Всемирная история. Том 1. Древний мир - Оскар Йегер

Рассуждения, происходившие перед Саламинской битвой, как в персидском военном совете, так и в греческом, хорошо известны. В первом из них не было недостатка в голосах, которые не советовали вступать с греками в морскую битву, а во втором — ввиду громадного множества персидских кораблей, вновь послышались громкие и настоятельные требования, чтобы греческий флот ближе подвинулся к Истму и покинул позицию у Саламина, которая, действительно, имела свои опасные стороны.

Триера. Рисунок процарапан моряком на стене греческой усадьбы. Считается одним из подробнейших изображений данного типа судна.

Кормовые подвесные весла, предназначенные для управления триерой.

Барельеф III в. до н. э.

Это решение было уже почти принято, когда Фемистоклу пришла в голову счастливая мысль заставить их решиться на битву. Через доверенное лицо, отправленное к персидскому царю, Фемистокл известил его, что между греками на флоте начались несогласия и что теперь удобнее всего было бы на них напасть. К этому нападению, которое и без того уже было окончательно решено с персидской стороны, тотчас были приняты меры. Еще ночью персы выполнили маневр, при посредстве которого отрезали греческому флоту отход к Истму, так что с наступлением утра греки увидели себя как бы замкнутыми с двух сторон в тесном пространстве между островом Саламином, береговой линией Аттики и неприятельскими кораблями. Сохранилось любопытнейшее описание этой знаменитой битвы, принадлежащее ее очевидцу — замечательному поэту Эсхилу. Он живо изображает, как, с одной стороны, на аттическом берегу, с высокого холма смотрел на это ожесточенное морское побоище всесильный царь и повелитель всей Азии, окруженный своей блестящей свитой, а с другой — на берегу Саламина, жители бедного городка и тысячи несчастных афинских беглецов, которые нашли здесь себе приют и кров. Битва началась рано утром, а когда взошла луна, персидский флот оказался блистательно отраженным на всех пунктах и, при весьма значительных потерях, был приведен в такое смятение и беспорядок, которые не позволили ему и подумать о возобновлении нападения на греков. Причиной поражения персидского флота была, прежде всего, чрезвычайная разнородность его состава и отсутствие умелого руководителя, опытного в морских боях. С другой стороны, значительной помехой персидскому флоту служило множество его кораблей, которые даже развернуть своих сил не могли на том тесном пространстве, на котором происходила битва. Что же касается флота эллинов, то причины его блистательного успеха следует искать не только в нравственном настроении и сильно возбужденном патриотизме, но и в том, что большинство его состояло из афинских кораблей, которые действовали заодно, повинуясь распоряжениям смелого и талантливого Фемистокла. Совершенно справедливо Саламинская битва постоянно приводится в подтверждение того, что может быть достигнуто малым числом воодушевленных патриотизмом воинов против сильнейшего в числе неприятеля. Немаловажной причиной поражения, понесенного персидским флотом, следует считать то, что персы были весьма мало сведущи в морской войне.

На следующий день эллины ожидали вторичного нападения и готовились к отпору, но этого нападения не последовало, потому что именно в тот день в персидском лагере происходили весьма важные переговоры между их начальными Людьми. Мужественный отпор, данный греческим флотом персидскому, был неожиданностью, которая в значительной степени расстраивала планы персов. Хотя поход до Саламинской битвы шел вполне успешно, становилось очевидно, что с греками скоро не поладишь и что раздавить их одним натиском невозможно. А между тем уже начинали складываться те неудобства, с которыми было сопряжено содержание громадной армии в бедной стране. Теперь же, когда греческий флот одержал такую победу над флотом персидским, подвоз припасов морем мог затрудниться и привести к страшным последствиям. Мардоний, который чувствовал перед царем ответственность за успех всего предприятия, предположил, что ему нетрудно будет довести это предприятие до конца, если только у него будут развязаны руки. И самому Ксерксу стало ясно, что его личное присутствие при войске в данное время уже не необходимо. Афины были разрушены, Греция до самого Истма — в руках персов, а потому царь мог со славой победителя вернуться в свое царство, окончание войны поручив Мардонию в качестве главнокомандующего. Притом же царю и небезопасно было на слишком долгое время отлучаться из столицы: ввиду временного перевеса на стороне греческого флота, надо было позаботиться об обеспечении Ионии от нападения и о поддержке своего царственного авторитета по отношению к народам (финикийцам, египтянам и т. д.), которых почитали главными виновниками поражения, понесенного при Саламине.

Ввиду всего этого было решено, по совету Мардония, что царь Ксеркс, с большей частью своего громадного войска, вернется в Персию, где долгое отсутствие царя могло дурно отозваться на управлении страной. Но войну было решено продолжать и закончить завоеванием Пелопоннеса. Для этой цели Ксеркс оставил в Греции Мардония с сильным, отборным войском и поручил ему выполнение дела, которое, с персидской точки зрения, казалось весьма возможным.

Воины армии Ксеркса из Малой Азии.

Слева направо: гоплит из Ионии, вооружение которого очень напоминает греческое, но на нем надет мягкий стеганый панцирь, широко распространенный у азиатских народов (в данном случае греческого покроя), — лидийский гоплит в бронзовой кирасе и своеобразном каркасном шлеме.

По греческим известиям, Ксеркс при этом обратном походе в Азию понес, будто бы, громадные потери и вернулся домой со стыдом, но это, несомненно, преувеличение. Ксеркс возвращался в Персию не как беглец, а как победитель, жестоко наказавший врагов своей страны разорением их родного города. Вероятно, с ним довольно благополучно возвратилась и большая часть его войска, тем более, что были приняты все меры к обеспечению и защите мостов, наведенных через Геллеспонт.

Мардоний остался в Греции главнокомандующим, и ему теперь были развязаны руки для действия. Это почти единственный из персидских вельмож, о личности которого можно иметь довольно определенное понятие. Не может быть никакого сомнения в том, что он был человеком разумным и способным. При этом он настолько же обладал личным мужеством, свойственным знатному персу, насколько и национальной гордостью, которая убеждала его, как перса, в том, что он защищает вполне правое дело. По персидским воззрениям, греки первыми начали войну и потому заслуженно несли все сопряженные с ней бедствия. Строго вникая в дело, нужно сказать, что он был гораздо более опасным противником для греков, чем сам Ксеркс, и, собственно говоря, самым критическим годом в истории Эллады был именно период времени между битвой при Саламине (сентябрь 480 г. до н. э.) и битвой при Платеях (сентябрь 479 г. до н. э.). Прикрывая отступление главных сил персидской армии, Мардоний двинулся из Аттики через Беотию (Фивы находились тогда в союзе с Персией) до Фессалии. Здесь на большой равнине в полнейшей безопасности были приняты все необходимые меры для дислокации и организации многочисленного войска Мардония. Он оставил себе около 200 тысяч войска, преимущественно арийского племени — персов, бактрийцев, саков, индийцев и отборной части из остальных племен. Если добавить к этому тот македонско-фессалийско-греческий контингент, на который он мог рассчитывать, то окажется, что Мардоний имел в своем распоряжении около 300 тысяч человек.

Боевое построение персов.

Первый ряд составляли воины в защитном вооружении с большими плетеными щитами и копьями, они должны были прикрывать остальные ряды лучников. Построение замыкали командиры и надсмотрщики, которые удерживали воинов от бегства. Такое построение было хорошо в обороне до соприкосновения с противником, но не могло наступать.

Воины армии Ксеркса.

Слева направо: халдейские пехотинцы армии Ксеркса составляли первый ряд персидской «фаланги» лучников. Воины персидской армии: вавилонский лучник; ассирийский пехотинец. На воинах надеты стеганые куртки, набитые конским волосом — характерный тип восточного доспеха того времени.

Не подлежит никакому сомнению, что из этой массы людей Мардоний сумел образовать отличное войско и что даже временем зимней стоянки он воспользовался гораздо лучше, чем греки, т. к. о деятельности последних после победы при Саламине почти нет сведений. Греки не преследовали отступающего неприятеля. Год закончился для них распределением наград победителям на Истмийских играх, при котором резко выказались темные стороны эллинского характера — племенная зависть и узость частных городских интересов. Войско, правда, возрастало от прилива охотников, но никто, кажется, и не старался придать этой воинской силе хотя бы какую-нибудь более прочную организацию.