Морские волки. Навстречу шторму (сборник) - Александр Грин

Число жителей острова, учитывая его величину, весьма невелико, по моим подсчетам, – не более 4000.

Старики утверждают, что перед приходом русских на остров число жителей было вдвое больше. Следовательно, и тогда их насчитывалось не свыше десяти тысяч. Шелехов в описании своего путешествия упоминает, что на Кадьяке он победил до 50 000 человек. Но это сообщение так же верно, как и то, будто бы на камне, находящемся против острова Салтхидака, он разбил 3000 и взял в плен более 1000 человек. На самом же деле, как я упомянул выше, там было не более 4000, в том числе женщин и детей.

Кадьякцы среднего роста, широколицые и широкоплечие. Цвет кожи имеют красновато-смуглый, а глаза, брови и волосы черные, последние жесткие, длинные и без всякой курчавости. Мужчины обычно свои волосы либо подстригают, либо распускают по плечам, а женщины, подрезав их надо лбом, связывают сзади в пучок. Одежду здешних жителей составляют парки и камлейки; первые шьются из шкур морских птиц или звериных кож, а последние из сивучьих, нерпичьих и медвежьих кишок или китовых перепонок. В прежние времена зажиточные островитяне украшали себя бобрами, выдрами и лисицами. Но теперь все это отдается Компании за табак и другие европейские безделицы. Мужчины опоясывают себя повязкой с лоскутом спереди, которым прикрывается то, чего не позволяет обнаруживать стыдливость. Женщины носят нерпичий пояс шириной в три или четыре пальца. Головы они покрывают шапками из птичьих шкур или плетеными шляпами, выкрашенными очень искусно сверху и имеющими вид отреза плоского конуса. Ходят почти всегда босые, исключая весьма холодное время, когда надевают нечто вроде сапог, сшитых из нерпичьей или другой кожи.

Кадьякцы весьма пристрастны к нарядам. Уши искалывают вокруг и украшают их бисером разных цветов. Женщины унизывают им руки, ноги и шею. В прежние времена все они сквозь нижнюю часть носового хряща продевали кости или какие-либо другие предметы. Мужчины вкладывали камни или длинные кости в прорез под нижней губой, длиной около полдюйма, женщины же навешивали коральки[138] или бисер сквозь проколотые там дырочки, в которые обычно вставляли ряд небольших косточек, наподобие зубов. Нежный пол здесь так же привязан к щегольству и украшениям, как и в Европе. В старину они делали «тату», или узоры, на подбородке, грудях, спине и на прочих местах, но такой обычай уже выходит из моды. Самой дорогой вещью они считают янтарь. Он для кадьякца гораздо драгоценнее, нежели для европейца бриллиант, и его носят в ушах вместо серег. Я подарил небольшой кусок янтаря тайонскому сыну, который едва не сошел с ума от радости. Взяв эту драгоценность в руки, он вне себя кричал «Теперь Савва (так его назвали при крещении) богат. Все знали Савву по храбрости и проворству, но ныне узнают его по янтарю». Мне позже рассказывали, что он специально ездил в разные места острова, чтобы показать мой подарок.

Питаются здешние жители рыбой и всякого рода морскими животными: сивучами, нерпой, ракушками и морскими репками[139]. Но предпочтение отдается китовому жиру. Его, как и головы красной рыбы, всегда употребляют сырым. Остальное варится в глиняных горшках или жарится на палочках, воткнутых в землю у огня. Во время голода, который на острове нередко случается зимой, а весной бывает почти всегда, обычным прибежищем жителей служат отмели, или лайды. Селение, у которого находится такое изобильное место, считается у них самым лучшим.

Кадьякцы до прибытия к ним русских не имели никакой установленной веры, а признавали доброе и злое существа. Из них последнему, боясь его, приносили жертвы, говоря, что первое и без того никому никакого зла не наносит. Теперь они почти все считаются христианами. Но вся вера их заключается только в том, что они имеют по одной жене и крестятся, входя в дом россиянина. Больше никакого понятия о наших догматах они не имеют, а принимают веру лишь из корысти, т. е. чтобы получить крест или другой какой-либо подарок. Я знал многих, которые трижды крестились, получая за это каждый раз рубаху или платок.

О первом заселении острова никто из них ничего основательного сказать не может, а каждый старик сочиняет свою сказку. Тайон Калпак, считающийся на острове умным человеком, рассказывал мне следующее: «К северу от Аляски жил тайон, дочь которого влюбилась в кобеля и прижила с ним пятерых детей. Из них двое были женского, а трое мужского рода. Отец, рассердясь на свою дочь и улучив время, когда ее любовника не было дома, сослал ее на ближний остров. Кобель, придя домой и не видя своих, долго грустил, но напоследок, узнав о месте их пребывания, поплыл туда и на половине дороги утонул. По прошествии некоторого времени щенята подросли, а мать рассказала им причину своего заточения. Старик тайон, соскучась по своей дочери, приехал сам ее навестить, но не успел войти в дом, как был растерзан своими разъяренными внучатами. После этого печального приключения мать дала детям волю – идти куда хотят, и одни отправились к северу, а другие – через Аляску к югу. Последние прибыли на остров Кадьяк, отсюда и стало расти число людей. Мать же их возвратилась на свою родину». На мой вопрос, каким образом собаки могли попасть на Кадьяк, он отвечал, что остров сначала отделялся от Аляски только рекой, а настоящий пролив сделала огромная выдра, которая жила в Кенайском заливе и однажды вздумала пролезть между Кадьяком и материком.

Некто рассказывал мне историю о сотворении острова таким образом: «Ворон принес свет, а с неба слетел пузырь, в котором были заключены мужчина и женщина. Сперва они начали раздувать свою темницу, а потом растягивать ее руками и ногами, от чего появились горы. Мужчина, бросив на них волосы, произвел лес, в котором размножились звери, а женщина, испустив из себя воду, произвела море. Плюнув же в канавки и ямы, вырытые мужчиной, она превратила их в реки и озера. Вырвав один из своих зубов, она отдала его мужчине, а тот сделал из него ножик и начал резать деревья. Из щепок, бросаемых в воду, произошли рыбы. От душистого дерева (род кипариса) – горбуша, а от красного – кижуч. Мужчина и женщина со временем родили детей. Первый сын играл некогда камнем, из которого образовался Кадьяк. Посадив на него человека с сукой, он отпихнул его на теперешнее место, где потом начали разводиться люди».

В прежние времена на Кадьяке было многоженство. Тайоны имели до 8 жен, каждый – по своему состоянию. Игатский тайон в мою бытность на острове держал у себя трех жен. У шаманов их было столько, сколько, как они уверяли своих соотечественников, им позволяло иметь сверхъестественное существо.

Сватовство или вступление в брак производится здесь следующим образом. Жених, услышав, что в таком-то месте находится хорошая девушка, отправляется туда с самыми дорогими подарками и начинает свататься. Если родители пожелают выдать за него свою дочь, то он одаривает их, пока они не скажут «довольно». В противном же случае он уносит все назад. Мужья почти все живут у родственников жены, хотя иногда ездят гостить и к своим. У своего тестя они служат работниками. По прошествии некоторого времени весь брачный обряд заканчивается тем, что молодой проводит ночь со своей молодой, а утром, встав с рассветом, он должен достать дров (доставать дрова во многих местах этого острова – дело очень трудное из-за острого недостатка в лесе), изготовить баню и в ней обмыться со своей женой раньше всех. Свадьбы не сопровождаются никакими увеселениями, а если зятю удастся убить какое-либо животное, то тесть, только лишь из хвастовства, рассылает куски его своим приятелям. Этого обычая придерживаются во время изобилия, в противном же случае каждый житель бережет для себя все, что только может добыть промыслом.

Кадьякцы привязаны не столько к живым, сколько к своим умершим родственникам. Покойника одевают в самое лучшее платье, а потом кладут в основном опять на то же место, где он лежал во время своей болезни. При этом, когда копают яму, родственники и знакомые неутешно воют. После приготовления могилы тело умершего заворачивают в звериные кожи, а вместо гроба обтягивают лавтаками[140]. Потом оно опускается в могилу, поверх которой кладутся бревна и камни. После погребения дальние родственники уходят по домам, а ближние остаются и плачут до захода солнца. В прежние времена после смерти какого-либо из знатных жителей существовал обычай убивать невольника, или калгу, как здесь их называют, и хоронили его вместе с господином или госпожой. Теперь же тела даже самых богатых осыпают только раздавленным бисером или янтарем, что, однако же, случается весьма редко. С умершими охотниками кладут их оружие, т. е. бобровые, нерпичьи и китовые стрелки. Наверху ставят решетки байдарок. Я видел длинные шесты, воткнутые над могилами, которые означали высокий род погребенной особы. Говорят, что кадьякцы чрезвычайно печалятся по покойникам и плачут при каждом о них упоминании. Стрижка волос на голове и марание лица сажей считается здесь знаком печали по умершем. Жена, лишившаяся мужа, оставляет свой дом и уходит в другое жилище, в котором проводит определенное время. То же самое делает и муж после смерти своей жены. После кончины детей мать садится на 10 или на 20 дней в особо построенный малый шалаш, о котором я уже упоминал раньше.