его при встрече. В то же время наши представления о безличном или сверхличностном Боге определённо не дотягивают до человеческого уровня разумности. Ведь это в лучшем случае какие-то туманные идеи о студенистом желе, бесцветном свете, гомогенизированном пространстве или чудовищном электрическом разряде. Однако наше представление о человеке тоже меняется. Нам становится всё более ясно, что человеческое существо это не просто всего лишь физический организм. Моё тело включает в себя и всё моё окружение, и поэтому должно измеряться не сантиметрами, а миллиардами световых лет.

До сих пор поэты и философы использовали огромные пространственно-временные масштабы Вселенной в качестве предлога для рассуждений о незначительности человека. Но при этом забывали, что именно человек, наделённый «этим своим волшебным мозгом», превращает все эти многочисленные электрические вибрации в свет и цвет, форму и звук, большое и малое, твёрдое и тяжёлое, длинное и короткое. Познавая мир, мы очеловечиваем его. Мы делаем с каждым днём всё более удивительные открытия и удивляемся многообразию и сложности мира. Однако при этом мы должны не меньше удивляться тому, что у нас есть мозг, который может всё это осознать.

Вплоть до настоящего времени мы утверждали, что мы не причастны к работе собственного мозга. Ведь мы не можем сказать (с помощью слов и образов), как он устроен. Поэтому у нас создаётся впечатление, что мозг и весь наш организм представляют собой либо хитроумные приспособления, которые были «даны» нам, либо коварный лабиринт, в котором мы на какое-то время оказались заточены. Другими словами, мы поверили в то, что наше «я» ограничивается источником сознательного внимания и некоторыми объектами этого внимания. Однако это определение совершенно несостоятельно. Ведь мы действительно знаем, как растить свой мозг, глаза, уши, пальцы, сердце и кости. Мы знаем также, как ходить, дышать, разговаривать и мыслить — только не можем выразить это с помощью слов. Слова слишком медленны и слишком грубы для того, чтобы описывать такие вещи, а сознательное внимание слишком узко для того, чтобы охватить одновременно все существенные детали.

Часто бывает так, что ты говоришь девушке, как она прекрасна, и слышишь от неё: «Не кажется ли тебе, что ты похож на всех остальных мужчин? Вы, мужчины, думаете только о теле! Ну, ладно, допустим я хороша собой, но ведь я получила это тело от своих родителей, и мне в этом просто повезло. Я хочу, чтобы люди восхищались мной, а не моим шасси». Несчастный маленький шофёр! Её слова свидетельствуют лишь о том, что она потеряла всякую связь с глубинной мудростью и гениальностью собственного организма. Теперь она хочет, чтобы ею восхищались за какой-то тривиальный фокус, который она научилась проделывать со своим сознательным вниманием. Мы все находимся в подобной ситуации, отторгнув себя от своих тел и отмежевавшись от всего того хитросплетения сил, которые нас породили и питают.

И всё же мы можем пробудить в себе видение своего подлинного Я. Мы можем почувствовать, что это «Я» выходит далеко за пределы наших личностей и физических тел, отделённых от окружающего мира оболочкой кожи. Когда это случается, мы начинаем видеть «Я» везде, потому что его образом становится вся Вселенная со своими светом и тьмой, объектами и пространствами. Вот что такое новый образ человека. Однако это по-прежнему всего лишь образ, ведь пользуясь дуалистическим языком, мы можем сказать лишь то, что «за», «под», «вокруг» и «внутри» — везде пребывает одно немыслимое ЭТО, которое поляризуется во всех наблюдаемых измерениях бытия в виде вершин и низин, наличий и отсутствий, вещей и промежутков пустоты между ними. Но самое удивительное здесь то, что ЭТО, каким бы непостижимым оно нам ни представлялось, не является бессодержательной абстракцией. ЭТО и есть настоящий ты!

Выражаясь словами китайского мастера Дзэн, можно сказать: «В этот момент тебе остаётся лишь громко рассмеяться, потому что делать больше нечего!» А Джеймс Братон говорит так:

Это — здесь

то — Я

Это — Ты

Это — Все

Это — Он

и Она

и Оно[25]

В действительности, подлинный юмор — это смех над своим Я. Это смех над Божественной Комедией — грандиозной мистификацией, в ходе которой человек начинает воображать себя существом, непричастным к существованию и отличным от всего, что есть. В течение всей жизни мы «знаем это всем своим существом». Однако сознательное внимание, увлечённое деталями и различиями, всё никак не может за деревьями разглядеть леса.

Самой обманчивой уловкой воспитания является, конечно же, смерть. Подумай о ней как о полном исчезновении сознания — как о состоянии, в котором ты и твои знания о Вселенной просто перестают существовать. При этом ты становишься тем, кого будто бы вообще никогда не было. Подумай о смерти и на более глобальном уровне — как о смерти Вселенной. Как утверждают некоторые космологи, рано или поздно вся энергия рассеется, и тот взрыв, который метнул когда-то галактики в окружающее пространство, постепенно истощится, как отработавшая ступень ракеты-носителя. Тогда всё перейдёт в состояние, в котором ничего будто бы никогда не существовало. Но на самом деле это значит, что всё вернётся в это состояние, потому что так всё существовало до возникновения Вселенной. Подобно этому, умирая, человек становится тем, чем он был до зачатия. Итак, случился всплеск: всплеск сознания или всплеск галактик. Он произошёл. Даже если после него не осталось никого, кто мог бы помнить об этом.