Обжора-хохотун. История, рассказанная сэром Мелифаро - Макс Фрай

На сей раз охранный амулет на дверях заверещал в тот момент, когда я только вышел из амобилера. Узнал, стало быть.

— Привет, — сказал я ему. — А где же твоя хозяйка?

Дверь не открывали так долго, что я решил — не повезло. Красивая леди Хони ускакала куда-нибудь за покупками или просто с подружками мороженого поесть, а может, и на свидание, кто ее разберет. Тогда, по крайней мере, ясно, почему она столь недвусмысленно отказалась от моего предложения познакомиться поближе. Хотя зачем было визжать, все равно непонятно.

Я уже собрался уезжать, когда дверь все-таки открылась. На пороге появилась моя несговорчивая красотка, растрепанная и, похоже, заспанная. Уставилась на меня с недоумением, но, хвала Магистрам, без явной неприязни.

— Сэр Атва по-прежнему гостит у своего брата, — сказала она. — Он туда надолго переехал.

— А я не к нему пришел. К вам.

— Ко мне?

Изумление ее было столь неподдельным, хоть плачь. Обычно такие сногсшибательные красотки с детства знают себе цену. Уж чем-чем, а визитом очередного поклонника их не удивишь. А тут — смотри-ка.

— У вас, — вкрадчиво сказал я, — лицо человека, который никогда в жизни не пробовал куманское медовое мороженое. А я знаю место, где его подают с зеленым ореховым соусом. Совсем недалеко отсюда. На амобилере за десять минут доберемся, не о чем говорить.

Зачарованная моими речами, Хони подошла немного поближе.

— Некоторые вещи лучше обговаривать сразу, чтобы впредь не возникало недоразумений, — сказала она. — Вам следует знать: я приехала в столицу вовсе не затем, чтобы поскорее выйти замуж.

— Ну и отлично. Эта опасность вам рядом со мной определенно не грозит. Совместное поедание мороженого не связывает людей брачным обетом.

— Я приехала, чтобы поступить в Орден Семилистника, — не слушая меня, продолжала прекрасная Хони. — Правда, оказалось, что добиться встречи с леди Сотофой Ханемер совсем не так легко, как я думала. Поэтому мне пришлось подыскать себе место — временно, ради еды и жилья. Но я от своего не отступлюсь.

— Очень хорошо, — сказал я. — Но пока вы еще не поступили в Орден. Следовательно, у вас есть свободное время, чтобы попробовать куманское…

— Я просто стараюсь объяснить вам, почему не хожу на свидания с мужчинами, — перебила она. — Чтобы вы больше не тратили на меня свое драгоценное время.

Я растерялся. С каких это пор свидания с мужчинами препятствуют поступлению в Орден? Если бы в Семилистник принимали только девственниц, там бы сейчас, пожалуй, вообще ни одной женщины не было. А уж их предводительницу, легендарную леди Сотофу Ханемер, даже к ограде Иафаха не подпустили бы — если хоть сотая часть всего, что о ней рассказывают, чуть-чуть похожа на правду.

Я решил, что все это можно будет объяснить наивной Хони чуть позже, а сейчас главное — стоять на своем.

— Поесть мороженого — это не настоящее свидание, — сказал я. — Прокатиться в амобилере — тем более. У возницы, между прочим, руки заняты, так что обниматься при всем желании не полезу, не бойтесь.

— Далось вам это мороженое, — вздохнула она. И наконец-то заглянула мне в глаза. Смотрела долго и так внимательно, что я даже нервничать начал — что она там углядела? Неужто мысли читает? Они-то, в отличие от слов, не то чтобы совсем невинные. И уж точно не о мороженом.

Но похоже, мысли она все-таки не читала. Потому что не заверещала как резаная, не рванула назад, в дом, даже не покраснела, а спросила:

— Неужели правда такое вкусное?

— Лучше просто не бывает, — заверил я. И, вспомнив, что мне-то сейчас ни крошки в рот брать нельзя, добавил: — Правда, сам я ничего в этом не понимаю, потому что не люблю сладкого. Но у меня есть заслуживающие доверия эксперты.

— Ладно, — решила Хони, — поехали. Вы угадали, я его правда никогда не пробовала. Когда еще соберусь.

Заперла дверь и пошла к амобилеру — в чем была, не переодеваясь. Я открыл было рот, чтобы сказать, что в домашнем лоохи даже в соседнюю пекарню за хлебом бегать не следует, а уж появляться на центральной площади столицы — тем более, но вовремя прикусил язык. Скорее всего, у нее просто нет другой одежды. Сэр Атва, помнится, говорил, что Хони сирота, без денег и крыши над головой. А на работе совсем недавно, наверняка даже первое жалованье получить не успела — какие уж тут наряды. Хорош бы я был со своими советами.

Поэтому я ни слова ей не сказал, а просто остановился у лавки Красной Шельны. Чем она хороша — там можно очень недорого купить прекрасные лоохи, если, конечно, вы готовы носить одежду, вышедшую из моды еще в конце прошлого года. Теперь-то я у Шельны не одеваюсь, но когда был студентом, большой беды в этом не видел. При всем моем уважении к постоянно сменяющейся моде, качественная ткань и хороший покрой гораздо важнее. Короче говоря, я решил, что для Хони это идеальный вариант. Слишком дорогой подарок ее, пожалуй, напугает.

— Подождите меня, — сказал я. — Буквально две-три минуты, не больше.

Среди моих талантов, подлинных и мнимых, есть один, которым я по-настоящему горжусь: я умею очень быстро выбирать одежду, на глаз, без примерки, себе и другим. И еще ни разу не случалось, чтобы ее приходилось перешивать или возвращать в лавку. Поэтому я действительно вернулся две минуты спустя с роскошным лоохи ярко-алого цвета. Именно то, что надо.

— Дело в том, — сказал я Хони, — что в душе я художник. Рисовать так и не выучился, поэтому приходится довольствоваться пейзажами, портретами и натюрмортами, которые принято называть окружающей действительностью. Но иногда у меня возникает соблазн чуть-чуть ее переделать по своему вкусу. Вот и сейчас мне захотелось увидеть, как смуглая черноволосая девушка в алом лоохи ест мороженое цвета молодой листвы. Поэтому если вы согласитесь переодеться, я буду вам бесконечно благодарен.

— Хорошо, — равнодушно согласилась она. — Если хотите, я переоденусь.

То есть, вопреки моим опасениям, не стала ни смущаться, ни отказываться от подарка. Но и не обрадовалась, не заинтересовалась даже. Накинула новое лоохи прямо поверх старого и задумчиво уставилась в небо, которое, по правде сказать, почти всегда выглядит примерно одинаково. Какой смысл его так внимательно разглядывать — ума не приложу.

Я был разочарован, но виду, конечно, не подал. Надела — вот и ладно. По крайней мере, в таком виде ее вполне можно вести в кондитерскую.

Зато медовое мороженое Хони не просто впечатлило, а, можно сказать, потрясло. Красотка вмиг смела свою порцию и принялась за мою, к которой я так и не притронулся. На предложение заказать еще деловито кивнула и снова уткнулась в миску. Задушевный разговор, в ходе которого я планировал ее обаять, совершенно не клеился. А ведь как в прошлый раз тараторила, я чуть с ума не сошел, ее слушая.

Ну хоть в глаза мне время от времени заглядывала, серьезно, внимательно, испытующе — для такой недотроги вполне интимный жест.

Может, этот красавчик, сэр Атва, еды ей не оставил? — подумал я. И денег на продукты тоже. Просто забыл — он же не привык, что в доме, кроме него, кто-то есть. А она постеснялась напомнить, вот и сидит теперь голодная. И никто не объяснил сироте, что в столичных трактирах всегда можно поесть бесплатно, попросив записать расходы на счет Короля. Сказать, что ли? А вдруг обидится?

— Большое спасибо, — сказала Хони, умяв третью по счету добавку. — Вы были очень любезны, сэр Мелифаро, и устроили мне настоящий праздник. А теперь, если вам не трудно, отвезите меня, пожалуйста, обратно. Мне не запрещено выходить на улицу, но я чувствую себя ответственной за дом сэра Ачуани и не хочу оставлять его надолго.

— Конечно отвезу, — согласился я. И, поколебавшись, все же спросил: — Еда-то у вас там есть?

— Есть, — равнодушно откликнулась Хони. — Много разной еды.

Ну и хвала Магистрам, если так.

Свидание наше вряд ли можно было назвать удачным. Однако я утешался надеждой на продолжение. Я честно сдержал обещание — накормил девушку мороженым и не предпринял ни единой попытки положить руку ей на колено. Возможно, Хони проникнется ко мне доверием и согласится повторить эксперимент. А потом еще раз и еще. И — чем только Темные Магистры не шутят — возможно, однажды наступит день, когда ей самой покажется, что отношения между людьми, совместно сожравшими столько холодного мороженого, должны стать очень теплыми. Просто ради равновесия.

Но пока Хони была далека от такой идеи. Ей даже в голову не пришло поцеловать меня на прощание — хотя бы по-братски чмокнуть в щеку. И рукой с крыльца не помахала. Еще раз пытливо заглянула мне в глаза, вежливо сказала «спасибо», вошла в дом, закрыла за собой дверь — и всё. Ну по крайней мере, лоохи дареное вернуть не попыталась. В целом, неплохой знак.

Ничего, ничего, думал я, разворачивая амобилер. Первая встреча завершилась диким визгом, вторая — сдержанной благодарностью. То есть прогресс налицо. Есть смысл работать дальше.