Найти человека - Агния Барто

— Мой муж недавно погиб под Смоленском, я одна с тремя детьми, — сказала она.

Сестры переглянулись: почему с тремя? Но больная женщина снова повторила:

— Трое маленьких детей у меня — Ася и Зина и сын Витенька, постарше.

Мать точно помнила, кто из ее детей когда родился и как кого зовут.

Не только заботу о больной матери взяла на себя Ася, она считала своим долгом во что бы то ни стало найти брата. Она сообразила, что, по всей вероятности, Виктор был отдан в детский дом одновременно с сестрами и следы его надо искать в архивах дедовских детских домов. Она подняла архивы, к счастью сохранившиеся, и узнала, что Витя Слепцов был отправлен на станцию Удельная, а оттуда переведен в Тамбовский детский дом. Через два-три месяца в милиции шутили, что Асю уже можно принять на работу по розыску. Шаг за шагом проследила она судьбу брата до того момента, как он окончил ремесленное училище. Тут встало препятствие — из ремесленного были посланы на работу два Виктора Слепцова, одногодки. Ася стала искать обоих. Через полгода одного из них нашла, но он оказался не ее братом. Поиски второго зашли в тупик. Убедившись, что самой ей не справиться, она обратилась в «Маяк». После объявления по радио пришел всего один отклик, из Воронежа. Человек, служивший вместе с Виктором Слепцовым в армии, сообщал об этом. Неутомимая Ася в свои каникулы поехала в Воронеж, встретилась с бывшим товарищем брата, узнала от него фамилии других товарищей по воинской части. Переписывалась, встречалась с ними. В конце концов ей удалось выяснить, что Виктор уехал на строительство в Абакан. Ася даже узнала его адрес. Но тут ее радость омрачили сомнения: как примет он трагедию матери? Нелегко ему будет узнать правду. Зато он узнает, что у него есть две родные сестры! И решительная девушка взяла билет на самолет.

Мать Светланы Щербаковой во время бомбежки была тяжело ранена. Перед смертью она просила свою старшую сестру Зину, чтобы та взяла к себе девочку.

Зина выполнила обещание, разыскала на Урале эвакуированный туда детский дом, получила подтверждение, что там воспитывается Светлана Щербакова. Девочке шел уже одиннадцатый год, и тетя Зина вступила с ней в переписку, радовалась ее письмам, читала их вслух родным и соседкам. Вскоре после победы Вера Васильевна Китаева, воспитательница из детского дома, привезла Светлану к тете. Все родные горячо встретили девочку, нашли, что она похожа на мать: тот же цвет волос, форма ушей. Вера Васильевна уехала на Урал, уверенная, что Светлане будет хорошо. И в самом деле, приветливая, общительная Светлана всем пришлась по сердцу, и через месяц тетя Зина уже не представляла себе, как она могла жить без Светы. Но однажды, собирая для школы документы девочки, тетя Зина вдруг обнаружила, что в одной из справок местом рождения Светы назван Воронеж. Зина растерялась, — как же она раньше не обратила внимания? Ведь она же знает, что ее сестра в Воронеже никогда не жила, помнит, что родилась Светлана в Волоколамске. Ничего не сказав девочке, Зина написала Вере Васильевне: нет, она не сомневается, что Светлана ее племянница, но хотелось бы знать, откуда в документах взялся Воронеж.

Вера Васильевна сразу встревожилась, поняла, что недостаточно тщательно проверила справки. Надеясь, что в них перепутаны Воронеж и Волоколамск, она обратилась в Воронежский загс, чтобы выяснить, есть ли там запись о рождении Светланы Щербаковой. Когда пришла выписка из загса, сомнений не осталось! Документы были правильными, и, значит, она отвезла Щербаковым не их племянницу. Вера Васильевна стала искать другую Светлану Щербакову среди детей, эвакуированных из Волоколамска. За месяц поисков она извелась, предвидя все последствия своей ошибки. Она понимала, как тяжело будет Светлане, если привезут на ее место другую Светлану. Но поступить иначе она не могла, не считала возможным. Мучила ее и судьба настоящей племянницы, которая где-то жила, хотя в глубине души Вера Васильевна надеялась, что та не найдется и тогда все уладится. Но вторая Светлана Щербакова нашлась.

Понимая, какие сложные переживания ждут тетю Зину, Вера Васильевна все-таки ничего от нее не утаила, написала обо всем. Как ни была подготовлена Зина к тому, что Светлана может оказаться не ее племянницей, такая весть ее сразила. Вся семья была озадачена. На семейном совете Щербаковы решили: хотя это будет нелегко, пусть останутся у них обе девочки. Но их доброе решение не осуществилось. Когда Светлане осторожно сообщили о случившемся, она неожиданно отказалась оставаться у тети. Самолюбивая, она не слушала никаких уговоров.

Настал день приезда настоящей племянницы, она оказалась менее приветливой, менее развитой, чем Света, но она была кровно своя. Две Светланы встретились, познакомились и даже сели вместе рисовать. Тетя Зина подумала, что они подружатся и все уладится. Но вечером первая Светлана попросила Веру Васильевну:

— Уедем скорей, я хочу домой, в детский дом. Все Щербаковы расстроились, особенно Зине было трудно расставаться с девочкой, к которой она искренне привязалась.

Наутро, когда начались невеселые сборы в дорогу, Вера Васильевна сказала вдруг Зине:

— Не расстраивайтесь, мы со Светланой договорились, она будет жить у меня.

Таких множество, но этот беспримерен по своей жестокости.

Во время наступления наши бойцы отбили у врага деревню. Там ни одной живой души. Все сожжено и разрушено. Уцелел только один дом. Он стоит целехонек, бросается в глаза среди пожарища. Группа бойцов устремляется в дом. В полупустой комнате на полу, привязанная к ножке стола, сидит девочка лет трех.

Она почти без сознания. Бойцы бросаются к ней, хотят освободить ее, взять на руки.

— Стой! Она заминирована! — раздается крик.

Минер опытным глазом увидел провода… Девочку спасли. Солдаты дали ей имя и фамилию — Мария Минина. И отправили ее в тыл. Минер, спасший девочку, много лет подряд ее разыскивает.

Все эти сюжеты увидены глазами души-соседки. А «естественная душа» видит прежде всего горе человеческое.

Никто, за исключением Асиного брата, по этим письмам пока не найден.

ЛЕВ ТОЛСТОЙ: «НУ-КА, ЧТО ТЫ ЗА ЧЕЛОВЕК?»

Статистика как наука меня никогда не интересовала. Мне кажется, что только теперь впервые я поняла значение и силу больших чисел. Сорок тысяч писем — такая цифра сама словно ведет к статистике.

Если бы заложить выдержки из писем в электронную машину, она дала бы совершенно точную информацию, например: в какие именно годы войны больше всего потеряно детей или сколько воспитанников детских домов получили высшее образование… Много сложнее разобраться в том, что за люди прислали письма, то есть ответить на толстовский вопрос: «Ну-ка, что ты за человек?. И что можешь мне сказать нового о том, как надо смотреть на нашу жизнь».

Попробую, ограничиваясь пока своими скромными человеческими возможностями, понять, что за люди писали эти письма и каким нравственным принципам они верны.

Прежде всего это люди с сильно развитым чувством родства. Для матери естественно всю жизнь искать своего ребенка, всегда живого в ее памяти. Но чем питается такое чувство у детей, давно ставших взрослыми? Они ведь часто не помнят ни лица материнского, ни голоса, но это нисколько не охлаждает их желания обнять своих родных. Детская тоска по родной семье остается в душе человека навсегда.

«Были ведь у меня отец и мать! Должен же я их найти!» — подчас письма начинаются подобными восклицаниями.

«Кем бы ни оказался мой отец, даже пьяницей, все равно приму его, лишь бы не показал себя предателем в войне с Гитлером.

О. И. Афанасьева»

Я заметила: многие сыновья и дочери, еще не разыскав своих родителей, все же думают о том, что они за люди, что сделали в жизни.

О. А. Цемирова пишет: «Мне очень хотелось бы знать прошлое моих родных, кем они работали, были ли у меня дед и бабушка, участвовали ли они в революции? Вот иногда вечером размечтаюсь о родных, которых никогда не видела, и кажется мне, что они были всеми уважаемыми».

Раиса Яковлева спешит рассказать: «Теперь я знаю, кто моя мама, знаю, что она честно трудилась в годы войны, награждена медалью за оборону Ленинграда».

Встретившись со взрослым сыном, мать и родные присматриваются к его характеру, ищут в нем хорошее, им важно, что же думают о нем другие.

«Трудно было узнать моего Володю, ведь он богатырь, а не мальчик. Но самое главное, что он не свернул с правильного пути… Его очень уважают товарищи.

Мать Коновалова»

«Неизвестный Юрий оказался мой сын Юра Кузьмин, которого я потеряла в первый день войны около города Гродно, когда садилась в машину и началась бомбежка», — пишет мать.

А тетя торопится добавить: