Притяжение (СИ) - Мария Летова

представление о том, что такое здоровая семья, и она, на мой взгляд, предполагает не меньшее количество компромиссов, чем та структура, в которой я существую вместе с Альбиной Ахмедовой, но глядя на то, как бегают точки вверху экрана, пока она что-то мне печатает, хочется снова запустить гаджетом в стену, и это желание достаточно сильное, чтобы сдавить телефон в руке и упереть в подоконник локоть, игнорируя вибрацию, которая проходит сквозь ладонь.

Мне нужно пространство прямо сейчас. У меня нет ресурса думать о своей жене даже пять секунд. У меня никогда не было ресурса проявлять о ней беспокойство. Не потому, что ей никогда не потребуется помощь, чтобы толкнуть застрявшую в снегу машину, а потому, что мне никогда не хватало для Альбины инстинктов. Зато теперь их хватает с лихвой, чтобы испытывать что-то, напоминающее зависть, к тем людям, которые добровольно поместили себя в ту самую здоровую семью, которая всегда казалась мне скучной.

Дети, совместные ужины, совместный отдых. Твою мать, это скучно, но у меня засосало под ребрами, и этот голод не физический, а такой, который я сам не до конца понимаю.

Выбор ресторана оставляю за Луговым. Его компания не тяготит, ведь он ест преимущественно молча, как и я, а наш завтрак плавно перетекает в обед. Мы возвращаемся в отель к полудню, мои планы на этот день по-прежнему краткосрочные, и они скатываются в банальное желание отоспаться.

— Извините… — из-за стойки ресепшн выскакивает девушка, как только появляюсь в дверях. — Кирилл Юрьевич… можно вас на минутку… — пытаясь подстроиться под мой шаг, указывает на стойку.

Я не капризный клиент, по крайней мере, я не люблю становиться мудаком, поэтому соглашаюсь, вместо того, чтобы переадресовать все возникшие ко мне вопросы на отельный телефон.

Двигаясь к стойке, обращаю внимание на то, что в холле большое количество разношерстного народа, который пьет по углам воду из пластиковых стаканов и перемещается.

— В чем дело? — спрашиваю, обратившись к девушке, которая вернулась на свое место.

— После уборки номера обнаружилась… порча некоторого имущества…

— Включите в мой счет.

Из приоткрытых дверей зала для переговоров доносятся аплодисменты, на звук которых я оборачиваюсь, замечая на входе какой-то рекламный стенд.

— Да… просто подпишите вот здесь… если со всем согласны, — кладет передо мной какой-то акт, в котором перечислены результаты моего херового настроения.

Аплодисменты опять отвлекают, читать всю эту информацию перед собой мне до раздражения не хочется, тем более, вникать в то, что там написано. Меня не разорит даже поджог этого отеля, не то, что трещина на стене и разбитый стакан.

— Приносим извинения за шум… — наблюдает за тем, как ставлю свою подпись. — У нас тут мастер-класс по малому предпринимательству, — кивает на двери зала, которые то впускают, то выпускают людей. — Примерно через час закончится.

Бросив на стол ручку, смотрю на девушку с убийственным спокойствием, на которое она реагирует, нервно теребя свой бейдж.

— Малое предпринимательство? — переспрашиваю.

— Да… платный семинар. Хотите посетить?

Мне хочется откинуть голову и безнадежно засмеяться.

Малое предпринимательство…

Положив на стойку руки, смотрю на дверь, которая теперь плотно прикрыта. На стенде имя и фотка спикера — какого-то успешного стартапера, судя по всему, достаточно распиарившего программу, чтобы собрать столько местных предпринимателей.

Зараза…

Я прямо сейчас могу подняться в свой номер, но уже знаю, что этого не сделаю. Расстегиваю пуговицу пальто и направляюсь к дверям, ведомый чистейшими инстинктами.

Глава 32

Кирилл

Уступаю дорогу выходящим из зала людям и сам захожу внутрь, обводя пространство вокруг расфокусированным взглядом. Сфокусироваться мешает размытое представление о том, что я вообще ищу, но эта неопределенность длится недолго. Отведя глаза от полотна проектора в полстены, где на паузе транслируются какие-то тезисы по теме и рядом с которым крутится молодой худощавый парень-консультант, смотрю на выставленные рядами стулья зрительного зала.

Я не думаю о том, чего хочу больше: ошибаться в своих предположениях, или же наоборот. Как только среди десятков голов глаза спотыкаются о белокурый затылок с собранными в аккуратную “ракушку” волосами, все “или” перестают быть. Любые “или” просто испаряются, моя голова не собирается тратить на них энергию, потому что эти “или” в один момент приобретают форму прошедшего времени.

Положив руки в карман пальто и очень глубоко вдохнув, приковываю взгляд к последнему из восьми рядов, где не такая плотная посадка, как впереди, и где без соседей справа и слева сидит Маша. Рукой она накрывает заднюю часть шеи и гладит, будто мой взгляд, которым поглощаю каждый сантиметр узких плеч в сером строгом пиджаке, можно физически почувствовать. Я не припомню у себя телепатических способностей, поэтому вряд ли способен так на Машу влиять, но ее ладонь продолжает массировать шею. Взлетев чуть выше, легким движением проверяет состояние прически, пробежав по “ракушке” из волос пальцами, на что я реагирую по-мужски — мне нравится, как эта женщина двигается. Мне нравится, как она касается себя, и еще больше мне нравится, как она касается меня.

Проводя по лицу рукой, отхожу в сторону, чтобы не соприкасаться с группой вошедших в зал людей.

— Извините, — протискивается мимо меня какой-то мужик.

Я не собираюсь уходить отсюда, как глухонемая тень, в противном случае отправился бы в лифт прямо с ресепшена, но та минута, которую трачу на бесцельное подпирание стены — моя пауза, и она нужна мне, чтобы прийти к выводу: у меня нет плана. Все это, все происходящее прямо сейчас — тот случай, когда я не думаю, и, хоть смиряюсь с таким положением вещей, мне требуется еще немного времени, чтобы мое дурное настроение не расплескалось за борт.

Пройдя вперед на четыре метра, вхожу в последний ряд и двигаюсь к середине. Расстояние между рядами позволяет делать это без ущерба сидящим на стульях людям, свой стул я занимаю молча. Скрестив ноги в лодыжках, кладу сцепленные в замок руки на бедра и неподвижным взглядом смотрю на спикера секунду-другую, после чего поворачиваю голову.

Голубые глаза Маши смотрят в мои, наши бедра и плечи почти соприкасаются.

Это близко. Очень близко.

Ее губы чуть приоткрыты, я опускаю на них глаза по инерции, потому что давно не видел. Неделю с тех пор, как она ушла из моего номера, оставив один на один с голодом и тем самым дерьмовым настроением.

Рука напрягается в непроизвольном желании дотронуться до бледной кожи у Маши на щеке, сама она, моя соседка, сильнее сжимает пальцами лежащий на коленях блокнот, в котором делала какие-то пометки аккуратным женским почерком.