По обе стороны блокадного кольца - Юрий Лебедев

У нас внизу, в подвале, оборудовали нечто вроде пункта первой помощи. Вносили стонущих раненых людей. Были собраны дети со всего квартала. Они кричали и плакали. А сигналы все продолжались, бомбы сыпались без конца.

Только в два часа ночи мы вернулись в свою квартиру. Она етала неузнаваемой. По всему фасаду были выбиты окна, пол засыпан осколками стекла. Холод такой, как на улице. Спать негде. Еле устроились на кухне и в коридоре. До утра не сомкнули глаз.

Ко всем невзгодам прибавилась еще одна — полная тьма. О том, чтобы вставить стекла, нечего было и мечтать. Уже давно Ленинград забит фанерой. А мороз жестокий, дрова все вышли. Как сможем обогреть свою квартиру? Ведь единственное, что у нас оставалось — это уютные комнаты. Теперь лишились и этого. А что біце суждено пережить?

У меня все в порядке. Но ужасно холодно. Минус 20 градусов. Мерзнут ноги. На фронте стало, кажется, оживленнее. Других изменений нет.

Воскресенье, 7 декабря 1941 г

Оценка обстановки командующим группой армий «Север»: В 19.04 командующий группой армий «Север» доложил фюреру по телефону: «С большой болью вынужден сообщить, что Тихвин… придется сдать». Решение о сдаче Тихвина далось мне очень тяжело. Ведь я сам 26 октября просил фюрера не прекращать операцию против Тихвина. Напротив, я настоятельно просил все сделать для ее продолжения. Вдвойне больно, так как тогда удалось бы избежать многих потерь…

Фюрер настаивает на удержании Тихвина и требует соединения с финнами. Он считает, что реальное окружение Ленинграда возможно лишь после соприкосновения с ними. По его данным, условия жизни в Ленинграде таковы, что город не сможет продержаться долгое время.

Командующий группой армий «Север» попытался возразить, обратив внимание на жестокие холода в этом районе. Сам Тихвин большей частью имеет вид сгоревших развалин, в которых нет возможности укрыться от непогоды. Противник стремится обойти Тихвин с запада, из-за чего возникнет реальная опасность окружения. Вчера командир 39-го корпуса сказал ему следующее: «Разумеется, мы останемся стоять там, где приказано. Солдат умрет на том месте, где он поставлен».

Примечание составителя Георга Майера:

Журнал боевых действий группы армий «Север»: «Фюрер, хотя и согласился на сдачу Тихвина, в то же время потребовал, чтобы новые позиции не позволили противнику овладеть важнейшими коммуникациями, ведущими от Тихвина на Запад.

Группа армий «Север» сейчас единственная кризисная точка Восточного фронта. Речь идет о сохранении возможности продолжить «восточный поход», соединившись с финнами. Ускорить это хочет сам маршал Маннергейм. Речь идет также о сохранении дальнейшей осады Ленинграда. В случае, если удастся прервать сообщение противника по Ладожскому озеру, капитулирует и сам Ленин град.

Фюрер еще раз подчеркивает необходимость удержания позиций западнее Тихвина. После успешного завершения боевых действий группой армий «Центр» основные усилия немецкой авиации будут сосредоточены в районе Ладожского озера».

Личные пометки Лееба в записной книжке: Отдан приказ оставить Тихвин. Состоялся разговор с фюрером.

Примечание: Фон Лееб признает свою крупную ошибку. Видимо, как раз в этот момент он и начинает задумываться о будущей отставке. Руководить огромной группировкой войск на сложнейшем театре войны в условиях невиданного по своей ожесточенности сопротивления противника — для 65-летнего фельдмаршала уже выше сил. — Ю. Л.

Прорвав оборону противника на линии железной дороги Тихвин — Будогощь, наши войска вышли к Ситомле. Тихвинская группировка фашистских войск рисковала оказаться отрезанной. Маневрировать резервами враг не имел возможности — этому мешало наступление наших войск под Москвой. Противнику ничего не оставалось, как бросить под Ситомлю часть сил из-под Тихвина. Этим не преминули воспользоваться наши части. Они усилили нажим на Тихвин.

В Большом зале филармонии состоялся концерт, исполнялась увертюра Чайковского «1812 год». В театре музыкальной комедии шли «Три мушкетёра». Во время спектакля от истощения умер артист хора А. Абрамов.

До чего больно смотреть на стариков и старушек, сивущих в нашей квартире. Бывшая домовладелица, Анастасия Владимировна, которая критически улыбалась в первую ночь войны, теперь медленно умирает. Хотя она все еще полна надежды, что переживет эти страшные дни.

Больше всего она боится, что нам удастся, тем или иным путем, эвакуироваться, а она останется дна. Ведь пока мы здесь, она получает свою тарелку супа. Я приношу ей и микроскопическую порцию хлеба, за которым стою в очереди. Таким бразом, старушка может существовать. Если мы едем — ей конец. Несмотря на свое, казалось бы, обреченное положение, она все же не хочет умирать. Она ждет конца войны, то есть победы Германии.

Есть у нас и другая старушка — эстонка Каролина. Когда-то она служила в качестве экономки у одного русского князя. Теперь она получает пожизненную пенсию от бывшего управляющего этой бывшей княжеской семьи. Пенсия дает ей возможность безбедно существовать на протяжении всех послереволюционных лет. Кроме этой пенсии, она получает еще советскую — четырнадцать рублей в месяц. Этих рублей хватает на уплату комнаты и электричества. Но благодаря заграничной помощи у старушки достаточно денег.

На днях, узнав, что на рынке можно достать хлеб «по-черному» (600 рублей килограмм), она попросила, чтобы ей его раздобыли. После того как я исполнила ее просьбу, произошла трагедия: хлеб был нарезан ломтиками и положен на плиту, чтобы получились гренки, а девчонка-соседка несколько ломтиков стащила.

Горе старухи трудно передать словами. Целый день она лежит на кухонном столе (в ее комнате тоже выбиты окна), беспрерывно стонет, все время говорит о пропавших ломтиках хлеба. Вероятно, если бы у нее умер самый близкий человек, она страдала бы не так сильно.

Наконец, спустя восемь дней, пришла почта. Я не могу много писать. Болят глаза. Снаружи дьявольский холод. Мы вновь в объятьях русской зимы. Помоги нам Бог!

Вчера от мамы пришло подробное письмо. Так как перевод денег для глазной операции отца осуществляется отсюда слишком долго, я написал в Немецкий банк, чтобы он ежемесячно направлял мои 40 марок на счет отца. Эти деньги помогут при ведении домашнего хозяйства. Если у кого-то еще есть нужда, напишите. У меня нет намерения копить в банке большие деньги.

Сегодня в блиндаже праздничное освещение, поскольку помимо сконструированных мною из ручных гранат бензиновых горелок горит еще и ваша свеча. Сегодня прибыли три большие и одна маленькая посылки. Если бы я мог вам описать, какую вы доставили мне радость этими теплыми вещами и великолепным куском шпика. Тысячу раз спасибо! Но я хотел бы просить еще шерстяные гольфы, а также спички или, еще лучше, зажигалку.

Я опишу вам мое положение совершенно открыто, чтобы у вас не было лишних волнений. Опасность у нас в последнее время сильно уменьшилась. Уже несколько недель у нас нет потерь, за исключением 60 лошадей. Зима также способствует затиханию боев.

Уже восемь недель мы сидим в наших землянках. Теснота, темнота и холод истощают нас духовно и физически. Иногда я думаю, что разум покидает меня. Я становлюсь возбужденным и нервным. В этом виноваты также плохое освещение, затхлый воздух, дым и копоть в блиндаже. Но мы стараемся радоваться тому, что имеем хотя бы такое убежище. И меня утешает, что все это временно.

Понедельник, 8 декабря 1941 г

Оценка обстановки командующим группой армий «Север»: Командующий 18-й армией сожалеет, что атака подразделениями 291-й пехотной дивизии, которая должна начаться завтра, так же нереальна, как и наступление 39-го армейского корпуса в целом…

Наши войска начали штурм Тихвина…

Центральное отопление в Ленинграде не работает. В домах с печным отоплением тоже адский холод — нет топлива. 8 декабря предприятия, выполняя специальное решение Ленгорисполкома, начали изготавливать маленькие печи-времянки. До конца декабря предстоит выпустить 10 тысяч таких печурок.

Вторник, 9 декабря 1941 г

Оценка обстановки командующим группой армий «Север»:…Не удалось уничтожить противника, овладевшего дорогой в направлении Андреево — юго-западнее Тихвина. В связи с этим невозможно закрепиться на запланированной позиции под Тихвином. 39-й армейский корпус вынужден продолжить отход к рубежу обороны Новое Андреево — Костринский. Распоряжение о том, что позиции юго-западнее Тихвина могут быть оставлены только по приказу фюрера, запоздало…