Проделки Джинна (авторский сборник) - Андрей Саломатов

— Кто там? — хрипло, с надрывом крикнул Павел Иванович, и двери снова отворились, и в мастерскую вошел еще один бронзовый кормчий. Он так же, как и первый, вышел на середину мастерской и проскрежетал:

— Я пришел, хозяин.

А дальше началось что–то уже совсем невообразимое. Двери в мастерскую не успевали закрываться. Бронзовые статуи входили одна за другой, и каждая приветствовала хозяина, как и первые две.

Уже через полчаса кормчих набилось в мастерской так много, что Павел Иванович почувствовал удушье, будто из помещения выкачали воздух. А статуи все прибывали и прибывали. При этом задние теснили передних, а те ближе и ближе обступали верстак.

Павел Иванович и не заметил, как оказался на верстаке. Забравшись туда, он нечаянно сорвал со стены приемник, и тот, болтаясь на шнуре, неожиданно сообщил: «Наш специальный корреспондент передает из Нью–Йорка, что самый крупный город США охватила паника — с острова Либерти исчезла статуя Свободы. Очевидцы утверждают, будто видели, как она якобы сама покинула постамент и скрылась в водах Гудзона. Чего только не придумает досужий американец», — закончил диктор. А Павел Иванович вдруг закричал нечеловеческим голосом, и в то же время с улицы донесся мощный звук трубы, будто это сам архангел Гавриил оповещает человечество о конце света. И сразу мастерская начала пустеть. Бронзовые кормчие без паники, соблюдая очередность, быстро покидали мастерскую.

Когда в помещении не осталось ни одной статуи, Павел Иванович, обессиленный, по стене сполз на верстак, слабеющей рукой снял телефонную трубку и набрал 02.

— Приезжайте, — сипло попросил он, — они уже ушли…

Гаврцев трудно чем–либо удивить — город портовый, окно, так сказать, в Европу со стороны Атлантики. Но этот день им запомнился надолго…

Утро выдалось удивительно теплым, и ближе к полудню на набережной было достаточно много народу. Легкий бриз гонял кофейный запах под разноцветными зонтами, трепал женские прически, а в море задирал верхушки волн, и те так и катились с белыми барашками до самого пляжа.

Когда в километре от берега над водой появилось что–то белое, те, кто смотрел на море, приняли инородное тело за лодку. Но предмет довольно быстро увеличивался в размерах, приподнимался над водой и вскоре стал похож на парус.

Гаврцы вообще–то народ любопытный, но этот необычайный предмет долгое время не привлекал ничьего внимания. Пока, наконец, не оказалось, что это и не лодка вовсе, и не парус, а огромная кисть руки с шипастым факелом, очень похожая на руку статуи Свободы с острова Либерти.

Рука с факелом двигалась с хорошей скоростью, и по мере приближения к берегу из воды показался вначале головной убор статуи, а затем и сама голова.

Набережная оживилась. Праздные гаврцы оставляли свои столики, служащие магазинов — магазины, а наиболее сообразительные захватывали с собой стулья из кафе, чтобы встать на них, потому что парапет уже был плотно облеплен зрителями.

Паники пока еще не было, но шум стоял препорядочный. Обсуждали: что это, откуда и зачем. То тут, то там вспыхивали споры. Слышались выкрики: «Подводными лодками тащат», «Американцы совсем сбрендили!», «А зачем она здесь?», «Наверное, у них коммунисты пришли к власти», «Подводными лодками по дну такую дуру не утащишь».

В общем, болтали разное. Одна много повидавшая старушка даже выкрикнула: «Она же идет!» И действительно, видно было, как приподнимается и опускается верхняя часть статуи, а это было похоже на обычный человеческий шаг.

В себя люди пришли, когда из воды появилась «Декларация прав человека». До статуи оставалось не более трехсот метров. Паника вспыхнула моментально, как взрыв. Несколько наиболее нервных женщин завизжали, народ отхлынул от парапета и началось беспорядочное метание: мамы искали своих детей, мужья — жен, официанты — сбежавших посетителей. Наиболее сообразительные со спринтерской скоростью бросились домой, дабы успеть приготовиться к худшему. Менее сообразительные забили до отказа все кафе и магазинчики и с ужасом смотрели на приближающуюся Свободу.

Да, это, конечно, было достойное зрелище: огромная женщина с неподвижным лицом и жутким факелом, похожим более на занесенную для удара палицу, шла по пояс в воде. И даже последней дворняжке уже было понятно, что никаких подводных лодок там нет и что скоро эта ужасная статуя выйдет на берег, а то, что будет дальше… Впрочем, «на дальше» у перепуганных гаврцев на было времени. Паника захлестнула город.

А в это же время в небольшой деревушке под Страсбургом, в своем доме, на своей супружеской постели проснулся местный ветеринар мсье Дюваль. Кроме работы, жены и двух симпатичных сыновей мсье Дюваль имел два пристрастия: он вырезал из стволов деревьев человеческие фигуры и любил выпить. Первому он отдавал все свободные дни, второму — вечера.

В то утро мсье Дюваль, усидевший накануне с приятелем несколько бутылей красного вина, проснулся с сильного похмелья.

Нацепив халат, мсье Дюваль вышел на улицу, постоял у дома, почесывая живот, а затем сам себе сказал:

— Что–то вертолеты разлетались. Должно быть, дождь будет.

В это время периферийным зрением он заметил слева от себя какое–то движение и повернул голову. Там, где совсем недавно стояли несколько его скульптур, валялось лишь два бревна. Но мсье Дюваль успел заметить, как в кусты удалилась большая уродливая женщина, вырезанная им полгода назад из двухметрового липового бревна.

— Фу ты, черт, — испугался мсье Дюваль и перекрестился. — Мари! — крикнул он в раскрытую дверь. — Мари, можно тебя на минуту?

Мария Дюваль появилась через несколько секунд. Руки у нее были по самые локти испачканы в муке, а на лице было написано такое недовольство, что мсье Дюваль счел нужным извиниться.

— Прости, Мари, — сказал он, — ты не знаешь, куда подевались мои скульптуры?

— Не знаю я, где твои чурки, — грубо ответила мадам Дюваль и собралась было уходить, но супруг остановил ее.

— А кто же знает? Вчера они были здесь, а сегодня их нет, — возмущенно сказал он.

— Отстань от меня со своими деревяшками, — ответила мадам Дюваль. — Пить надо меньше.

— При чем здесь пить? — воскликнул мсье Дюваль. В этот момент он посмотрел вперед и увидел за лесом, который начинался в километре от дома, нечто из ряда вон выходящее. Со стороны границы, упираясь головой в небо, с огромным мечом в поднятой руке, прямо к его дому шла женщина… не женщина, в общем, гигантская фигура с перекошенным лицом.

— Фу ты, черт, — прошептал мсье Дюваль и сплюнул. Он отвернулся, чтобы избавиться от галлюцинации, и вслух сказал: — Кажется, я допился.