Двери во Тьме - Андрей Круз

— Скоро будет, — ответил он после секундной паузы. — Вы в бар?

— Да, наверное.

— Пойдемте, я вам налью чего скажете, — поднялся тот из-за стойки.

Ага, Иры, видать, в баре тоже нет. Угадал я, получается. Ох, дождется Шалва, вложит его кто-нибудь из персонала жене… А может ей все равно?

— Пивка, наверное? — предположил портье, зашедший за стойку.

— По одной можно, я думаю, — высказал свое мнение Федька, посмотрев на меня.

— Ладно, уговорил, речистый, — вздохнул я и кивнул.

То быстро наполнил две кружки, поставил перед нами на столик и присовокупил к ним вазочку ржаных соленых сухариков. Раньше их не давали, так что прогресс налицо.

В баре было пусто, да это и понятно, здесь постояльцы все больше по делу, а сейчас самое время для дел. Так что мы просто сидели в полной тишине и смотрели, как за зарешеченным окном валит снег и проезжают редкие машины.

Сначала в баре появилась Ира, довольная и раскрасневшаяся, которая, увидев нас, чуть смутилась, но все же не сильно. А уже следом за ней зашел Шалва с чуть озадаченным видом, портье ему сказал, что ищут.

— А! — заметно обрадовался он, убедившись, что это всего-навсего мы. — Володя, Федя, как дела?

— Твоими молитвами, Шалва, ответил Федька и спросил в свою очередь: — Посидишь с нами? Совет нужен, или консультация, или как хочешь назови.

— Сяду, что не сесть? Ирочка, — обернулся он к буфетчице, — мне тоже кружечку налей. Вам еще по одной?

— Нет, мы эти только начали, — отказался я, попутно заметив некую гримасу неудовольствия у Федьки на лице. Ну да, тут тепло, тихо, хорошо, пиво вкусное, можно до завтра сидеть. А по результатам разговора с Шалвой нам черт знает куда еще ехать придется и что делать. Нет, по кружечке пока в самый раз, не зря говорится, что кружка в обед — шаг в неизвестность.

Ира наполнила оловянную кружку, передала Шалве через стойку. Он с кряхтением, вес все же, уселся с нами.

— Шалва, нам бы про Матвея Червонцева расспросить, — сказал Федька.

— А зачем он вам?

— Не он, человека одного ищем, вроде на него работал. А может и работает.

— Как зовут? — сразу спросил Шалва. — Может я знаю?

— Василий Играшин, на газончике с маленьким кунгом ездил, — выложил я ему практически полный запас наших знаний.

— Знаю Играшина, — уверенно заявил Шалва. — Но он не водила, да, он это… ра квия… он как охрана при Матвее всегда был. А водилой не был, точно говорю. У Матвея даже свой шофер другой. И с Матвеем он и переехал, кажется.

— Куда переехал? — насторожился я.

— Матвей здесь с кем-то поссорился из руководства городского. Не сильно, я думаю, иначе вообще со свету сжили бы его, но имущество в городе он больше распродал, — Шалва постучал ладонью по подоконнику, добавил: — Этот дом его был, да? Я купил.

— Так куда переехал-то? — спросил уже Федька. — В Сальцево?

— Зачем в Сальцево? В Захолмье перебрался. Зато там теперь большим человеком стал, первая, ра квия… акула, да? Продукты перекупает, там все скупил, там и живет теперь. Здесь, в Углегорске, у него автосервис только остался, насколько знаю. Он официально долю свою продал кому-то, но все равно все ему принадлежит.

— А что за сервис? — вытащил я блокнот и карандаш.

— На Коминтерна, рядом с базой разведбата, знаешь?

— А, знаю, — закивал Федька. — Хороший сервис, мне там пусковую пневматику на опеля ставили. Так это его?

— Его, его, — подтвердил Шалва. — Неплохо развернулись, прибыльное место. У них раньше и горбезопасности машины чинились, и администрации, пока крыша была оттуда.

— А кто крыша? — спросил я.

— А УпрО, насколько помню. Я с ним человека оттуда часто видел, Айваром зовут, башкир из этого самого УпрО.

— Не Валиев фамилия? — выстрелил я наугад.

— Да, Валиев, точно, — подтвердил Шалва. — Кто-то сказал мне. У нас тут не Москва, все равно все всех знают.

Опа, вот оно как… все интересней и интересней. Милославский с горбезопасностью в друзьях, а про начальника УпрО говорят, Бабинова, что он с нашим профессором чуть не в десны лобзается. Серых — «кровь от крови и плоть от плоти» ведомства Милославского опять же. Валиев — из «упродов», то есть опять прямая связь. И что это? Раскол или так и было задумано?

Нет, так задумано быть не могло, Милославский с ума сходит по результатам работы Серых. Если бы так все и замышлялось, то не было бы всей этой отчаянной суеты. Раскол все же? Но, блин, немалый раскол, получается, целая не то, что банда, а структура отвалилась, так? И не просто отвалилась, а продолжает существовать.

Как Рому коррумпированного тварь порвала? Нет, я понимаю, что свидетели, и все такое, но… И почему Рому? Причем тут Рома? Что Рома мог знать и что видеть? А ничего.

— А кем Валиев этот в УпрО работал, не знаешь?

— Э, кто будет мне рассказывать? — удивился Шалва вопросу.

— А что потом случилось? Горбезопасность Червонцева больше не прикрывала?

— Так выходит, да, — подтвердил Шалва. — Тут Тенго… Тенго помнишь? — дождавшись моего кивка, Шалва продолжил: — Тенго больше про это знает, потому что сам понимаешь. Кто кому крыша, да?

Это я понимаю. Тенго — племянник, в разведбате не последний человек. Кто еще будет дядин бизнес прикрывать? Надо бы побеседовать с ним, парень он неплохой, и пили уже вместе.

— Если с ним поговорить, польза будет? — спросил я на всякий случай.

— А поговори, может и будет, — ответил Шалва.

Поговорили еще, но больше ничего особо полезного Шалва не сказал, разве что назвал несколько имен людей, близких к Матвею Червонцеву. Но с этими именами никакие звоночки не звенели, ничего общего с нашими делами, на первый взгляд, по крайней мере. Переписали всех в блокнот на всякий случай, поблагодарили хозяина, который отказался брать деньги за пиво, и вышли на улицу.

Уже темнело. Мотор «кюбеля» успел остыть, так что я дал ему немного поработать на холостых.

— Куда теперь? — спросил Федька.

— Я бы на сервис глянул. Поинтересовался бы там насчет утепления салона, а заодно и огляделся.

— Можно. Если ничего интересного, то может и вправду тебе твой гроб на колесиках утеплят, — согласился Федька. — Хотя я на твоем бы месте нормальный грузовик бы взял. Вон, в опеле моем никаких проблем, тепло и хорошо.

— А чего мы тогда все время на моей ездим? — ехидно поинтересовался я.

— Так ее не жалко.

Улицу опять неслабо засыпало снегом, даром что чистили проезжую часть совсем недавно. Стало заметно скользко, «кюбель» даже чуть буксанул при трогании с места, но самоблокирующийся дифференциал замкнулся и машина легко тронулась с места. Фары больше высвечивали кутерьму кружащихся снежинок, чем освещали дорогу. Вспомнилось, что в «Горсвете» говорили о том, что в дни снегопадов нападений темных тварей становится больше всего. То ли люди слишком поздно замечают опасность, то ли сами твари становятся активней. Федька достал папиросу, но курить я ему не дал, нефиг.

— Никакой в тебе душевной доброты, — сказал он, убирая ее обратно в портсигар.

Машины, какие попадались навстречу, ехали очень неторопливо, осторожно. Даже подумалось, что эдак придется цепи скоро надевать, чего не хочется, они колеса портят. Добрались до площади Коминтерна, большой, грязной, обшарпанной, скудно освещенной. Ворота сервиса были как раз напротив ворот трамвайного депо, в котором теперь размещалась база разведбата, все как Шалва и объяснил. Остановились под самым фонарем, вышли, прихватив на всякий случай уже и «длинное» оружие. Как-то ограниченная видимость, помноженная на темноту, напрягает.

Сам сервис располагался в бывшем гараже пожарной части, насколько я понял. Двое больших ворот, рядом с ними дверь в глухой стене. Окон, выходящих на улицу, вообще нет. Над воротами и дверями по фонарю, освещающих стену и тротуар перед ней. Звонок. Над воротами вывеска «Автосервис». Все.

— Оглядимся, — шепнул я.

Прошли туда-сюда, обнаружили, что за углом гаража еще и ворота, за которым стояли, засыпаемые снегом, несколько машин, скудно освещенные фонарем, свисающим с провода. Похоже, что машины или очереди на ремонт ожидают, или уже из ремонта выпущены, хозяев дожидаются. Сервис как сервис, в общем. Дальний конец двора упирался в стену с дверью и еще одними гаражными воротами.

Звонок оказался на удивление громким, не ожидал. Открылось окно в металлической двери, откуда нам в глаза посветили. Лязгнул засов, дверь распахнулась, пропуская нас внутрь, в тепло. Гараж, в который мы попали, был просторным, на три смотровых ямы. На самой дальней стоял точно такой же «Блитц», как у Федьки, а над второй на подпорках висел серый «Опель Олимпия», под которым о чем-то негромко спорили двое слесарей.

— Добрый вечер, чем помочь могу? — спросил впустивший нас среднего роста худощавый мужик в чистом рабочем комбинезоне из ткани хаки, явно предназначавшейся для шитья военной формы. На поясе у него висел наган в кобуре. Не слесарь, или менеджер, или просто охранник.