Малая война партизанство и диверсии - М. Дробов

Летчик обычно брал с собой агента с взрывчатыми веществами и соответствующими приспособлениями, перелетал через фронтовую линию, заранее намечая пункт посадки, высаживал там агента и улетал обратно. Агент, пользуясь картой и предварительным знакомством с местностью, со всей осторожностью пробирался к пункту своей работы, делал то, что ему было нужно, и выпускал голубя или давал другой какой-либо сигнал аэроплану, чтобы тот доставил его обратно в свой район. Подпоручик Эмриш получил например подобное задание в 1918 г. Он вылетел в сопровождении 4 самолетов с двумя пассажирами (агентами) для спуска их в районе Бурсэнь-нэв и Бурсэнь-Вьель с задачей взрыва Лэфурского тоннеля, в тот момент, когда там пройдет поезд снабжения, чтобы таким образом остановить движение поездов, подвозящих войска и материалы.

По прибытии на место выяснилось, что движение поездов на указанной линии было слабое, а снабжение шло водным путем через Вальнакарские шлюзы и р. Мааса. Поэтому было решено взорвать вместо туннеля эти шлюзы. Ночью был подложен в определенное место динамит, проведены бикфордовы шнуры, в известное время их зажгли, и через 10 минут «взвился большой водяной столб, нос судна поднялся из Мааса, точно оно хотело выскочить на берег», и шлюз был уничтожен.[116]

Конечно, такие случаи не всегда были удачны — для этого требовались и отличные летчики, и чрезвычайно выдержанные агенты, но французы частенько прибегали к такому способу, имеющему значение для ближнего тыла, ограниченного радиусом действия самолета.

Помимо ограниченности района действий к недостаткам этого способа необходимо отнести еще и то, что трудно, иногда совсем невозможно, заранее по карте наметить (и в точности провести в жизнь) пункт посадки для аэроплана и сам объект действий. Если бы не инициатива Эмриша, получился бы взрыв тоннеля, не игравшего в то время почти никакой роли в системе подвоза из тыла, что ослабило бы значение диверсионного акта. С другой стороны, опять-таки выдержка и находчивость дали возможность Эмришу спуститься на виду немецких патрулей, обстрелявших летчика и его пассажира. Пришлось сжечь аппарат и после короткой схватки с патрулем скрыться в лесу, затем в окружении противника взорвать шлюзы и после взрыва в течение двух с половиной недель плутать по тылу противника и лишь случайно выйти в расположение итальянских войск. Элемент случайности в указанном способе играет большую роль, он создает известные трудности для систематической диверсионной работы, организуемой по плану на определенный календарный срок. Поэтому французы употребляли авиацию лишь для эпизодических актов, которые в общей системе борьбы иногда давали эффект, иногда же все дело ограничивалось только жертвами.

Более обеспеченной была работа при помощи сухопутных средств в глубоком тылу, направленная против промышленности и ее сырьевых баз. В этом отношении французы проявили большое уменье в организации, хорошую технику в исполнении и разнообразие приемов, вполне соответствующих обстановке. Нужно также отметить, что они предпочитали активные методы пассивным, прибегая к последним в редких случаях, если не считать известного сорта пропаганду и сеяние слухов, применявшихся перманентно.

Ввиду того, что в первой половине войны Германия имела по сравнению с Антантой превосходство в артиллерии, в особенности тяжелой, и располагала обилием снарядов, Франция и направила все усилия диверсионной работы на заводы, занятые изготовлением артиллерии, снарядов, газов и т. п.

Для этих целей обыкновенно отправлялись группы французских агентов под видом рабочих на заводы Круппа в Эссене и другие города Германии, например Штутгарт, Фрейнбург и т. п., где были сосредоточены названные выше предприятия. Эта работа вскрылась благодаря судебным процессам, происходившим в разных городах Европы. Особенно показательными были в этом отношении процессы в 1916 году в Базеле и Цюрихе (процесс шпиона Шенкеля и др.), раскрывшие, что отправка агентуры шла обыкновенно через Швейцарию, где были сосредоточены разведки всех враждующих государств. В мае 1918 года в Берне был громкий процесс драгунского лейтенанта барона Morice Mougeot von Tille и его 19 товарищей. Этот процесс показал как велась диверсионная работа французской армии против Германии и Швейцарии.[117] «Neue Zuricher Zeitung» писал по этому поводу:

«Эти иностранцы под гостеприимным прикрытием Швейцарского союза разрабатывали чудовищные планы — разведки дислокации щвейцарских войск на западной границе, укрепления на Юре, мест искусственных препятствий, возможности применения вьючного военного транспорта; организации уничтожения скота (посредством отравления), организации провокационных забастовок в Chippis, взрывов электрических предприятий фон-Вальдшут, разведки для целей вредительства (Anschlag) фабрики в Шаффгаузене и т. д.»

На суде было установлено, что правой рукой лейтенанта Mougeot был уполномоченный от Парижа Дрейфус, державший в своих руках все нити диверсионной организации в Германии. Он употреблял для осуществления своих целей зажигательные бомбы, подсыпал яд в железнодорожные вагоны, в которых перевозился скот, в целях его отравления, а равно яд и в корм скоту, организовывал взрыв карбидной фабрики в Бадене и некоторых предприятий, работающих на оборону в Шаффгаузене, и др.

Помимо этого французы применяли и такие средства, как отравление питьевой воды, съестных припасов, распространение заразных болезней среди людей и скота, в особенности заражение военных венерическими болезнями через особо подосланных женщин и т. п.

Франция учитывала, что ослабления противника нельзя достигнуть борьбой только на вооруженном фронте. Чтобы сломить его волю к боевым действиям, нужно применять все средства, но прежде всего уничтожить его производственные ресурсы, ставшие в современной войне главнейшим фактором устойчивости и победы. Промышленность стала теперь основной материально-технической базой войны, поэтому, естественно, требуется изыскать такие способы и силы, при помощи которых можно было бы если не совсем уничтожить эту базу, то ослабить ее настолько, чтобы противник не имел превосходства. В соответствии с этим французы стали разрабатывать вопрос о способах уничтожения тех или иных предприятий в тылу у немцев по определенному плану, и на вопрос о том, что именно нужно разрушить и как разрушать, они дали такой ответ:

«Невозможно разрушать все. Необходимо поэтому систематически уничтожать одни и те же органы, чтобы воспрепятствовать частичному восстановлению разрушенного». В качестве средств разрушения рекомендовались: взрывчатые вещества, инструменты (механические приборы), зажигательные препараты, разъедающие кислоты и другие химические соединения — жидкие, твердые и порошкообразные и т. п. Какие предприятия подлежат порче или уничтожению — этот вопрос решался всегда в зависимости от учета и оценки сильных сторон противника, наиболее опасных для Антанты.

Указывалось выше, что опасным пунктом для французов была немецкая боевая техника — тяжелое оружие и снаряды, а значит, предприятия металлургического и металлообрабатывающего характера. Работа последних, в свою очередь, обуславливается добычей руды и топлива, зависит от обслуживающих их электро-и гидростанций и, наконец, от путей сообщения и транспортных средств. В связи с этим в программе диверсионных действий намечались такие объекты:

а) металлургические заводы; б) шахты-рудные и угольные;

в) электростанции и гидростанции; г) транспорт — железнодорожный, водный и автомобильный;

д) склады и запасы.

Остальные объекты промышленности в тылу противника были неинтересны для французской диверсии, почему она трогала их разве только в особых случаях, когда это вызывалось соображениями оперативного порядка, в связи например с намечаемой на фронте крупной операцией, район которой близко соприкасался с объектом диверсии, как это было в деле летчика Эмриша.

Генерал Роберт Норман в своей книге «Разрушения и опустошения во время войны» дает точное указание, что именно следует разрушать на том или ином предприятии, причем считает нужным лягнуть немцев, якобы стремившихся «разрушать ради того, чтобы принести вред противнику или ослабить его экономические ресурсы в послевоенный период». Мы-де, французы, чужды этому взгляду, так как «цель войны — это мир» и «промышленность так же, как и железные дороги, является элементом прогресса и единения народов». После такого беззастенчивого пролития крокодиловой слезы о «культуре и единении» он продолжает: «чтобы действительно ослабить индустрию противника, необходимо первоначально осведомиться у специалистов, определяющих наиболее уязвимые и трудно заменяемые промышленные органы». Мы приведем некоторые детали из его указаний по разрушению промышленных предприятий, как они определились теперь на основании опыта мировой войны: