Няня для тирана - Ая Кучер

Арина

Кто отец Алека?

Я застываю, не донеся вилку со спагетти до рта. Осмысливаю вопрос и прикрываю глаза. Это не то, что мне бы хотелось слышать и обсуждать. Почему нельзя было спросить о хобби, детстве или университете?

– Какая разница? – во рту пересохло и трудно дышать. – Ну назову я тебе его имя, что это тебе даст?

Аппетит пропал, но насильно пихаю в себя куски фарша, понимая, что иначе не поем. Еда застревает в горле и вызывает отвращение, но упорно продолжаю самоистязание.

Разговоры о сыне всегда тяготят меня, не зависимо – о хорошем или плохом. Каждый раз думаю о том, что могла бы быть лучше, умнее, ответственное, что у Алека могла быть другая мать, с которой у него было бы светлое и яркое будущее, а не те крупицы, которые я могла ему дать.

Тишина ощутимо нависает в помещении, как незримый туман, окутывая собой все. Даже стук вилок раздаётся приглушённо, словно из-за толщи воды или ваты. 

– Не имя, - мужчина словно не замечает неловкости. – Просто кто он, часто ли видитесь, как произошло, что ты забеременела в семнадцать. 

– Это всё в прошлом, его нет в моей жизни. Какой смысл? Зачем тебе это знать?

– Мне просто интересно узнать тебя поближе. Да и вдруг он серийный убийца и ты тут скрываешься от него? Мне надо знать, чтобы я мог защитить тебя.

Защитить? Знает меня день и собирается защищать от, как там, серийного убийцы. Я усмехаюсь такой глупой фразе. Мне становится смешно. Я сама привыкла справляться со всем, нечего мне помогать. 

– Не нужно меня защищать. Не от кого. Мы познакомились в ночном клубе, так же, как и с тобой.

Привычная, заученная до каждой запятой ложь, срывается с губ, а сознание заволакивают воспоминания. 

 

– Мне жаль, я не должен был этого говорить, - парень, которого Янчик окрестила Красавчиком, присаживается рядом, протягивает салфетки и берет за руку. От прикосновений мурашки и сердце на тысячи частиц. – Все говорят, что с юмором у меня плохо. 

– Но твои друзья смеялись, так что, видимо смешно. А остальные не отреагировали лишь из-за шока. Думаю, имя чудачки ты уже узнал. Все хорошо, переживу. 

– Я верю тебе, но все еще сожалею. Как на счет кофе и кино в качестве извинений?

Растягивает губы в широкую улыбку, легким движением утирает слезы и смотрит так, будто красивее меня никого не видел. А мою душу пронимает страх, что он смотрит на девушку позади, что это очередная шутка, чей-то спор.

– Не пью кофе, - голос злобный и строгий. Что-то внутри дрожит, когда на его лице появляется разочарование и растерянность, словно не понимает моего отказа. Улыбаюсь, искренне, впервые за два года и сжимаю его руку в своей. – А вот зеленый чай обожаю.

 

– Я не знала его до этого, не видела после.

 

Снег пластами ложиться на землю, заставляя постоянно отряхивать волосы. Коньки слушаются все меньше, и только Красавчик удерживает от падения на лед. Тихие слова и горячие дыхание опаляют кожу.

– Не вздумай упасть.

И такой же тихий ответ:

– С тобой – никогда.

Греет своими руками мои ладони, целует пальцы и смотрит голубыми глазами, обещая поддержу и помощь во всем. Сердце грохочет внутри, работая на грани. Впервые за долгое время зарождается надежда, что всё будет хорошо, и желание верить и доверять.

 

Вспышка. Другая локация, персонажи те же. Ну почему так много моментов, которых больше не вернуть?

 

– Пошли, - сильные руки стягивают с лежака, заставляя ступить на горячий песок. – Ты не можешь весь отпуск лежать с книгой. 

– Оставь меня, я не хочу.

– Но ведь там буду я, - звучит как веский аргумент. На самом деле – единственный стоящий.

Кожа горит не от палящего солнца, а от его касаний. Легкий поцелуй в щеку выбивает из реальности, уносит. Переплетаю наши пальцы, целую в уголок губ и улыбаюсь, словно ничего не произошло.

Не сопротивляюсь, иду за ним, задаваясь вопросом. Он хотя бы подозревает, что я готова отправиться за ним куда угодно? Будь то бассейн, океан или ад.

 

– Просто разовый секс. Ну, собственно, чего ещё ждать от знакомства в клубе?

 

Поцелуями по шее, подушечками пальцев невесомо по коже. Биение сердца и блеск в глазах выдают мои чувства с головой. Жесткая хватка на запястьях, до синяком, до дрожи, до зависимости.

– Люблю, - как приговор слетает с зацелованных губ. 

– Моя, - как печать, связывающая навсегда.

 

– Уходя утром из его квартиры даже не попрощалась. Ну, знаешь, легко пришло, легко ушло, что-то такое. Никаких чувств, никаких сожалений, забыла, как только закрыла за собой дверь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍