Пожиратели таланта. Серебряная пуля в сердце (сборник) - Анна Данилова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Очень странная история! И что Горевой?
– Удивился и очень обрадовался. Северцев привез продукты, выпивку, они с Горевым накрыли на стол, после чего Северцев уехал за гостями, и спустя час или полтора к Горевому нагрянула вся гоп-компания!
– А Северцев?
– Нет, он не возвращался. Да и как он мог вернуться, если его труп потом нашли в квартире Любы? Не мог же он быть одновременно в двух местах!
– В трех местах! Люба-то ждала его в ресторане! – воскликнул Денис.
– Денис, ты что-нибудь понимаешь?
– Нет, если честно.
Денис между тем продолжал вертеть в руках мягкий, без обложки, томик Любиных стихов.
Кто ты, парень?Кем пришелсяЧужакам, что за кордоном?Мясо пушечное жжется,Вместо тела – гематома.
Шапочка, очки и плед.Катит сына мать по парку.За коляской красный след,Словно кровь на белом – яркий.
– Лиза тоже читала мне эти стихи. Говорит, что Люба написала их после того, как посмотрела документальный фильм о военном госпитале, где залечивали раны наши солдаты после Чечни.
В дверь позвонили. Глафира и Денис переглянулись. Кто бы это мог быть? Они притихли, словно воры.
– Давай посмотрим. Ленту-то мы сорвали… Может, пришел кто-то из родственников или друзей?
На пороге стояла женщина в белом спортивном костюме. Белые крашеные волосы собраны в хвост. Загорелое лицо – недовольное, сердитое.
– А вы кто, собственно? – спросила она резко. – И что делаете в моей квартире?
– Мы – следователи прокуратуры, – не моргнув глазом, сказала Глафира. – Работаем. А вы, судя по всему, вдова Владимира Северцева?
– Продолжаете рыться в наших вещах? Что вы пытаетесь найти?!
– Может, зайдете? – Глафира тоже разозлилась. – Что это вы кричите прямо с порога? Хотели, чтобы все подробности вашей жизни стали достоянием соседей?
Женщина вошла и машинально заперла за собой обе двери.
– Что вы здесь хотите найти? – спросила она, скорее уже расстроенным тоном. – Я приехала, чтобы взять кое-какие свои вещи. Знаете, неприятно все-таки, что квартира опечатана, что там постоянно роются чужие люди… Словно я преступница какая-то! Вы уж извините меня… Может, чаю?
Она вздохнула и, не дожидаясь ответа, прошла в кухню и принялась там хозяйничать.
– Вы не там ищете. Вот что я вам скажу! Вы же прекрасно знаете, что Володю убили вместе с Вадимом, вот там и копайте! Это он – богатый московский бизнесмен, может, задолжал кому-то, вот его и убрали… В нашем городе – чтобы запутать следствие. А я его не убивала, не травила. Зачем, раз он давал мне деньги? Да я в последнее время прекрасно жила! Мне вообще никогда непонятны были его литературные дела, меня бесило, что он издавал книжонки со стишатами каким-то недоделанным людишкам…
– Ну, вы и сказали! – удивилась Глафира тому цинизму, которым была пронизана эта произнесенная вдовой фраза. – Извините, не знаю, как вас зовут…
– Наталия Александровна. А что я такого особенного сказала? – В ее голосе прозвучал вызов.
– «Книжонки», «стишата», «людишки»… Это вы так о поэтах?
– Ну и что?! Вы думаете, что все, кому он издавал книги, являются поэтами? Что-то я сомневаюсь очень… Садитесь за стол… вот сахар, печенье. Господи, Володя умер, даже не верится… – Глаза ее наполнились слезами. – Вы никогда не поймете меня. Вот мы с Володей были мужем и женой, а по сути, давно уже стали друг другу чужими людьми. Скажите…
– Глафира.
– Скажите, Глафира, вот вам бы понравилось, если бы ваш муж целыми днями, вечерами и даже ночами пропадал в компаниях сомнительных людей, если бы он поил их, кормил? Если бы тратил кучу денег на издание их книг? Только на мгновение представьте себя на моем месте, и вам сразу станет все ясно!
– Ну… да… Наверное, это не очень-то приятно. А почему же вы тогда не развелись с ним?
– Из-за денег, наверное. Я уже давно нигде не работаю, все больше по хозяйству да на даче… Если бы мы разошлись, на что бы я жила? В моем возрасте не так-то легко найти другого мужа. А одна я жить не привыкла. Я вам все по совести говорю!
– Скажите, кто, по-вашему, мог пожелать смерти вашему мужу?
– Вот уж точно не знаю, – она замотала головой. – Володя никогда и никому не желал зла. Был очень добрым, щедрым. Его все любили. Где бы он ни появлялся, его просто боготворили. Оно и понятно – он всегда за все платил! Поэтому я просто не представляю себе, кому он так сильно помешал… Говорю же – его убили за компанию с Вадимом! Больше никаких объяснений не существует.
– Наталия Александровна, – осторожно, оглядываясь на Глафиру, подал голос Денис, – вы же не можете не знать, что вашего мужа и его друга Мещерского нашли в квартире Любови Гороховой?
– Любы? Да, конечно, знаю.
– Как вы это можете объяснить? Вы допускаете мысль, что это Горохова убила вашего мужа?
– Исключено. Она первая не пожелала бы ему смерти. Да она ему вообще всем обязана! Он поднял на пьедестал эту дурочку…
– Почему «дурочку»?
– Да потому, что вы просто не знали ее, а я знала, мне многое о ней рассказывали. Она же была… как бы это сказать… Юродивой, что ли. Нигде человек не работал… Жила одним днем. Стихи она, видите ли, писала! Ну и что? Володя тоже писал стихи, но он и деньги умел зарабатывать.
– Понятно… – оборвала ее Глафира. – Скажите, Наталия Александровна, в каких отношениях были ваш муж и Горохова?
– Ясно… Вы пришли, я вижу, чтобы поиздеваться надо мной. А вы как сами думаете, в каких они были отношениях?
Северцева раскраснелась, волосы ее растрепались, и выглядела она на самом деле униженной, жалкой.
– Извините, но у нас работа такая – задавать вопросы, – сказала Глафира. – Еще такой вопрос: Мещерский, друг вашего мужа, был знаком с Гороховой или нет?
– Конечно, был! Как же иначе? Ведь, когда приезжал сюда, к нам, из Москвы, они все вместе тусовались, как это сейчас говорят. Организовывали разные встречи, конкурсы, мероприятия…
– У Мещерского могли быть отношения с Гороховой?
– Ну уж нет! Мещерский – эстет. Если у него и могло быть с Любкой что-то общее, так это только болезненная любовь к поэзии, – она хмыкнула, выражая свою неприязнь к литературе. – Горохова…
Наталия Александровна вдруг быстро перекрестилась, вероятно, вспомнив, что Любы больше нет в живых, и закончила свою мысль:
– Горохова была грязнулей, к тому же она не соблюдала элементарных гигиенических норм. У нее изо рта всегда пахло!
Глафира, услышав это, резко встала, ее примеру последовал ошеломленный поведением вдовы Денис.
– Гражданка Северцева, пожалуйста, покиньте квартиру. Завтра, после соблюдения некоторых формальностей, она будет доступна, и вы сможете сюда вернуться, а пока…
– А что я такого особенное сказала? Только чистую правду! Да я вообще не понимаю, отчего они носились с ней как с писаной торбой?! Люба да Люба!!! Если хотите знать мое мнение – так вот: она умерла так, как и должна была умереть. Ее убили! Такие, как она, никогда не умирают естественной смертью. Она сама напросилась.
– Что значит «напросилась»? Что вам известно о ее смерти?
– У меня есть знакомые в полиции. Мне сказали, что ее нашли в подвале, привязанной к стулу. Да она тупо развлекалась там с такими же извращенцами, какой была сама! Вот и не выдержала… Может, она и наркоманкой была, этого я не знаю. Но нормальные женщины вечерами сидят дома и кормят семью ужином, а не шляются по подвалам и не позволяют себя привязывать! Все, больше мне нечего сказать. А мужа моего убили по ошибке, это мое твердое мнение.
22
Расставшись с Голубевым, Лиза, находясь под впечатлением от разговора с ним, намеревалась и дальше заниматься делами Мещерского, поскольку поняла о нем некоторые очень важные вещи. Однако после разговора с Сергеем Мирошкиным, чьи подчиненные выяснили, что разыскиваемый в связи с ограблением перевозчика Тайлера Виталий Юдин, сообщник Николая Шторина (перевозчик опознал его по фотороботу), являвшегося к тому же еще и предполагаемым убийцей Любови Гороховой, проживает с хозяйкой салона красоты «Шарм», в котором прежде работала погибшая Виктория Желткова, Дианой Головко, Лиза отправилась на встречу с ней.
Из беседы с Головко Лиза поняла, что о Виталии Юдине женщина почти ничего не знает, за исключением того, что он прежде встречался с маникюршей Желтковой. Головко подтвердила, что у Юдина есть приятель по имени Николай Шторин, но где он находится и чем сейчас занимается, она понятия не имеет. Скорее всего, Головко, чистенькая, холеная и довольно-таки состоятельная женщина, сошлась с Юдиным, проявив опасную неразборчивость, исключительно от злого одиночества, и Лиза, понимая это и желая открыть ей глаза на ее сожителя (явно альфонса!), рассказала о том, что Шторина обвиняют в жестоком убийстве известной поэтессы Любови Гороховой. Безусловно, это не могло не произвести на женщину впечатления. Головко испугалась. Возможно, в душе она захотела, чтобы Шторина поскорее поймали и чтобы ее любовник не имел возможности и дальше водить с ним дружбу. Она же не могла предположить, что, помимо этого убийства, на Шторине висит еще одно преступление – разбойное нападение на перевозчика, которое он совершил, между прочим, в паре с Юдиным! А потому, переживая за Юдина и желая поскорее отправить за решетку Шторина, Головко быстро вспомнила о существовании родного брата Шторина, специалиста по акупунктуре, по сути, единственного близкого человека Николая, который, по словам Юдина, постоянно ссужал его деньгами, а потому мог где-то укрывать Николая. Лиза поняла, что эта информация – настоящая удача!
