Прозрение. Том 1 (СИ) - Кристиан Бэд

Но что может сделать мать, отчуждённая от дочери ещё в минувшем сезоне?

Чтобы твой яд излился в твою же печень, Эйгуй Юшен! Проклятый извращенец, заставляющий содрогаться воду и небо!

«Проклятый извращенец», он же военный советник, Эйгуй Юшен, курил в этот час юю в сэппо — особой комнате торгового клана Чу, где ведут неспешные беседы самые почётные гости Дома Скорбящих Радостей.

Он заказал здесь подарок к первому совершеннолетию дочки. Юная Агюй вошла в возраст Дракона У, ей сравнялось четырнадцать земных лет.

Возраст первого совершеннолетия равнялся семи с половиной оборотам Э-лая вокруг голубой Сю и отмечался в память о потерянной Земле. Он не давал ребенку никаких особенных прав, но позволял делать любимым дочерям первые богатые подарки.

Эйгуй заказал для Агюй красивого раба, чтобы она могла познать власть над мужским телом без детского страха поломать полезную в доме вещь.

Малютке больше не нужно будет украдкой втыкать иголки в тело прислуги и выковыривать улики из неожиданно образовавшегося трупа.

Эйгуй захихикал. Кто ж мог подумать, что антикварный дробовик стреляет вполне по-настоящему, и папе придётся лишить ребенка общения с друзьями на целую неделю? А что было делать? Воспитание девочек на Э-лае — процесс суровый и полный ограничений.

Женщинам не положено участвовать в играх мужчин.

Мужчин много, они мало ценны для крови Дракона. Они живут быстро, называя текущую жизнь смертью и стремясь к жизни иной.

Женщинам полагается сначала продолжить род. Матери, тетки и прочие престарелые мегеры надзирают за молодыми свирепо, не разрешая им предаваться насилию и разврату в детородном возрасте.

Но в доме Септа не было больше старух. Даже жену Эйгуй спровадил к родственникам, прикрываясь занятостью по службе. Он хотел, чтобы его дочь росла как мальчик. Бог-Дракон не дал ему других детей, но дал достаточно кредитов, чтобы завести в своём доме удобные законы.

Эйгуй затянулся юей и велел привести рабов. Юкха отбирал их уже не первый месяц. Если и сегодня не будет ничего стóящего…

Советник нахмурился, выпятил зелёные губы перевёрнутым месяцем.

А может, взять для Агюй рабыню-наперсницу? Красивых рабынь в Доме Скорбящих Радостей много, а вот подходящего парня, свободного, а не выращенного на фермах Загшге, не темнокожего, а белого…

Рабов Юкха привёл самолично. Да и чего бояться — раздавленные ужасом лица, стёртые эмоции…

Психические машины калечат излишне слабых. Иные совсем ломаются, и их, пускающих слюни, продают на площадях за бесценок.

Чтобы сохранить после обработки хотя бы часть личности — нужно сначала эту личность иметь. Или иметь слишком много личности. Вот тогда опытный хозяин может насладиться доведением раба до привычных ему реакций.

Но здесь — не тот случай. Игрушка нужна дочери — красивая, надёжная, надломленная, но не испорченная до конца.

— Пе-пе-пе, — затряс головой Эйгуй, разглядывая безвольные смуглые физиономии. — Это всё не то, Юкха! Мне нужен БЕЛЫЙ раб, молодой, здоровый, сильный! Понимаешь, ты, бревно, поросшее волосами?

Юкха закивал и поднял в отрицательном жесте ладони. Но сделал это с едва уловимой заминкой.

Эйгуй вопросительно поднял бровь.

Юкха замахал руками ещё усерднее, слишком усердно для категорического отказа.

Эйгуй приподнялся в раздражении: сколько же можно его морочить!

— Стой-стой, — затрясся Юкха. — Есть белый, но не пойдёт он, нет!.. Нельзя покупать такого белого на подарок дочери!

Эйгуй хлопнул открытой ладонью по низкому столику, и когти его металлически звякнули. Юкха подпрыгнул от испуга и засеменил, маня за собой.

— В клетке держу, — бормотал он, подобострастно выплясывая перед идущим со степенным достоинством Эйгуем. Стук-стук — тащился по лестнице костистый детородный орган советника. — Из белых убийц раб, глаза белые, злые. Думаю — подержу на цепи месяц-другой. Вдруг да порченный он?

«Нет, не просто так лебезит этот трус Юкха», — думал Эйгуй, разглядывая оглушенного психической машиной раба.

Да, глаза у парня были безвольные, мутные, с поволокой, но при взгляде на него в душе почему-то просыпалась тревога. Во всём остальном пленник был хорош: высокий, крепко сложенный, спину держал прямо.

«Порченный» — серьёзное обвинение. Не всякий дух можно сломать единичной психической обработкой, но на то и существует доведение до идеала вручную. Однако бывают случаи, когда машина не гасит, но пробуждает в человеке зверя. Такие сходят с ума, вцепляясь зубами в плеть. Но бешенство заметно сразу, сумасшедший раб совсем не подчиняется хозяину.

— Покажи его! — приказал Эйгуй, и Юкха с оглядкой отпер железную клетку.

Парень был скован, чего испугался-то?

«Нет, это не бешенство, — Эйгуй разглядывал раба. — А вот от личности, похоже, кое-что уцелело. Неужели не враз сладили с мальчишкой? Бывший военный? Да и захвачен, поди, совсем не там, где протекают обычные пути охотников за рабами…»

Юкха покрутил пленника за цепь, заставил нагнуться и продемонстрировать, что мужчин тот ещё не имел.

Может, взять его для себя, а Агюй присмотреть-таки хорошенькую рабыню для её сексуальных экспериментов?

Эйгуй предложил цену и засмеялся недовольству хозяина Дома Скорбящих Радостей.

Юкха сам сомневался в ценности раба, чего ж он хочет теперь?

Домашний раб-колокольчик хлопнул в ладоши. Вошла красавица Агюй. Высокая не по годам. С вызолоченной чешуёй на гордых открытых плечах. Надежда отцовского сердца.

Девочки — благо семьи. Частота их рождений равна семидесяти к мальчишеским ста. Это последствие земных экспериментов с генами так и не удалось преодолеть.

Оказавшись под жестокой звездой Сю, алайцы стали менять облик. Перемены приближали их к образу в веках почитаемого дракона, но не улучшили испорченные Землёй гены. Девочек всё ещё рождалось мало, слишком мало.

Вся любовь в алайских семьях доставалась девочкам. Но наследовать состояние по закону Хэ они не могли, только родительский дом.

Хорошо, что закон на Э-лае так любит деньги. Но всё-таки Агюй придётся рано взять низкого мужа, чтобы считаться хозяйкой и дома, и выделенного отцом состояния.

— Ты обидел меня, папа! — громко сказала девочка, и глаза её позеленели от расширившихся в гневе сосудов.

Эйгуй улыбнулся в воротник домашнего халата. Дочери всего четырнадцать, а гневается, как половозрелая.

— Ты обещал мне раба, а купил какую-то куклу! И я знаю, что себе ты привёз игрушку получше!

Ловкачка жалобно втянула когти и прикрыла глаза, изображая расстроенную малютку:

— Ведь ты же обещал, па-почка…

Агюй села отцу на колени, зная, что уже не первый год возбуждает его. И потерлась твёрдой молодой грудью о его плечо.

— Ну покажи, кого ты привёз? Ведь я тоже хочу! Ну, неужели тебе жалко? Па-а-па?..

— Юкха сказал мне, что раб может быть опасен. Я взял едва обработанного, возможно, с норовом. Пригляжусь, если он не будет чудить…

Но упрямая, как он сам, дочь продолжала тереться о колени отца.

— Ну мо-ожно? Мо-о-жно мне хотя бы посмотреть?

Эйгуй