Смотрящая в бездну - Василий Гавриленко

– Ну-ну, – рассеянно промычал Термос, развернул, вяло прочитал записку и отложил сторону. – О-очень интересно.

Он еще немного помолчал, сверля Соню глазами, а потом вдруг рявкнул:

– Все вон отсюда!

– Что? – выдохнула Кукуруза.

– Вон! – крикнул Термос, нетерпеливо взмахивая рукой.

Кукуруза, Листок, Анжела, Алекс и вслед за ними – Соня, потянулись к

выходу.

– Э-эй! Ты-то притормози.

– Я? – удивилась Соня.

– А то кто же? – Термос вскинул бровь. – Я, что ли, записки писал?

Девочка молчала.

– Сядь, – директор кивнул на свободный стул. – Я знаком с твоим отцом – мрачный тип…

– Вы тоже не весельчак, – парировала Соня, присаживаясь.

– Хмм… А ты, я вижу, с язычком… Ну что ж, тем лучше, – Термос запустил пятерню в шевелюру и зачесался, словно кот. – Итак, где она?

– Что? – удивилась Соня.

– Не знаешь, – директор захихикал, и глаза его вдруг вспыхнули холодным огнем. – Где книга, которую ты выкрала из хижины?

Соня вскочила и бросилась к двери. Термос вскрикнул и хлопнул в ладоши – из массивного старинного шкафа выскочила лохматая девушка и повалила Соню на пол.

– Держи, – Термос подступал, разматывая трещащий скотч.

– Вы же директор школы, – напомнила Соня.

– Вот именно, – засмеялся Термос и шустро скрутил девочку липкой лентой.

– На стул ее, – приказал он своей помощнице. Кряхтя, они усадили Соню.

Тяжело, но довольно дыша, директор опустился в свое кресло и, подвинув кастрюлю, принялся есть, весело поглядывая на скрученную скотчем ученицу:

– Что бы сказали в министерстве образования? – пробормотал он и, отложив ложку, захохотал, забрызгивая Соню слюной. Его помощница захихикала и, подойдя к Термосу, оперлась локтями на спинку его кресла. Только сейчас Соня разглядела ее лицо:

– Белка!

– А ты думала кто? – выдавила девушка сквозь смех. – Я не желаю играть в охотничков за нежитью с моим сопливым братишкой!

– Змея, – прошипела Соня, с ненавистью глядя на Беллу. Та не выдержала взгляда и отвернулась.

– Ладно, к делу, – директор постучал костяшками пальцев по столу. – Где книга?

Девочка молчала.

– У нее есть рюкзак, – напомнила Белка. Соне до дрожи захотелось вцепиться ногтями в ее красивое лицо и расцарапать его.

Термос взял рюкзак и медленно открыл молнию. Через мгновение он

издал радостный вопль, и в руке его очутился фолиант с золотистым знаком на переплете. Соня была удивлена – ей как будто стало легче дышать. В конце концов, с какой стати она носится с этой книгой, как курица с яйцом?

– Зачем вам это? – спросила девочка.

– Это надо не мне, это надо Мисошу, – ухмыльнулся директор, поглаживая пальцем знак, – Знак Руфи… Эта идиотка поставила его, так и не сумев открыть книгу.

Термос спрятал фолиант в несгораемый шкаф.

«Ну Мисошу, так Мисошу, – решила Соня. – Какое мне дело!»

– Освободите меня, вы получили, что хотели.

– Освободить? – Термос исподлобья посмотрел на неё и задумчиво принялся вертеть в руках пустой Сонин рюкзак. Вдруг в руке его очутилась бутылочка с упырьим нехристем.

– Освободить? А кто тебе сказал, что ты не умрешь? Но что это? – он ухмыльнулся и принялся отвинчивать пробку на бутылочке.

– Нет, – вскричала Белка, повернувшись от окна, из которого она смотрела на улицу.

Было поздно. Жадный нос Термоса с красноватыми хищными крыльями уже понюхал снадобье. Бутылочка выпала у него из руки и разбилась. Сквозь разлетевшиеся по полу зеленоватые брызги Соня увидела мечущегося в ужасе маленького человечка. И вдруг, ища защиты от неожиданно обрушившегося на него мира, упырий нехристь кинулся к девочке, уцепился за рукав ее кофты и, шустро перебирая ручками и ножками, полез вверх. Через мгновение он уже спрятался в Сонином кармане и дрожал там, как осиновый лист. К счастью, ни Термос, ни Белка ничего не заметили, да им, кстати, было не до этого. Соня подняла голову и напрочь забыла об упырьем нехристе.

Сестра Алекса, забившись в угол, расширившимися от ужаса глазами наблюдала, как директор Ихтиандрской средней школы с углупленным обучением превращается в пластилинового человека. Соня вспомнила жуткую лунную ночь в лесу и поняла, что погибла – она уже знала, что последует вслед за этим. И точно – пластилиновый Термос начал обретать некие черты – не человеческие. С резким щелчком из головы выдвинулась длинная зубатая пасть и зажглись красные глаза, клочковатая бурая шерсть вмиг покрыла тело директора. Оборотень взревел, выделывая перед приклеенной к стулу девочкой сумасшедшие коленца.

– Развяжи меня, – крикнула Соня, повернувшись к Белке, но та, скованная ужасом, не двинулась с места, скрючившись в углу.

Оборотень двинулся к девочке, она ясно различила капельки багровой крови на его чудовищных зубах.

– Стой на месте, я стреляю, – бледный, как лихорадка, в кабинет директора ворвался Рис Листок. Оборотень повернул к нему косматую башку. Полицейский выстрелил, но чудовище даже не дернулось, а вот ответ – удар когтистой лапы – отбросил Листока к стене. Он обмяк и остался лежать без движения. Следом за ним Соне на выручку бросилась Анжела, но и ее ждала та же участь: пролетев несколько метров, она врезалась в стенку и медленно съехала на пол.

– Директор Термос! – взвизгнула Кукуруза, заглянув в дверь. – Я напишу жалобу в министерство.

Оборотень двинулся к ней, и учительница, вскрикнув, кубарем скатилась с лестницы. Тогда чудовище вновь повернулось к Соне, и девочка поняла, что теперь – это точно – конец. Она зажмурилась, чтобы не видеть приближающейся пасти и, дрожа всем телом, ждала: вот-вот на нее обрушится страшный удар…

– Грипл-грипл!

Соня приоткрыла глаза и оторопела: на пороге, в ореоле развевающихся седых волос, стояла старуха Грипл.

Время обмануло ее…

– Орлас! – звала Руфь, мечась по желтой от листвы поляне. Ни следа, ни намека на след ей найти не удалось. Мальчик был здесь, и вот он исчез, как будто его не существовало вовсе. А может, Орлас и вправду лишь плод ее воображения, ее души, истерзанной страшной потерей, мираж, бальзам на рану – и не более того? Она полюбила его сильнее, чем сына, она верила, что с этим мальчиком обретет долгожданный душевный покой, но – жестокое время, совершив сумасшедшую виток, враз лишило Руфь последнего утешения, смысла и желания жить.

Время? Нет, это не время, это Мисош, зло и проклятие этого мира. Мисош, поманивший ее светом счастливой звезды и лишивший даже надежды… Мисош, существующий и запредельный, лживый и правдивый, по своей неведомой жуткой прихоти сделал ее Воительницей, внушил, что она избрана, чтобы уничтожить его. Воительница? Какая она Воительница? Ужасающее, фатальное заблуждение!