Другая единственная - Колесникова Наташа

— Нет, это лишнее. Давай о деле.

«Чтоб ты провалился со своим делом!» — в сердцах подумала она. Да и было от чего сердиться — только-только услышала от него приятные слова, сам сказал, и тут же — дело!

— Ты хочешь знать мое мнение о фабрике Осинского?

— Да, конечно. Мне Маша кое-что рассказала, пока ты работала над своим бизнес-планом по этому проекту.

— Держи. — Она положила на его стол три страницы, отпечатанные на лазерном принтере. — Я тут высказала все свои соображения. Почитай, потом скажешь свое мнение. У меня сегодня дел по горло. Вагоны скоро прибудут, нужно уточнить время, позаботиться о том, чтобы товар был доставлен вовремя, без проблем на склады… Да и пару встреч провести с потенциальными партнерами. Слушай, не очень резвый темп мы взяли, а?

Самарин внимательно посмотрел на нее:

— Если не ошибаюсь, кто-то настаивал, чтобы мы заключили два контракта. Или ошибаюсь?

— Я не про них, другие тоже хотят.

— А, другие… О них могу сказать одно — обстоятельства вынуждают, — с улыбкой сказал Самарин. — Оказывается, в нашем мире слишком много людей верят в меня и хотят работать со мной.

— Нос-то не задирай, Паша.

— Да Бог с тобой. Я просто объясняю красивой женщине, почему приходится работать много. Потерпи, прорвемся, встанем на ноги, и тебе не нужно будет все делать самой.

Опять! Он что, издевается?

— Если я красивая женщина, то брюнетка, чья фотография стоит у тебя на столе, — прекрасная? — спросила Лена.

— Она погибла. Из-за меня. Не прямо, разумеется, а косвенно. Но об этом как-нибудь в другой раз.

Она вздрогнула. Погибла? Первый раз он говорит это… Его поведение, фотография на столе, погибла… все смешалось в ее голове, сразу не разобрать.

— Извини, Паша.

— Это ты меня извини, Лена.

— Может, нам стоит поговорить, а?

— Потом, хорошо?

Она вдруг вспомнила о своих вчерашних мыслях. Прямо сказать не могла, уж больно смешно и глупо получится, но хоть как-то намекнуть можно?

— Ты не волнуешься? За наши крупные контракты?

— Волнуюсь. Я, честно говоря, не хотел их заключать. Но твоя уверенность меня убедила.

Вот как, ее уверенность! Да ведь правильно говорит, это она настаивала… «Где ты теперь, прежняя уверенность?»

— Ладно, Паша, я пошла. Дел много, буду держать тебя в курсе.

— Удачи тебе, — сказал он.

Шагая к двери, она спиной чувствовала его внимательный взгляд. Не на спину ее он был направлен, а на то, что чуть пониже спины, и это было приятно.

Весь день он провел в своей риелторской фирме. Работа шла полным ходом, продавались квартиры, дачи, расселялись коммуналки, сотрудники не знали о страшной опасности, нависшей над ними. Вернее, пока что над ним. Но если он заплатит своей жизнью за то, чтобы фирма и дальше существовала нормально, это будет справедливо. Только Игорь Нефедов, его заместитель, знал и нервничал.

— Что-нибудь решилось, Паша?

— Почти все, ты можешь не переживать.

— Как я могу не переживать, у меня жена, дети! Если нас начнут отстреливать за миллионный долг…

— Этой сделкой я занимался лично, если начнут — отстреляют меня. А потом заткнутся. Себе дороже будет.

— Тебе хорошо рассуждать, Паша!

— Успокойся и работай.

Вечером, когда стемнело, он приехал домой, оставил машину на стоянке и… увидел перед собой двух громил в масках с пистолетами в руках. Понял — это все. И не особо огорчился. Ни семьи, ни дома (он ведь обещал эту квартиру Женьке), ни любимой Габриэлы… Осточертело все, скорей бы уж кончалось. Нет там ничего — так и мучений нет, а если есть — он найдет свою Габи, может быть, там они будут счастливы.

— Долги надо платить, Самарин, — мрачно процедил сквозь зубы тот, что стоял ближе.

— Надо, — согласился он. — Но я никому и ничего не должен. Если у вашего патрона имеются претензии к качеству сделки, пусть решит суд, кто из нас прав.

— Будет тебе суд, Самарин! — злобно сказал второй. — Он уже идет, понял?

Красный «жигуленок» резко затормозил совсем рядом, из него стремительно выскочили четверо мужиков с автоматами.

— Стоять, не дергаться! — сказал один из них. — Оружие на землю, медленно, медленно!

Он ничего не понимал, но особо не волновался. И даже чувствовал неприязнь к автоматчикам. Чего приперлись? Сейчас бы все решилось, и… нет ни боли, ни страшных потерь, ни страданий. Но возможны обретения, если там, за крутом жизни, что-то существует.

— Все? — крикнул командир автоматчиков. — А теперь бегом отсюда? Бегом, я сказал!

Он с изумлением смотрел, как громилы убегают. Отпускать потенциальных убийц просто так? Ну и что все это значит? Они не настоящие спецназовцы? И это не доблестная милиция, которая всех нас защищает от бандитов?

— Я Марат, руководитель службы безопасности солидной компании. А вы Самарин?

— Да.

— Павел Васильевич?

— Да. Почему вы их отпустили?

— Садитесь в машину, потом все вам объяснят.

— Кто?

— Мой босс.

— Ничего не понимаю…

— В машину, я сказал!

Его привезли в офис, провели в кабинет Булыгина, где сам хозяин ждал, несмотря на поздний час. Бутылка виски и два бокала стояли на журнальном столике.

— Эх, Паша, Паша, — со вздохом сказал Булыгин, наливая в бокалы виски. — Люди гибнут за металл… Но тебе, молодому, способному, зачем? Выпьешь?

— Не откажусь. Ваши люди спасли меня… Почему?

— Не стану хитрить, понимаешь, финтить, скажу тебе сразу. Я знаю о твоих проблемах. И про удачи твои тоже знаю. Нехорошо, когда конкуренты ловят способного бизнесмена на элементарной подставе, не нравятся мне такие дела. И я подумал — надо помочь парню, и пусть он работает у меня.

— Вы хотите, чтобы я бросил свою фирму?

— Ты ее уже бросил, Паша, так или эдак… но бросил. Значитца так. Три тысячи баксов в месяц я тебе положу на первое время, десять процентов от прибыли с каждой сделки — твои. Все твои проблемы решу уже сегодня.

— Но я даже не знаю, каким бизнесом вы занимаетесь!

— Петр Иванович меня зовут, выпьем.

Он залпом опорожнил свой бокал, Булыгин тут же плеснул в него виски и неторопливо продолжил:

— Лена Василькова введет тебя в курс, не сегодня, понятное дело. Объясняю. Я беру не узкого спеца, а просто талантливого человека, помогаю ему, он поможет мне. Ну как?

— И Флягин…

— О нем просто забудь и работай.

— Но мне негде жить, моя бывшая жена хочет, чтобы я…

— Дам тебе аванс, пятьдесят тысяч баксов, понятное дело. На эти деньги, естественно, не разгуляешься, но прикупишь себе однокомнатную, на первых порах перебьешься, а потом… Будешь работать — будешь иметь. Ну так как? — Булыгин предупредительно наполнил его бокал по новой.

Нет Флягина, нет опасности, нет семьи, нет Габриэлы… Но есть возможность жить, работать и помнить о Габи. Фирма, судя по офису, вполне ничего, и значит… Он решительно опорожнил свой бокал и второй раз, согласно кивнул:

— Хорошо, я буду работать на вас.

— Я в этом и не сомневался, — улыбнулся Булыгин и тоже выпил. — Мои люди отвезут тебя домой, пару дней приходи в себя и никого не боись, я об этом позабочусь.

Он отказался от этих двух дней. Сказал, что завтра же выйдет на работу, после того как попрощается со своими сотрудниками. И будет работать!

Булыгину это понравилось.

Игорь Нефедов тоскливо колесил на своем «форде» по мебельным магазинам Твери и все больше убеждался в том, что совершил жуткую ошибку.

Он был всегда хорошим исполнителем, только исполнителем, теперь это совершенно ясно. Однажды рискнул кандидат физико-математических наук, пошел работать в частную структуру, но лишь потому, что возглавлял ее Паша Самарин, институтский друг. И женат был Паша на дочке советского чиновника, ныне солидного бизнесмена, значит, риск был минимален. Потом выяснилось, что солидный тесть не очень-то жалует амбициозного зятя, но хуже не стало. Паша работал осторожно и точно, и скоро у них появились немалые деньги, и мысли о том, что и сам мог бы руководить фирмой не хуже Паши. А потом случилась проблема, и все были на грани краха. Он один знал об этом, Паша сдернул в Испанию, и что довелось пережить за эту неделю — одному Богу известно.