Диджей - Сергей Павлович Бакшеев

— Ринг не похож на маньяка.

— Много ты знаешь про маньяков. В обычной жизни их не отличишь.

— По-вашему, и я могу быть маньяком?

— У тебя есть парень? — неожиданно спросил Ракитин.

Девушка задрала носик.

— Личная жизнь — мое личное дело!

— Аня, не ходи одна, пожалуйста, — попросил милиционер.

Легко сказать. Юра Лагушкин, конечно, провожает ее по ночам. Целует и ждет, когда она пригласит его к себе. Нота не спешит. Раньше ссылалась на Джину: хозяйка запрещает. А сейчас Джины нет в Москве. Единственная преграда: отношения врач — пациент. Так она оправдывается. И Юра не торопит.

— Хотите свои услуги предложить, товарищ старший лейтенант? — с хитринкой во взгляде спросила Нота.

Ракитин взглянул на часы и ответил:

— До дома провожу. Потом дела.

Глава 30

Репортеры пронюхали, что в неудачном лечении Николая Бояринцева участвовала помощница Джины, невежественная девчонка, возомнившая себя звукотерапевтом. Журналисты приезжали к розовому особняку на Арбате, пытались подловить молодую шарлатанку, пригвоздить каверзными вопросами и раскатать ее метод в лепешку. Нота слышала их уловки и ускользала от встречи.

Радости это не приносило. Девушка корила себя за беспомощное состояние знаменитого актера. Ее методика дала лишь временное улучшение. Она возомнила себя врачом, которая слышит болезнь пациента. На самом деле она необразованная девчонка с особенным слухом. Да, она слышит многие вибрации организма, которые способны зафиксировать только приборы. Находит отклонения и пытается методом проб и ошибок привести внутренние колебания к гармонии. Ее скальпель — диджейский пульт, лекарство — музыка. Музыка так же разнообразна, как тысячи лекарств. И как фармацевты создают новые препараты, она может написать новую музыку.

Как выбрать и найти нужные пропорции?

Закончился сеанс звукотерапии с Юрой Лагушкиным. Парень сидел на стуле в одних трусах и расслабленно улыбался. Он сам настоял на обнажении, чтобы звуковые волны беспрепятственно проникали в его организм.

Нота сделал пометку в дневнике — стрелочка вверх — сегодня пациенту лучше. Может, ему и правда надо быть обнаженным, хотя это и смущает.

Диджей пересмотрела прежние записи. С Бояринцевым, за исключением первых двух недель, улучшения шли по нарастающей. С каждой процедурой к актеру возвращались утраченные функции. С Юрой по-другому: его настроение то улучшается, то скатывается к депрессии.

В парадную дверь позвонили. Нота прислушалась и проигнорировала звонок. Затем раздался настойчивый стук в дверь.

Нота скривилась:

— Опять репортер. Достали!

Репортер тарабанил в дверь и кричал в окно:

— Я слышу музыку. Вы здесь! Откройте!

Нота приглушила громкость.

— Вы снова кого-то лечите! — крикнул репортер. — Откройте! Несколько вопросов и я уйду.

— Джины им мало. Меня хотят растоптать.

Юра подошел, сжал плечи девушки и предложил:

— Хочешь, я выйду и скажу, что ты супер-целитель?

— Не льсти.

— Мне лучше! — убеждал он. — Посмотри!

Юра выпятил грудь, напряг мышцы. Взгляд Ноты пробежал по привлекательному телу и уперся в раскрытый дневник. Ее голос дрогнул, она указала на стрелочки:

— Так было не всегда.

— К черту журналюг. Ты лучше всех. Ты самая-самая.

Парень обнял девушку, стиснул сильными руками, впился поцелуем и бережно опустил на пол. Его руки стали жадными и требовательными.

Нота сжала колени. Первая мысль: не надо! А потом отрешенное согласие: сколько можно противиться.

Первый и единственный раз с мальчиком по-настоящему у нее было в интернате. Полинка зудела: Анька, ты, как маленькая, стань, наконец, взрослой! И она решилась. Воспоминания остались не очень. Баночное пиво, сальная улыбка, пошлые словечки и потные руки. Затем стыд, боль, кровь и слюна на шее.

А звуки, ужас какой-то! Металлический скрип панцирной кровати, сопливое пыхтение и пивная отрыжка. Где сладострастные стоны в нарастающем темпе, которыми украшают откровенные фильмы? А когда он слез и наступил на смятую банку — бррр!

Может, с Юрой будет лучше? По крайней мере сейчас звучит приятная музыка, а не скрипит железная кровать.

Лагушкин действовал активно. Его ладонь проскользнула на ее грудь, сжала упругую плоть. Руке было тесно, и он дернул полу халата.

Пуговицы! — пожалела Нота, закрыла глаза и расслабила колени.

Дверь распахнулась. Нота услышала похмельный голос Вано:

— Эй! Сладкая парочка! Завязывай тискаться. Нам дверь разнесут.

Юра приподнялся и зло махнул рукой:

— Свали!

Нота выскользнула из-под парня. В распахнутом халате ей было стыдно, она выбежала переодеться.

— У меня и так башка трещит, а там этот дурень долбит! — ругался Вано. — Нота, к тебе пришли, ты и успокой дебила.

— Я его так успокою! — взвился Юра и вцепился в Вано: — Но сначала тебя. Какого хрена ты приперся!

— Ой, напугал. — Вано сунул в рот сигарету, чиркнул зажигалкой, дыхнул дымом в лицо Лагушкину. — Будешь?

— Не курю. — Юра оттолкнул Вано.

Тот погрозил дымящей сигаретой:

— Ты тут не командуй. У меня куча друзей. Уроем.

— Вали на свой этаж!

— А вот теперь точно не уйду. Это мой дом, а ты гость. Не гость даже, а пациент! Твой сеанс закончен. — Вано кивнул на дверь и изобразил пальцами двигающиеся ноги.

Вернулась переодевшаяся Нота, увидела, как Юра бросился на Вано и успела встрять между ними.

— Успокойтесь! Оба! — крикнула она и повернулась к Юре: — Сейчас не время. Иди домой. Увидимся в клубе.

— Хорошо. Но только ради тебя, — подчеркнул Лагушкин и прошел вплотную с Вано, задев его плечом.

Глава 31

После удачных выступлений в «Пятом дубле» и благожелательных отзывов киношной тусовки Диджея Ноту приглашали в разные клубы. Она выступала с энтузиазмом, зажигала толпу. Иногда пересекалась в одной программе с Рингом и тогда дух соперничества поднимал качество их треков на новый уровень.

После одного из выступлений Ринг сделал попытку сойтись с Нотой, предложил проводить:

— Мир, дружба, жвачка. Прошвырнемся, как в былые времена?

— У меня уже есть друг. — Нота представила Юру Лагушкина.

Ринг хорохорился:

— Друзей много не бывает.

В ту ночь из клуба до Арбата они шли втроем. Юра хмурился, смотрел под ноги. Ринг болтал о музыке, пересказывал клубные сплетни, заглядывал девушке в глаза.

— Я делаю трек-ужастик. Записал жуткий крик — до мурашек! Натуральный, волосы дыбом встают.

— Изобрази, — попросила Нота.

— Обалдела! Улица проснется. Это крик ужаса.

— Настоящего ужаса? Откуда ты его взял? — поинтересовался Юра.

— Диджей секретов не раскрывает.

— Хочешь напугать толпу. Думаешь, публика поведется? — усомнилась Нота.

— Бездарные диджеи лишь развлекают публику. А надо развлекать, удивлять и шокировать! — с нажимом на последнем слове заявил Ринг. И пояснил: — У топового диджея должны быть свои убойные фишки.

Разговор о криках ужаса и фишках напомнил Ноте о пятнашках в трусах убитых девушек. Вот кто кричал перед смертью. Страшно представить. Вспомнила