Сломанная печать - Иванна Осипова

её подругой в Академии, и девушка с радостью шла ей навстречу. После истории на практикуме по инфографии с Марисой предпочитали не разговаривать вовсе. Прямые насмешки прекратились, но до ушей девушки то и дело долетали сплетни, где она выступала то бастардом дома Дэев, то вовсе любовницей магистра. Кто-то из студентов видел их вместе в кабинете и рассказал всем, что Виктор Дэй жарко обнимал воспитанницу.

Несмотря на все пересуды, они не прекратили дополнительных занятий, будто подтверждая домыслы. Терпеливо и доходчиво маг пояснял для Марисы механизм сложных заклинаний, описывал состояние эмпата в момент их использования и воздействие на пациента. Сложнее всего было с практической отработкой чар. Девушка отлично справлялась с теми, где требовалась отстранённость и сдержанность, но раз за разом проваливала задания на чувствование и сопереживание. О грязных сплетнях ни один не произнёс и слова.

Марисе необходимы были дополнительные уроки, но со временем и их она стала опасаться. Амарантовая сила, которую она пока плохо контролировала, так и норовила вплестись в заклинания эмпата. В такие моменты лицо Виктора выражало удивление и непонимание. Он брал Марису за руки и начинал подробно опрашивать, с упорством учёного пытаясь докопаться до сути. Лекарь напоминал ей господина Брума на практикуме.

— Опиши, что чувствуешь? Попытаемся разобраться.

Получая отстранённый, но подробный ответ, состоявший из общих слов, хмурил брови.

— Непонятно, — бормоча под нос, магистр пытался исследовать потоки дара. — Это не просто разлом.

— Ерунда. Я неспособная, вот и всё, — грустно улыбалась она.

— А вот это точно ерунда! Напомню, что я видел тебя в колыбели. Сильный и яркий дар невозможно скрыть. Всё дело в … том, что случилось, — Виктор избегал говорить о смерти Фроста Талеса напрямую, но настойчиво бился о защиту, выставленную Марисой. — Если бы ты вспомнила, проговорила мучающее тебя. Исцеление может заключаться не только в чарах и силах лекаря. Я уверен, что это наш случай.

В ответ она опускала взгляд, не в силах лгать в глаза магистру Дэю, или отворачивалась.

— Не помню, что случилось. Отец увёл меня из дома. Больше ничего, — Мариса упорно не желала признаваться, что как сейчас продолжает видеть тот день, когда погиб толкователь Талес.

Устав бороться с упрямой девчонкой, Виктор обычно присаживался за один из столов в аудитории, складывал тонкие жилистые руки на столешнице и вздыхал. Это было невыносимее его прямых расспросов. У Марисы сжималось сердце, хотя она и не чувствовала вины или сопереживания.

— Напрасно мучаю тебя, — маг смотрел с нежной заботой, от которой становилось только хуже. — Тебе плохо в Академии?

Было отвернувшись, она не выдержала и присела рядом, прижавшись к плечу лекаря, накрыв ладошкой его руки. Она не знала, как ещё выразить признательность.

— Вовсе нет! Вы сделали для меня невероятное. Я не заслужила.

— Мы не всегда знаем, чего достойны, девочка. Ты — лучшее, что случилось со мной за долгие годы. Сердце радуется, когда я гляжу на тебя, но ты продолжаешь не доверять мне.

— Всем, — её порыв прошёл и Мариса отчуждённо отступила к пустующей кафедре. — Доверие — это слабость, за которую приходится расплачиваться. Простите.

22.

В библиотеке Мариса всегда садилась на одно и то же место недалеко от двери в хранилище. Каждое плетение замка было изучено ею подробно и тщательно. Делать зарисовки или записи она боялась, поэтому запоминала, заучивала фрагменты, даже подумывала о кубе ментала, чтобы сохранить важное. Только из опасений быть раскрытой отбросила идею. Любой мастер ментал увидит простенькие чары эмпата на артефакте. Тот же господин Брум, что почти ежедневно работал за столом напротив. Она встречала его каждый раз, приходя в библиотеку. Молчаливый, незаметный, он постепенно стал важным элементом её визитов. Если она не находила его на привычном месте, то ощущала пустоту и тревогу.

Стараясь не смотреть лишний раз в сторону молодого ментала, Мариса иногда всё-таки наблюдала за виртуозным созданием схем. Северин управлял движениями пальцев так же отменно, как и собственными эмоциями, оставаясь строгим и закрытым. Вот кто с лёгкостью откроет замок тайного отдела библиотеки! Марисе казалось, что он не видит ничего вокруг, ничто не волнует холодное сердце ментала, но случалось и на себе ловила его задумчивые взгляды.

Первый осенний месяц ещё не завершился, когда она увидела в библиотеке новое лицо. Остальных посетителей Мариса уже узнавала, как старых знакомых, а милая брюнетка-эмпат за конторкой всегда была приветлива и готова помочь первокурснице. И вот появился кто-то совсем незнакомый.

Белая сияющая кожа, огненные волосы, подобранные у висков, и струящиеся на плечи крупными волнами — студентка старших курсов могла показаться красавицей, только мелкие черты лица немного портили образ. Узкое платье с синими вставками, указывающими на Ковенант Стихий, подчёркивало изгибы девичьего тела, которым она напористо наступала на Северина, не оставляя ему и шанса улизнуть.

Мариса с любопытством смотрела на эту странную пару — словно жаркий огонь пытался сызнова воспламенить прогоревшее до черноты дерево.

— Северин, ты придёшь на вечеринку? — девушка, покрутившись рядом, оперлась ладошками о стол, где работал ментал.

И в закрытом платье была заметна выпуклая, оформившаяся грудь, которую она будто стремилась продемонстрировать собеседнику, показывая с наиболее привлекательных ракурсов. Её приёмы соблазнения были примитивными, но древними, как сам мир. Для Марисы это выглядело странно и забавно.

— Нет, Грасия, — господин Брум не пожелал даже оторвать взгляда от очередного куба с изысканными завитками, отразившими сложные чары из древних свитков.

— Почему? Арвел обещал, что вы будете, — её личико приняло недовольно-капризное выражение. — Вот уж мужчины. Вы нарушите слово?

Ей удалось зацепить Северина, заставив поднять голову от работы, но Мариса со своего места видела, что лицо его не изменилось, оставаясь спокойным и сосредоточенным.

— Арвел обещал и придёт. Я слова не давал, — он стал ещё более отстранённым. — Простите, госпожа Юинг, но у меня много работы. К сожалению, не могу уделить вам время, которого вы заслуживаете.

Мариса тихо фыркнула. Устаревшая манера речи молодого Брума изрядно её повеселила. Он показался ей странным реликтом, стариком в молодом теле — довольно тоскливая