Комсомолец 2 (СИ) - Федин Андрей Анатольевич

Она указала на Пашу и Славу.

— А где две, подруга, там и… Слава, наливай шампанское!

Фролович протянула Аверину пустой бокал.

Староста потянулся за бутылкой.

— Лично я ходить по тёмным улицам в одиночку не собираюсь, — сказала Ольга, наблюдая за тем, как лилось в бокал игристое вино. — И тебе, Светочка, не советую. Живёшь ты на другом конце города…

Она выразительно приподняла брови.

— И что с того? — сказала Пимочкина.

— Думай сама.

Ольга сделала глоток из бокала, не дожидаясь очередного тоста.

— Зато нашей Наде сегодня повезло, — сказала Фролович. — Ехать ей никуда не придётся: она уже дома. Когда мы все станем трястись в автобусах, она будет нежиться в постели. Десятый сон досмотрит, пока мы доберёмся до своих кроватей.

Рассматривала пузырившийся в её бокале напиток.

— Надя не станет искать себе провожатых, — сказала Ольга, — и переживать, что кто-то в тёмном переулке ударит её по голове молоточком.

Вздохнула и добавила:

— Завидую.

Взгляды студентов устремились к Бобровой (мой тоже).

У той раскраснелись, словно от духоты, щёки и уши.

— А я бы и не стала никого искать! — заявила Надежда. — Сама бы доехала куда угодно. Обошлась бы без провожатых.

Она взглянула на Славу. Поджала губы, бросила на скатерть вилку. Сделала большой глоток из недавно наполненного Авериным бокала. Я лишь сейчас заметил в её глазах пьяный блеск. Отметил, что Надя выпила больше не только других девчонок. Прикинул, что с учётом водки, подлитой в вино старостой, Боброва перещеголяла в объёмах выпитого спиртного и парней. И уж точно никто кроме неё не смешивал водку с шампанским (себя я не считал — теми граммами, что употребил я, можно было пренебречь).

— Ну, конечно Наденька, — сказала Фролович. — Ты же у нас спортсменка, призёр чемпионатов города. Штанги поднимаешь — больше меня весом. Думаешь, тебе это поможет? Ты не мужчина. Считаешь, что в одиночку справишься с любым бандитом?

Надя скривила губы.

— А кто тебе сказал, что я поехала бы одна? — спросила она.

— Так ты сама…

— Нееет.

Боброва помахала указательным пальцем. Всё же мне зря казалось, что алкоголь её не берёт. «Нужно было поить пальму», — подумал я.

— Я сказала, что справилась бы без провожатых, — сказала Надя. — Без всяких там…

Стрельнула глазами в старосту.

— Но я бы поехала не одна.

Боброва продолжала ухмыляться.

— А с кем? — поинтересовалась Пимочкина.

Её локоть будто бы случайно прижался к моей руке. Я поднял руку (разорвал контакт): собирался поправить будёновку. Но вдруг вспомнил, что та отправилась на диван раньше меня.

— Сейчас я вас с ним познакомлю, — заявила Боброва.

Она резко вскочила со стула — задела бедром край стола. Зазвенели тарелки; опрокинулись мой и Надин бокалы, залили шампанским и минеральной водой скатерть. Надежда этого словно не заметила — с ухмылкой на лице рванула прочь из комнаты. Я поспешно отодвинулся от края столешницы, чтобы образовавшийся на скатерти коктейль не намочил мне брюки. Взял из рук Светы Пимочкиной полотенце, промокнул им лужу на столе. Заметил, как первокурсники переглянулись.

— Бобровой больше не наливать, — тихо произнесла Ольга.

Староста кивнул.

— Куда она побежала? — спросила Пимочкина.

— Знакомить нас с кем-то будет, — сказал Могильный.

— С кем? — сказала Света.

— Надеюсь, она не приведёт в дом собаку, — пробормотала Федорович. — Терпеть их не могу. Только блох нам здесь и не хватало.

Она хмуро взглянула на Аверина, будто в странном поведении Нади винила его.

Староста пожал плечами — словно ответил: «Я тут ни при чём».

— Так… вроде нет у них собаки, — сказал Могильный.

Я справился с потопом на столе. Поставил свою тарелку поверх сложенного в четыре слоя полотенца. Подумал о том, что пора перебираться на диван. Светины намёки мне не понравились: провожать её я не собирался — рассчитывал делегировать эту обязанность Аверину. Да и не хотел я пока уходить. Планировал вздремнуть на Надином диване часов пять-шесть. И лишь потом, уже днём, побреду к автобусной остановке, чтобы поехать в общагу. Я подцепил вилкой с блюда фаршированное яйцо. Поискал взглядом бутылку с минеральной водой. Услышал скрип половиц, возвестивший о возвращении Бобровой.

Надежда вернулась в гостиную без собаки — одна. Но с всё той же пьяной ухмылкой на лице. Вышагивала гордо, «от бедра» — выпячивала грудь. Я отметил, что у неё неплохая фигура. Широковатые, на мой взгляд, плечи. Но в остальном занятия спортом неплохо сказались на её «формах». Представил, как выгляжу сейчас на её фоне — мелкий, тщедушный… жалкий. Подумал о том, что прошлый «двухметровый я» стал бы для Нади неплохой парой. Никогда не понимал, здоровяков, что предпочитали крутить романы с девицами вдвое ниже себя. Боброва подошла к столу, вскинула руку… и направила дуло револьвера на лицо Аверина.

Слава отшатнулся — стремительно ушёл с линии выстрела. Но едва не свалился при этом со стула. Его манёвр выглядел нелепо. Вот только он не заставил меня улыбнуться. Я заметил, как побледнели лица Пимочкиной и Фролович. Никак не среагировал кашель захлебнувшегося шампанским Могильного. Смотрел на чёрный револьвер; на женский палец, что касался спускового крючка. Напрягся, готовясь вцепиться в сжимавшую серебристую рукоять руку — поменял положение ног: выбрал удобную точку опоры. Заметил, что чёрное дуло повернулось — снова указало на Аверина. Услышал звонкий смех Нади Бобровой.

— Чего вы так испугались? — спросила Надежда.

Помахала оружием.

— Убери его! — скомандовал Аверин.

Он вскочил со стула.

Дуло револьвера вновь прочертило в воздухе дугу — Славка отшатнулся.

Я уловил знакомый запах оружейной смазки.

— Чего вы так на меня смотрите? — сказала Боброва. — Он ведь не заряжен. Патроны дедушка хранит отдельно. Я ведь не дура, чтобы стрелять.

Она хмыкнула.

— Видели бы вы сейчас свои лица!

Староста решился — шагнул к Наде, отобрал у неё оружие: девушка не сопротивлялась.

— Вот с этим я бы и пошла по тёмным улицам, — сказала она. — Это не какой-то там молоток. Бандиты сами будут убегать от меня, когда его увидят. Дед прячет пистолет под замком в своём сундуке. Но я знаю, где ключ. И видела, где лежат патроны. Как вам такой провожатый?

Боброва подпёрла руками бока — выглядела иллюстрацией к выражению «коня на скаку остановит». К ней вновь вернулось хорошее настроение. Пимочкина и Фролович одновременно выдохнули, когда оружие перекочевало в руки старосты. Я потянулся за минералкой — налил себе полный стакан, и тут же опустошил его до дна. Могильный прекратил кашлять, утёр с глаз слёзы. Надя уселась рядом со мной; заглянула в свой пустой бокал, свела брови, точно пыталась вспомнить: было ли в нём что-то перед её уходом. Аверин вертел в руках оружие — заглядывал в пустой барабан.

— Это не пистолет, а револьвер, — проворчал Слава. — Наган.

Надя на его слова не отреагировала.

— Это дедушкин пистолет, — сказала она. — Наградной. Он ещё в молодости его получил, когда жил в Сибири. Сражался там с бандитами.

Аверин посмотрел на рукоять — наверняка не просто серебристую, а с серебряными накладками. Приблизил её к глазам. «Г.В. Боброву. За беспощадную борьбу с к-р. От П.П.О.Г.П.У.З.С.К. 21.04.34г.», — прочёл он вслух.

— Что такое «к-р»? — спросил Слава.

Надя пожала плечами.

— Контрреволюция, — сказал я.

— За беспощадную борьбу с контрреволюцией, — повторил Аверин.

Снова посмотрел на наган: уже не просто с интересом — с уважением.

— Санёк, — сказал он. — Может, ты и дальше расшифруешь?

Протянул револьвер мне.

Я посмотрел на гравировку.

— От Полномочного Представителя Объединённого Государственного Политического Управления…

Десяток секунд подумал.

— … Западно-Сибирского Края, — сказал я. — Наверное, как-то так.