Герой Не Придёт. Очнитесь (СИ) - "geta"

Глава 13

Столица Вертингера изначально не выполняла роль административного центра. После первого нападения армии зла старый Вертингер был практически полностью уничтожен. На месте чудом уцелевшего городка Пронто обосновались остатки выживших аристократов и беженцев. Именно они начали осваивать близлежащие земли с нуля.

При содействии первого призванного Героя удалось очистить захваченные нежитью земли королевства. Герой единогласным решением был выбран правителем нового Вертингера. Пронто был переименован в Саттон, тем самым возлагая на Героя дополнительные почести.

Дабы в дальнейшем катастрофа не произошла вновь, Герой разработал «план треугольного щита». Сам по себе Саттон должен был постоянно расти и развиваться, занимая всё более обширные площади. Его географическое местоположение не позволяло построить вокруг Столицы стену и превратить город в неприступную крепость. Вместо этого вокруг Саттона основали три города-крепости. Они были созданы лишь с одной целью — служить щитом для Столицы в случае новой атаки армии зла.

Время шло и население Саттона под руководством нового короля неуклонно росло. Огромной проблемой в то время было отсутствие единой канализационной системы что провоцировало множество проблем, в том числе вспышки различных болезней. В течение десяти лет Герой проводил реформу по структуризации устаревших жилых кварталов. Почти все здания были снесены, а жители принудительно выселены в города-крепости.

В Саттоне было почти невозможно находиться, когда рабочие вскрыли старые канализации, доверху забитые дерьмом и кишащие паразитами. На несколько лет жизнь в перестраивающейся Столице остановилась. Города-крепости же не были рассчитаны на огромное число людей поэтому почти сразу возникли новые проблемы связанные с нехваткой продовольствия. Тогда было принято решение освоения земель старого Вертингера.

На чистом энтузиазме люди сбивались в кучи отстраивая деревни и посёлки в сотнях километрах от городов-крепостей, где остались жить только рыцарские семьи и другие аристократы. Спустя десятилетия, когда Столица королевства была буквально отстроена заново, Герой уже умер. Престол перешёл к его сыну. Аристократы мгновенно слетелись в новый центр королевства из тесных и душных замков. Новый Саттон, отстроенный по замыслу Героя, поражал воображение даже искушённого зрителя.

Никакого зловония. Чистота и порядок на широких мощёных улочках. Многоэтажные дома с высокими потолками и множеством комнат. Главным новшеством стали индивидуальные санузлы и единая система канализаций по всему городу. Первое, что сделали новоприбывшие аристократы дак это огородили новую Столицу стеной, а когда обычные люди прослышали о завершении строительства прекрасной Столицы и вернулись — обнаружили что в город им прохода нет. Аристократические семьи обосновались в Саттоне и не хотели впускать к себе крестьян и рабочих, боясь таким образом потерять часть влияния на нового короля и королевскую семью.

Недовольные жители устроили массовое восстание, узнав, что их дома попросту отняли. Тогда было пролито много невинной крови. Осознав, что просто так от людей не отделаться аристократы выделили деньги из собственных карманов и на скудные средства отстроили несколько кварталов за пределами столичной стены. Разумеется, в этих домах не было никаких удобств. Внешне они больше напоминали бараки, чем нормальные дома.

Народный бунт был подавлен усилиями рыцарей и городской стражи. Не желающие жить в бараках крестьяне вернулись на уже освоенные земли и продолжили существовать вдали от цивилизации, тога как небольшая часть людей всё же осталась в новой Столице.

Спустя сотни лет контраст развитого центра и ущербной окраины только увеличился. Центр Саттона славился торжественными храмами, красивыми особняками и удобствами недоступными больше нигде. Лишь в некоторых крупных городах Вертингера со временем попытались создать подобие системы, которая веками функционировала в Саттоне, но все они значительно уступали оригиналу по множеству показателей. Цены на недвижимость в центре столицы были заоблачными, тогда как за стеной мир переворачивался с ног на голову.

Километры трущоб. Ветхие дома и надстройки. Нагромождения мусора и отходов на каждом шагу буквально сделали невозможным перемещение по земле. Над крышами домов были протянуты канатные дороги, навесные лестницы и прочие «костыли» неразвитой инфраструктуры. Местные жители буквально плавали по уши в дерьме, при этом ни за что не желая оставлять землю, отвоёванную кровью пращуров. Ни вонь, ни голод, ни болезни не могли истребить людей полностью. Пусть их срок жизни едва дотягивал до двадцати, тем не менее люди успевали расплодиться и пополнить ряды нищих и бедняков.

Трущобы увеличивались с каждым годом. Саттон буквально оброс гнилой опухолью со всех сторон. Лишь небольшие участки оставались под полным контролем аристократии дабы не прерывать безопасную связь Столицы с остальным миром.

Никто не решался посещать трущобы кроме отрядов Святой Инквизиции, которые периодически устраивали зачистки. Порой страшные болезни вспыхивали в трущобах, и если большинству людей они не доставляли особых проблем, то риск для центральной части города был значителен. В таких случаях поголовье нищих значительно сокращалось.

Точно никто не знал сколько именно людей проживало в трущобах на данный момент. Даже общеизвестные цифры значительно отличались. Кто-то утверждал, что за стенами Столицы живёт пять тысяч человек, кто-то в свою очередь пытался доказать, что уже в прошлом году несмотря на очередную вспышку чумы и плановую зачистку численность нищих едва ли упала ниже десяти тысяч.

Генри сидел на мусорной куче глядя через высокий забор на поток караванов. Запасные пути в Столицу были почти всегда перегружены. Стражники проверяли всех и каждого по несколько раз прежде, чем пропустить за стены Саттона. Парнишка приходил сюда только за тем, чтобы хоть на секунду ощутить доносящийся из повозок запах нормальной еды. Иногда ветер был благосклонен унося зловоние мусорных куч и перебрасывая через забор человеческие запахи. Специи, табак, духи… Генри мог сидеть и вдыхать всё это часами, да только уже пора было возвращаться домой.

Искушённому зрителю будет проблематично назвать халупу Генри домом, но для одинокого мальчика это было именно так. К тому же ничего другого парнишка не видел за все восемь лет, что выживал в трущобах. Генри вырос в приёмной семье таких же беспризорников, куда приносили новорожденных несостоявшиеся родители.

Почти никто в трущобах не знал своих отца и мать. Как только ребёнка переставали кормить грудью то пристраивали в одну из банд, мужскую или женскую. Когда новенькие подрастали их распределяли по деревянным будкам. В старых хибарах жить было опасно, поэтому из мусора каждому наспех строили будку как можно выше над слоями фекалий и мусора давно заменившими землю.

Раскачавшись на засаленной верёвке Генри вытянул руку и зацепился за опорную балку покосившейся хибары. Ловко вскарабкавшись по обломкам барака, ребёнок аккуратно ступил на верёвочную лестницу. Под ним раскинулось озеро фекалий.

После сезона дождей вся грязь и гниль вымывалась наружу и застаивалась меж домов в виде чёрного зловонного водоёма. Генри задержал дыхание проходя всего в нескольких метрах от поверхности озера после чего успешно перебрался на противоположную сторону моста.

Через две канатных дороги Генри взобрался на крышу очередного барака. Из окна мальчик услышал громкие женские стоны, подметив что лучше вести себя тише и не привлекать внимание Старшего. Кивком здороваясь с другими членами банды что высовывали свои головы из тесных будок Генри завернул за угол, где находился его собственный дом.

В будке было тесно для парней постарше, но не для него. Восьмилетний Генри довольно растянулся на полу и подгрёб под себя немного жухлой соломы что удалось раздобыть на окраине трущоб. Колючая сухая трава источала не столь мерзкий запах, как тот, что шёл с улицы. Парень быстро заснул.