Сын безумия - Алексей Бергман

— И все же, — медленно произнесла Даяна, — ты мог избавить себя от этой пытки…

— Избавить? — вскинул голову Зафс. — И предать родителей?

— Нет, ты не понял. Из нашего общего прошлого я знаю — ловушки на людей-менталов не действуют против легисов. Они не рассчитаны не эманации вашего уровня. Вы — другие.

— Я… зря?! Я зря терпел эту пытку?!

Известие так подействовало на Зафса, — двадцать лет он напрасно испытывал мучения! — что подняло его с места, несмотря на усталость. Обойдя застывшую в кресле мать, он подошел к окну и со злостью ударил кулаком о стену.

— Нет, Зафс! — крикнула ему в спину Даяна. — Все было не зря! Тот, кто сам много выстрадал, не заставит страдать других! — И добавила мягче: — Я благодарна доктору Варнаа, он воспитал тебя настоящим мужчиной. Вряд ли у меня получилось бы лучше. Поверь, твои страдания не напрасны.

Медленно, опустив плечи, Зафс вернулся на место. «Все обман. Запомни — все обман!» — так сказал ему отец на прощание. Но к пониманию такого обмана юноша не был готов.

— Ты чувствуешь себя преданным? — догадалась Даяна. — Напрасно. Твой отец сделал все, что смог, — он спас тебя. И меня он тоже спас.

Слова Даяны почти не достигали сознания Зафса. Понимание бессмысленности жертвы — жестокое наказание. Ты отдал всего себя, сдержал, удушил желания, изгнал память и собственное Я… И вдруг узнал, что страдал даром…

— Не пугай меня, сынок, — едва слышно проговорила Даяна.

— Чем я тебя пугаю, мама? — все так же глядя в сторону, спросил сын.

— Тем, что я вижу. В тебе просыпается надменность легиса. И если ты позволишь этому чувству завладеть собой, тогда действительно все мучения напрасны. — Зафс наконец взглянул на мать, и она продолжила: — Я бы не смогла быть так жестока с тобой, сынок. У меня не хватило бы выдержки смотреть на твои мучения, и я позволила бы тебе стать самим собой.

— Надменным? — усмехнулся легис.

— Бесчувственным, — мягко поправила Даяна. — Сила легисов в их бесстрастности. Вы с самого рождения отказываетесь от эмоций, считая их губительными для чистого рассудка. Вы правите людьми, не зная и не понимая их до конца. Порой, прости, я даже сомневалась, а есть ли душа у легисов? Вы — дети Машины, сынок.

— Машины? — несколько заторможенно повторил Зафс.

— Да. Тебе пора узнать о своей расе, и лучше это сделать с моей помощью. Через несколько часов транквилизаторы прекратят тормозить твой мозг, память начнет возвращаться, и ты превратишься в полноценного легиса. Ты уже превращаешься. А я бы хотела, чтобы о своих братьях ты узнал от человека — от меня.

— А если память не вернется?

— Вернется, — уверенно произнесла Даяна. — Препарат, который ты составил в лаборатории профессора Эйринама, еще один подарок коллективной памяти легисов. Ведь ты составил его на «всплеске», да?

— Да, — кивнул Зафс.

— Я уверена — данный транквилизатор был разработан легисами для личного применения.

— Зачем? Зачем легисам убивать собственную память?

— Я думаю, препарат был изготовлен впервые лет триста назад, — подбирая каждое слово, ответила Даяна. — Во времена войны с расами менталов. И эту мысль подтверждает еще один факт, открытие, сделанное мною на этой планете. Примерно в это время экспедиция, исследующая Сахуристар, обнаружила здесь минерал, защищающий мозг человека от телепатического проникновения, но не сообщила об этом галактикам. Вопрос — почему?

— Не понимаю, — нахмурился Зафс.

— Ах да. Ты «забыл», что каждый легис имеет постоянную связь с Отцом. Через него вы общаетесь друг с другом, и во многом это обусловливает силу и возможности легисов. Из любого конца Вселенной твои братья могут связаться между собой через Отца и получить от него информационную поддержку… И вот представь, в разгар войны с телепатами появляется минерал, способный защитить человека от ментала. И по всей видимости, этот же минерал препятствует связи легиса с Отцом.

— Легисы выбрали войну. Уничтожение менталов.

— Да. Твоя раса предпочла уничтожение целых народов. Вы не смогли отказаться от могущества и потерять преимущества мгновенной связи с супермозгом Отца.

— Ты уверена, что все было именно так? — тихо спросил Зафс.

— Нет, не уверена. Но почему тогда экспедиция скрыла обнаружение минерала-экрана? Думаю, легисы предпочли разработать препарат, который в случае захвата одного из них телепатами полностью блокировал зоны коллективной памяти. Ведь существование легисов, расы властителей Вселенной, наиболее хранимый секрет. Вы — тайна. Ваш Отец — тайна вдвойне. Его местоположение не известно, его сила — сила скрытого интеллекта, его дети — дети тайны.

— Препарат действует недолго. Меньше суток, — напомнил Зафс.

— Видимо, этого считалось достаточно для принятия решения — самоубийство или разработка плана побега.

— Ты говоришь страшные вещи, — нахмурился сын.

— Причем не имея явных доказательств, — согласилась Даяна. — Это только подозрения и догадки.

— Но они логически вытекают из всего происходящего. Я получил извне, из коллективной памяти легисов состав блокирующего препарата. Экспедиция скрыла факт существование камней-экранов…

— Есть еще один экран, — добавила леди. — Он на твоей руке.

Зафс проследил за взглядом матери: Даяна смотрела на его браслет из витахрома.

— Живое железо? — поднял брови сын.

— Да. Оно препятствует контакту с машиной, и именно из-за него ты вырос другим. Не совсем легисом.

— Но витахром не прерывает нашего телепатического обмена. Его действие избирательно?

— Да, скорее всего, живое железо просто сбивает настройку и не позволяет машине найти своего сына.

Зафс задумчиво погладил браслет. Так вот почему его просили никогда не снимать украшения — браслет прятал его от машины. От Отца и братьев.

«Интересно, а сестра у меня есть?»

Глядя, как пальцы сына перебирают звенья браслета, Даяна внезапно почувствовала боль в спине. Много лет назад, когда она сама была еще ребенком, в ее тело спрятали кусок витахрома. Именно спрятали, так как срочная операция по замене поврежденного при аварии позвонка не была внесена в ее медицинскую карту. Отец Даяны — граф Оскардуан — знал, что его дочери предстоит династический брак, и по нелепому выбору судьбы супругом Даяны мог стать представитель планеты, где любой трансплантат, замена органа или малейшая искусственная косточка считались изъяном. Граф скрыл операцию, и его дочь, не зная того, провезла в своем теле кусок запрещенного металла в мир, где металлы были объявлены вне закона: пустынная планета Песочница была родильным домом для легисов. После случайного ритуального зачатия в Купели храма Матерей Даяна несколько месяцев не могла понять, почему вдруг ее память обрела необычные свойства. Малейший толчок рождал в ней видения и образы из чужой жизни, ни один вопрос не вызывал затруднений — жена посла лорда Геспарда знала все о галактиках и народах, их заселяющих. Информация поступала к ней таким потоком, что Даяна чуть не сошла с ума. Ее знания казались безграничными, ее сведения о жизни других миров стали столь достоверными и полными, что жену посла Конфедерации чуть не обвинили в шпионаже. Леди Геспард знала все.

Кроме того, что с ней происходит.

Ее брак не подразумевал потомства. Она никогда не позволила бы себе изменить мужу. Беременность как причина странного недомогания даже не рассматривалась.

А ее сын — легис, впервые не получил связи с Отцом. Запрещенный на Песочнице витахром препятствовал контакту, и неоформившийся, но уже разумный плод пытался достучаться до сознания матери.

Он чуть не свел ее с ума…

Разорванные воспоминания связались памятью Зафса, Даяна бережно перебирала каждый день, проведенный ее сыном вдали от нее. Плакала вместе с ним над разбитой коленкой, чинила какой-то невероятно упрямый механизм, бежала по тропинкам утреннего парка и дралась на ринге…

Зафс с улыбкой наблюдал за матерью.

— Чему ты радуешься, сынок?

— Смотрю на тебя и понимаю — двадцать лет назад ты сделала правильный выбор.

— Откуда вдруг такие мысли? — удивилась мать.

— Ты собиралась рассказать мне об Отце, но медлишь. Увлекаешь какими-то разговорами, не торопишь и ждешь. Ты хочешь дать мне время для отдыха?

Даяна пристально взглянула на сына и кивнула:

— Я знаю, сколько сил отнимет у тебя ментальный рассказ. Ты еще не полностью очистился от транквилизаторов…

— И потому я повторяю — ты поступила правильно, отдав меня на воспитание. Вряд ли родная мать смогла быть так разумно жестока с любимым ребенком. А родители Варнаа — смогли. Они знали, что выполняют некую миссию, и точно придерживались предписания — не давать памяти легисов завладеть приемным сыном.