На луче света (ЛП) - Брюэр Джин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Где он?
— Он все еще там!
Толпа пациентов потянулась за мной, когда я направился вниз по лестнице и вышел через парадную дверь, где нашел сидящего на ступеньках и обхватившего голову руками Мануэля. Он, не стесняясь, плакал.
— Я так давно хотел это сделать… — всхлипнул он. — Теперь я могу умереть.
— Ты хочешь умереть, Мэнни?
— Нет, нет, нет, совсем нет. Просто я так боялся умереть прежде, чем научусь летать, и прожить свою жизнь впустую. Теперь, когда я могу умереть, то понимаю, как хорошо жить. Мне больше не страшно.
Полагаю, это имело какой-то смысл, по крайней мере, для Мануэля.
— Как ты это сделал, Мэнни? Как ты оторвался от земли?
— Не знаю, — признался он с легким латиноамериканским акцентом. — Прот сказал, что мне нужно представить себе полет до самых мельчайших деталей. Я так старался. Так сильно концентрировался… — он закрыл свои темные, сияющие глаза, его голова наклонилась влево, потом вправо, словно он снова переживал свой воображаемый полет. — И внезапно я понял, как это сделать!
— Я попрошу доктора Торстейна встретиться с тобой как можно скорее, хорошо? Думаю, в ближайшее время ты сможешь перейти в первое отделение.
Тихо всхлипывая, он, как ни в чем не бывало, сказал:
— Теперь все хорошо.
К этому времени его окружили несколько сотрудников. Я спросил одну из медсестер, видел ли кто-то из них, как Мануэль взмыл в воздух. Никто ничего не видел. Только пациенты были свидетелями этого невероятного подвига.
Видели ли они его? Вряд ли. Летал ли Мануэль? Тоже маловероятно, хотя они и утверждают, что он парил, словно орел. Главное, что он в это верит. С этого дня он никогда больше не махал руками. Его заветная мечта свершилась, он был счастлив, уверен в себе, в полном согласии с миром.
Я совершенно забыл о Лу.
Как только Роб зашел ко мне в кабинет, я спросил его, читал ли он материалы и слушал ли записи, которые я ему дал.
— О, да, — ответил он. — В это трудно поверить, но думаю, все, что ты рассказал мне — правда.
Я всматривался в его глаза, пытаясь заметить там признаки неуверенности или даже двуличия, но ничего не нашел.
— Я тоже. У нас уже есть практически полная картина происходящего. Остался всего лишь один недостающий кусок. Поможешь мне его найти?
— Постараюсь.
— Это связано с твоей женой и дочерью.
Он громко вздохнул.
— А я все думал, когда же ты до этого дойдешь.
— Пришло время, Роб. Ты справишься с этим.
— Я бы не был в этом так уверен, но я попробую.
— Хорошо. Думаю, у нас получится сделать это без гипноза. Я просто хочу, чтобы ты рассказал мне все, что сможешь о том дне, когда ты вернулся со скотобойни и увидел выходящего из парадной двери мужчину.
Роб смотрел в пространство перед собой и молчал.
— Ты погнался за ним в дом, — я ткнул пальцем, — где он перебежал через кухню и выскользнул сквозь заднюю дверь. Оросители все еще работали. Ты помнишь что-нибудь из этого?
К его глазам подступили слезы.
— Ты помнишь, что произошло дальше, Роб? Это очень важно.
— Я догнал его и повалил на землю.
— Что случилось потом?
По его лицу катились слезы. Но я видел, что он напряженно думает, стараясь вспомнить, что сделал с незнакомцем, убившим его жену и дочь. Его глаза метались от стены к моему креслу, от кресла к потолку. Наконец, он сказал:
— Я не знаю, правда. Следующее, что я помню, это как я вхожу в дом и несу Салли и Бекки в их кровати.
— А потом ты отмыл кухню, попрощался и направился к реке.
— Я тоже хотел умереть.
— Ладно, Роб. Достаточно. Я горжусь тобой. Должно быть, это было очень трудно.
Он вытер глаза рукавом рубашки, но ничего не ответил.
— Сейчас я хочу дать тебе минуту отдыха. Закрой глаза и просто успокойся. Пусть твое тело, каждый твой палец на руках и ногах расслабится. Хорошо. Мне нужно немного поговорить с Гарри. Гарри?
Нет ответа.
— Гарри, прятаться бесполезно. Я могу ввести Роберта в транс и найти тебя так.
Я не слишком был в этом уверен, но надеялся, что Гарри мне поверит.
— Выходи. Я просто хочу поговорить с тобой. Я не причиню тебе боль, обещаю.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})— Ты не станешь меня наказывать?
— Гарри?
Его лицо выглядело слишком ожесточенным и хмурым, как у пятилетнего.
— Мне все равно, накажешь ты меня или нет. Я бы сделал это еще раз.
— Что бы ты сделал, Гарри?
— Я бы снова убил дядю Дэйва, если бы мне представилась такая возможность.
— Он выглядел достаточно убедительно.
— Ты убил дядю Дэйва?
— Да. Разве не об этом ты хотел спросить меня?
— Ну… да. Как ты его убил?
— Я сломал его огромную жирную шею.
— Где это произошло?
— На заднем дворе. Было мокро.
— Дядя Дэйв что-то сделал с Салли и Ребеккой?
— Да, — прорычал он. — То же самое, что он сделал с Робином.
— Так ты убил его.
— Я же говорил тебе, что я убью его и убил.
— Это очень важно, Гарри. Ты когда-нибудь убивал кого-то еще?
— Нет. Только эту огромную жирную свинью.
— Ладно. Спасибо, что пришел, Гарри. Теперь ты можешь вернуться. Если понадобишься, я дам тебе знать.
С угрюмым видом он медленно исчез.
Я немного подождал.
— Роб?
— Да.
— Ты что-нибудь слышал?
— Что именно?
— Гарри только что был здесь. Он рассказал мне, что случилось. Рассказал, кто убил человека, который лишил жизни твою жену и дочь.
— Его убил я.
— Нет, Роб, ты никогда никого не убивал. Его убил Гарри.
— Гарри?
— Да.
— Но Гарри всего пять лет, разве нет?
— Это правда. Но он находится в очень сильном теле. В твоем теле.
Я почти видел огни, загорающиеся в глазах Роберта.
— Это значит, что все эти годы я убегал от того, чего никогда не было?
— Это было, Роб, Салли и Ребекка мертвы. Но ты не убивал человека. Это сделал Гарри.
— Но Гарри — это я!
— Да, он часть тебя. Но ты не несешь ответственности за его действия, пока он не интегрирован в твою личность. Ты понимаешь?
— Я… думаю да, — он выглядел озадаченным.
— И есть еще одна проблема. Ты винишь себя в их смерти, потому что в ту субботу ты пошел на работу вместо того, чтобы остаться дома вместе с ними.
— Это был прекрасный день. Они хотели, чтобы я взял выходной.
— Да.
— Но я не взял, потому что мы нуждались в деньгах.
— Да, Роб. Ты ушел на работу в субботу, как и все остальные твои сослуживцы. Понимаешь? Все произошедшее в тот день — не твоя вина. Ты ни в чем не виноват.
— Но Салли и Ребекка погибли, потому что меня не было рядом.
— Это правда, Роб, и мы не можем их вернуть. Но мне кажется, теперь ты готов с этим смириться.
Его грудь поднималась и опускалась, поднималась и опускалась.
— Думаю, пришло время идти дальше.
— Пора приступить к заключительному этапу твоего лечения.
— К интеграции.
— Да.
Подумав об этом, он взял себя в руки и сказал:
— Как мы это сделаем? — он машинально схватил банан и начал снимать с него кожуру.
— Первое, что мы сделаем, это постараемся задержать тебя в сознании как можно дольше. Я хочу, чтобы с этого момента ты оставался Робертом, если только я специально не попрошу выйти кого-нибудь другого.
— Не знаю, удастся ли мне удерживать прота.
— Постепенно мы с ним справимся. Просто делай все возможное.
— Буду стараться.
— Отныне вся больница — это твое безопасное убежище. Понял?
— Понял, — ответил он.
— Пойдем, я вернусь во второе отделение вместе с тобой.
С глубокой печалью я узнал, что у Эммы Виллерс была диагностирована неизлечимая и быстро прогрессирующая форма рака поджелудочной железы.
Я понял, что произошло нечто ужасное, когда Клаус, с выпученными глазами и мертвенно-бледным лицом, ввалился ко мне в кабинет после беседы с Робертом. Я подумал, что он заболел и попросил его присесть. Он покачал головой и выложил всю эту историю.