Старшина Империи. Часть вторая - Александр Четвертнов

— Все живы?! — спокойно задал я вопрос по связи. — Доложить о состоянии.

— К бою готов. — послышались первые сообщения.

— Командир, у пленного раны открылись. — а это Пруха. — Я ж говорил, раз биоклей не охота тратить, то прижечь их надо было, а не бинтовать и скрепки ставить.

— Гусар, две минуты на всё. Потом выдвигаемся дальше. — даю команду уже голосом.

— А чем здесь плохо? — поинтересовался всё так же валяющийся на земле Ярик. — Мне вот никуда уходить не охота, давайте поедим, а? Очень хочется.

— Потом поешь. — буркнул на него Чюватов, подняв забрало. — Слышал приказ командира? Вставай и побежали!

— Здесь пространство открытое. — поспешил я погасить назревающий конфликт. — Если у противника есть беспилотники или разведывательные дроны, то мы, как на ладони, надо дойти до леса, где осталась листва.

— Принято. — искривив губы, кивнул Сарай, разглядывая Рифката со злобой в глазах. — Говорливый солдатик, знаешь, как особо болтливым языки укорачивают?

— А ну заткнулись оба! — рявкнул я, не давая своему связисту, рядом с которым встал Ахад Ордынцев, вступить в перепалку. — Слава, не нагнетай, сейчас всем тяжело, и пока ты под веществами, лучше молчи, ты сейчас не хозяин своим словам. Две минуты прошли. Бегом, марш!

* * *

Пока двигались дальше, подводил итоги у себя в голове. Что же, первая часть плана удалась. Пилота спасли, истребитель уничтожили, а с ним и все следы боя. Той поляны больше нет, там сейчас выжженная плешь на теле леса. Да и лес там, скорее бурелом напоминает, даже не берусь представить какие последствия у взрыва, если нас на таком расстоянии с ног посбивало ударной волной, то, что происходило в радиусе километра, а то и двух, для меня загадка. Там точно никто не мог выжить, если только невидимки не было, а его и недолжно было быть, только пиратские поисковые отряды, и я очень надеюсь, что сколько-то из них накрыло взрывом. Нет, я не злой, и не возжелал крови, просто идёт война, и чем больше врагов погибнет сейчас, тем нам легче. И меня очень радует, что у нас потерь нет, несказанно повезло, надеюсь, фортуна и дальше будет на нашей стороне, я очень не хочу снова оплакивать своих бойцов. Как вспомню момент, когда осознал, что с нами больше нет Талицкого, Опричникова и других ребят, так сразу на душе муторно становится, а на глаза, откуда-то из глубины души, просятся слёзы. И ведь нет ни жалости к себе, ни мыслей «За что всё это». Нет, просто слёзы от потери соратников, они, даже не злые, не обжигающие, когда переполняет ненависть, нет, они обычные, наполнены печалью, а в груди начинает разворачивать свои кольца тоска, опутывая всё нутро. Ой, всё, хватит!

В этот раз повезло, хотя и мог погибнуть Пруха, тоже ещё одна тайна для меня…. Всё же я чётко слышал в своей голове женский голос, который не кричал, а проникновенно просил спасти Байрачного. Бррр. Мистика какая-то, но у меня получилось, и Прохор теперь точно вернётся к своей зазнобе. Хотя вопросов всё больше появляется. Надеюсь, я не схожу с ума, а то прецеденты были — вся эта эпопея с попаданством, или с подменой личности, чего стоит.

Слава ещё! Накатили ему изрядную дозу наркотических коктейлей так, что несёт всякую околесицу, молчать не может, задирает всех. Я, даже не берусь представить, какие фантазии ему навеяны препаратами, и что он выдаст в следующий момент, и блокиратора у нас нет. Парни, конечно, знают, что это не он, это колеса за него говорят, но, даже понимая, сдерживаться сложно. Ох, а ведь ещё пару часов действовать будут, отравляя его сознание. Да, та ещё задачка, впору изолировать его от остальных, на время, но нельзя, боюсь, найдем от него рожки, да ножки, уж очень агрессивна местная фауна. Ладно, накажу Гаделу и Гвоздю за ним присматривать, справятся.

Что ещё осталось обдумать? Дальнейшие действия? Так тут всё ясно, шкеримся в джунглях, выжидаем время, а потом в тыл к противнику, и прорываемся к своим. В общем, как раньше и планировали, а пока будем прятаться, и выжидать, мне надо допросить пленного и это очень важно, он наша единственная возможность получить данные о диспозиции противника, ведь времени на разведку нет, а идти в слепую — это верный способ остаться в джунглях на всегда. Так что, мне просто необходимо разговорить Брита, это залог нашего выживания. Ох, надеюсь, до пыток не дойдёт, хотя, не знаю почему, но у меня уже нет такого ярого и яркого отторжения мыслей о таком методе допроса, как было во время учебы. О, кажется, я вижу впереди деревья с листьями, наконец-то, надоели эти голые ветки.

Минут через двадцать бега мы были надёжно укрыты от взгляда с неба густой кроной местных древесных гигантов. Я скомандовал отдых, что бы бойцы подкрепились, отрядил Гадела и Анджея присматривать за Ярославом, а сам направился к Прухе, который, метрах в пятнадцати от остальных, уложил в корнях дерева пленного брита.

— Получите, распишитесь, — приветствовал меня матрос, рукой показывая на языка. — Клиент созрел, и готов для допроса.

Нервная, какая-то шутка вышла у него, видно, что Прохор переживает, не пойму только из-за чего. Но его следующие слова показали, что переживал он за меня.

— Командир, он же сам не расколется, пытать надо будет. — его доброе лицо выражало крайнюю озабоченность этим вопросом.

— Да, Пруха. — кивнул я.

— Так это, — он замялся на мгновение. — Может, снова я всё сделаю, зачем себя ломать, командир?

— Спасибо, Прохор. — надеюсь улыбка вышла не слишком вымученной, всё-таки сложно настроиться на то дело, что мне предстоит. — Но я сам. Ты же понимаешь, что не всегда рядом будешь, и нам всем пора уже быть самостоятельными.

— Это да. — он в задумчивости поскрёб пятернёй шлем, а затем сплюнул от досады. — Я понял, командир, тут место хорошее, парни не увидят, что происходит.

— Но услышат. — хмыкнул я, доставая из рюкзака свои инструменты. Трофейные, конечно, хорошо, но оставлю их, как сувенир. — Дело у нас с ним будет кровавое, неприглядное и очень громкое. — во рту пересохло, голос стал каким-то вязким, глухим. — Хорошо, хоть не увидят.

— За это не переживай. — Пруха, как-то обреченно посмотрел на меня, а затем перевёл взгляд на пленного. — Я постараюсь, что бы не услышали. — он мгновение помолчал, и добавил, — ты хороший человек, командир, я вижу, жаль, что так получается.

Сразу после этих слов он развернулся и ушёл.

— На войне нет хороших или плохих, — прошептал я ему