Живой металл - Абрахам Меррит

Мы приближались.

Город был почти четырехугольный, защищенный двойными стенами из тесаного камня. Первый ряд стен был увенчан башнями и бастионами. В четверти мили вглубь поднималась вторая стена.

Город занимал около двадцати квадратных миль. Он поднимался кверху широкими террасами и был весь в цветущих садах. На вершине горы была широкая ровная площадь. На этой площади высились белые мраморные дома с позолоченными крышами. «Дворцы Черкиса», — подумал я.

По направлению к городу мчалось множество фигурок, я разглядел верховых и блистающее оружие.

Мы все приближались.

Со стен Русзарка доносились слабые звуки барабанов и труб. Там собирались толпы фигурок, туловища которых блестели. Огоньками сверкали шлемы и копья.

— Русзарк! — произнесла Норхала. Глаза ее были широко раскрыты, губы улыбались.-^ Вот я у ворот твоих! Я, Норхала, тут…

Ее пылающие волосы развевались. От всего ее нежного тела исходила раскаленная добела сила, дыхание разрушения. Она прислонилась ко мне, и я затрепетал от этого прикосновения.

Чудовище под нами снова задрожало. Мы помчались еще быстрее. Громче становились звуки барабанов и труб.

Мы остановились в ста футах от внешней стены. На город мы смотрели с высоты около трехсот футов. Я видел целые полки солдат, присевшие за брустверами, роты стрелков из лука, сотни людей с копьями с правого бока, и воинов с длинными ременными пращами.

За брустверами, на определенном расстоянии одна от другой, стояли огромные машины из дерева и металла, а рядом с ними груды больших круглых камней, — катапульты, вокруг которых кишели люди, вкладывая на место большие камни. С разных сторон подходили другие воины, организуя батарею против чудовища, грозившего их городу.

Между внешней стеной и внутренней носились галопом эскадроны верховых. И на внутренней стене воины также усердно готовились к защите.

Город волновался. К нам доносилось жужжание, точно из какого-то рассерженного улья.

Я представил себе, каким зрелищем должны являться мы. Это невероятное металлическое нечто, этот дьявольский, с точки зрения наших врагов, боевой механизм, управляемый колдуньей и двумя сходными с ней существами! Я представил себе ужасную картину такого чудовища, глядевшего сверху на Нью-Йорк… паническое бегство тысяч людей…

Мы снизились.

Раздался трубный звук. На парапете показался человек, весь покрытый сверкающей броней. Ее плотные петли охватывали его с ног до головы. Жестокое лицо смотрело на нас из-под головного убора, схожего с шлемом крестоносцев. В злых черных глазах не было и следов страха.

Человек поднял руку.

— Кто вы? — закричал он.

— Я ищу девушку и мужчину, — крикнула в ответ Норхала. — Вы украли их у меня. Верните их тотчас же!

— Так ищите их в другом месте, — кричал он. — Поспешите убраться, не то вы пожалеете!

— Маленький человек, говорящий такие большие слова, — засмеялась Норхала. — Бежать грому? Как тебя зовут, человек?

— Кулун, — закричал человек, — Кулун, сын Черкиса. Кулун, кобылы которого растопчут тебя и швырнут твое истерзанное тело в поле, где оно будет пугалом для ворон. Ты желаешь этого?

Она перестала смеяться и пристально посмотрела на Кулуна.

— Сын Черкиса, — прошептала она, — у него есть сын… сын…

— Кулун! — закричала она. — Я, Норхала, дочь другой Норхалы и Рустума, которого Черкис пытал и потом убил. Иди теперь и скажи своему отцу, что я, Норхала, у его ворот! И вернись сюда с девушкой и мужчиной. Иди, говорю я!

ГЛАВА XXXIV. Черкис

На лице Кулуна отражались недоумение и страх. Он спустился с парапета к своим воинам. Раздался громкий трубный звук. Что должно было теперь произойти?

С зубчатых стен полетели рои стрел и тучи копий. Катапульты двинулись вперед. Они выбросили град камней. Я невольно подался назад под этим ураганом смерти.

Я услышал смех Норхалы, и прежде, чем стрелы и копья могли долететь до нас, они остановились в воздухе, точно мириады рук схватили и задержали их.

Чудовище, на спине которого мы находились, протянуло гигантскую руку, молот, усаженный кубами. Он ударил по стене в том месте, с которого соскочил Кулун. Камни посыпались с грохотом. Вместе с обломками покатились солдаты, которых камни хоронили под собой. В стене образовалась пробоина футов в сто шириной.

Рука снова вытянулась. Она прошлась по парапету, разрушая его, точно он был из картона.

Чудовище протянуло еще несколько рук и угрожающе потрясло ими.

В долине поднялись вопли. К нам не летело больше ни стрел, ни камней. Снова раздались трубные звуки, крики умолкли. Наступила тишина, жуткая и напряженная.

Кулун выступил вперед, высоко подняв руки. Весь его задор исчез.

— Вступаю в переговоры, — закричал он, — вступаю в переговоры, Норхала. Уйдешь ли ты, если мы тебе отдадим девушку и мужчину?

— Приведи их, — ответила она, — и передай Черкису мое приказание, чтобы он пришел вместе с ними.

Мгновение Кулун стоял в нерешительности. Ужасные руки чудовища поднялись для удара.

— Пусть будет так, — крикнул Кулун. — Я передам твое приказание.

Он направился к башне и исчез из виду. Мы моЛча ждали.

Я заметил движение в отдаленной части города. Из противоположных ворот бежали жители. Норхала тоже увидела это, и с той непонятной, мгновенной покорностью ее мыслям, которую я уже не раз замечал, множество металлических предметов образовали с десяток обелисков.

В одно мгновение колонны эти загородили дорогу беглецам и стали теснить их обратно к городу.

Со сторожевых башен и со стен раздались крики ужаса и стоны. Обелиски соединились и превратились в одну толстую колонну. Она неподвижно стояла теперь, сторожа дальние ворота.

На внешней стене началось движение. Блеснули копья и мечи. Появилось двое закрытых носилок, окруженных тройным рядом вооруженных людей. С ними был и Кулун.

Предводитель воинов, сопровождавших вторые носилки, раскрыл их занавеси.

На землю сошли Руфь и Вентнор.

— Мартин! Руфь! — крикнули мы.

Вентнор замахал нам рукой, и мне показалось, что он улыбнулся.

Кубы, на которых мы стояли, двинулись вперед и остановились невдалеке от Руфи и Вентнора. Тотчас же воины подняли свои мечи и стояли, как будто выжидая знака ударить.

Теперь я увидел, что Руфь одета иначе, чем когда она была с нами. На ней было легкое, очень открытое платье, и волосы ее были спутаны. Лицо ее выражало такое же негодование, как и лицо Норхалы. На лбу Вентнора, от виска к виску, шел кровавый красный шрам.