Игры шестого круга - Евгений Гуляковский

— Так кто же эти люди? — наконец удалось ему выдавить из себя нужный вопрос.

— Илен Ликранова и Дэн Cтивенc.

— Но Cтивенc мертв!

— Однако от него поступила заявка.

— Но, позвольте, если он жив, значит, есть свидетель того, что произошло на Аркуре! Во время судебного разбирательства об этом не было сказано ни слова!

— Этот вопрос не в моей компетенции. Возможно, этот человек объявился уже после судебного разбирательства или не пожелал в нем участвовать. В любом случае решения пентанала окончательны и пересмотру не подлежат.

— Я должен подумать.

— Хорошо. Я свяжусь с вами через час. Дорога до Ганимеда занимает почти трое суток, и ни при каких обстоятельствах срок сканирования не может быть отодвинут. Так что поторопитесь.

Лицо Ковалева исчезло с экрана.

Какое-то время Олег сидел, совершенно оглушенный этой новостью. Cтивенc жив… Но если он жив, почему не объявился раньше и не дал показаний в суде, если по каким-то причинам он не посчитал нужным это сделать, то для чего ему понадобилась их встреча?

И вообще, почему Cтивенc не здесь, не в тюрьме? Он был вместе с ним на Аркуре, он знал о происшедших там событиях столько же, сколько и сам Олег. «Почти столько же…» — поправил он себя. Дэн не был внутри корабля, но в любом случае разгром Рутянского флота в небе над Аркуром он не мог не видеть…

Концы с концами не сходились… А Илен? Она могла захотеть его увидеть. Даже после всего, что произошло между ними, впрочем, может быть, именно поэтому женщины странные существа…

Но она ведь не просто женщина — она сотрудник разведки, и не только разведки… И такой визит без согласия начальства для нее попросту невозможен.

Скорее всего какие-то могущественные силы решили побороться за его жизнь. Что, если это Костистый? Ведь он не может действовать по официальным каналам, и тогда Илен должна передать какую-то важную информацию…

Но и Дэн вряд ли предпримет такое путешествие ради того, чтобы просто повидать старого друга… Не такие уж они друзья, к тому же Дэн тоже штатный сотрудник разведки…

Впервые с момента вынесения приговора в нем проснулась надежда и, взломав коросту обреченности и полного равнодушия к будущему, заставила думать, отчаянно искать выхода, бороться, бороться за жизнь, отбросив всякие этические нормы, используя все свои возможности…

У тех, кто посадил его в эту клетку, этических норм не было вообще, и это развязывало ему руки…

Он попытался дотянуться своими ментальными щупальцами до знакомого разума, все равно какого, лишь бы аура была ему знакома, но поблизости не оказалось никого. И впервые он понял, что его возможности ограничены расстоянием. Во всяком случае, за пределами Ганимеда он ничего не чувствовал. На Аркуре это было не так — там на него обрушивался целый водопад чужих полей, образов, мыслей. Чтобы не оглохнуть, ему приходилось применять все свои способности для экранирования мозга. На Ганимеде он не слышал никого, кроме персонала станции. Но из их мыслей, даже из мыслей самого Ковалева, он не почерпнул ничего существенного.

Он попытался еще раз выйти за пределы станции — но там, в космосе, царила абсолютная тишина. Возможно, в этом виноваты постоянные магнитные бури, характерные для этого района. Как бы там ни было он ничего не слышал. Молчала даже его хваленая интуиция.

Прекрасно понимая, что от сделанного выбора будет зависеть все, он в конце концов отбросил все мудрые рассуждения и сделал то, что ему хотелось. Возможно, последний раз в этой жизни…

Нажав кнопку вызова охранника, охрипшим от волнения голосом он произнес в зарешеченный микрофон:

— Передайте начальнику тюрьмы: пусть пошлют вызов для Илен Ликрановой.

Сразу после прибытия земного транспортного корабля с запасами пищевых концентратов и топлива для энергоблоков Ганимедской тюрьмы охрана доставила его единственную пассажирку в кабинет Ковалева. Он лично занимался инструктажем и досмотром всех прибывающих на последнее свидание женщин и строго следил за выполнением этого приказа.

Илен оказалась в апартаментах, мало похожих на кабинет правительственного чиновника. Многие заключенные, у которых не было родственников, способных нанять дорогих адвокатов, изъявляя в завещании свою последнюю волю, оставляли Ковалеву те двадцать пять процентов состояния, которыми по закону могли распоряжаться самостоятельно. Все остальное забирало правительство.

Имея возможность ознакомиться с результатами сканирования чужой памяти, Ковалев не жалел времени на изучение материалов и никогда не ошибался в выборе очередной жертвы, составляя завещания лишь для тех несчастных, интересы которых некому было защитить во внешнем мире.

В массивных керамических вазах на полу его кабинета стояли живые цветы роскошь, невиданная для космических станций. Их доставляли в вакууме из земных оранжерей.

В баре сверкал настоящий хрусталь. Огромный стол, инкрустированный бронзой под старину, был весь заставлен самой современной аппаратурой. Лишь небольшая гладкая кушетка, обтянутая кожей и скромно стоящая в углу, выбивалась из общего стиля комнаты.

Хозяин всего этого великолепия сразу же вежливо поднялся навстречу Илен и, представившись, предложил сесть на стоявший возле стола неудобный стул.

На полковнике был просторный домашний костюм. Заметив ее недоуменный взгляд, он пояснил:

— Мы тут далеко от столицы, и формальную часть устава соблюдаем лишь по мере необходимости. Итак, чем могу быть вам полезен?

Илен удивленно вскинула бровь — ох уж эти чинуши! Он сразу же сумел дать ей понять превосходство своего положения, изобразив, что может и не знать, зачем она проделала столь дальний путь.

— Разве не вы подписывали мне вызов?

— Ах да, конечно, подписывал. — Он выдержал довольно длинную паузу, внимательно рассматривая ее своими холодными невыразительными глазами. И она, несмотря на всю свою выдержку, приобретенную за годы службы в разведке, почувствовала себя неуютно.

Илен прекрасно разбиралась в мужских взглядах и охотно прощала вспыхивавшее в них вожделение, особенно у тех, кто по долгу службы был лишен женского общества. Иногда такие взгляды ей даже нравились.

Но во взгляде полковника она не заметила никакого живого чувства. Он смотрел на нее, как смотрят на лягушку в зоологическом кабинете, примеряясь, где лучше произвести первый надрез.

— Так могу я получить обещанное свидание? — наконец не выдержала Илен затянувшегося молчания.

— Конечно, можете. Нужно лишь выполнить небольшую формальность.