Приватизация по-российски - Анатолий Чубайс

Идея понравилась и была принята. Действовали абсолютно секретно. Потому что любая утечка могла привести к тому, что депутаты изменят свое постановление, сделают его более хитрым: более внятно запишут, где можно продолжать приватизацию, а где нельзя, — и уже не будет необходимого политического эффекта. А именно на такой эффект мы рассчитывали. Ведь в приватизацию уже были включены миллионы и миллионы людей, и откровенное ограничение их прав в процессе разгосударствления неминуемо вызвало бы политическую волну против Верховного Совета, что кончилось бы либо отменой постановления, либо поражением Хасбулатова на референдуме.

И вот мы с Петей Мостовым и Димой Васильевым написали такое постановление. При этом с Ельциным даже не смогли переговорить, потому что не успевали, ему тоже горячо было. А с Черномырдиным тогда такие темы я обсуждать не мог. В том же составе расписали весь сценарий действий: мое выступление в Верховном Совете, возвращение в Госкомимущество, подписание документа, заявление для прессы. Короче, были готовы во всеоружии закрыть приватизацию. Не меньше четырех раз приезжал я на заседания Верховного Совета, высиживал целый день, дожидаясь пока очередь дойдет до нас. И каждый день одно и то же: вопрос рассмотреть не успели, обсуждение переносится на завтра. Назавтра опять терпеливо сижу, жду, с решением об отмене приватизации в кармане. И это все в промежутках между напряженной подготовкой к референдуму.

Но до референдума они-таки не успели. А после весь пар из того постановления улетучился. И когда наконец приняли то, что от него осталось, это оставшееся оказалось совершенно невинно и безболезненно для приватизации.

Однако все это было потом. А тогда, весной 1993 года, когда Верховный Совет держал нас в диком напряжении с постановлением об отмене приватизации и с введением новых приватизационных чеков, возникла еще одна смертельная опасность для хода приватизации в России — региональные бунты.

РЕГИОНЫ ПЫТАЛИСЬ НАС ИГНОРИРОВАТЬ

Эти бунты были спровоцированы все тем же Верховным Советом. Ведя борьбу за приостановку приватизации законодательным путем, он попытался сделать то же самое и де-факто: Хасбулатов собирал председателей местных Советов и выдавал им прямые инструкции — принимать постановление о приостановке приватизации. И поехало...

Первым стал Челябинск. За ним еще регионов шесть-семь в течение 10—15 суток приняли решение о приостановке приватизации. Процедура была такая: облсовет принимает постановление и направляет его в Верховный Совет. Этого было более чем достаточно для того, чтобы местный комитет по имуществу прекратил подписывать любые акты по приватизации. Процесс останавливался реально.

Сразу же стало понятно: опасность нешуточная. Если мы ничего не придумаем, то недели через две получаем регионов 20 бунтовщиков, через три — 40, а через два месяца лавочку можно будет закрывать. Решения облсоветов совершенно законны, и изменить что-либо потом будет невозможно. Нужно было бить в центр, причем с размаху, желательно в зубы и желательно ногой — все остальное не поможет. Челябинск первым принял решение, на него и обрушили главный удар.

Губернатором там был тогда Соловьев Вадим Павлович, бывший комсомолец. А председателем Думы — Сумин Петр Иванович, из “красных”. Фигура крупная, матерая, крутой мужик. Он доказал это, став потом губернатором Челябинска. А в то время шла как раз предвыборная кампания, и Сумин на запрете приватизации хотел набрать лишние политические очки. Мы приняли их замысел: сделать политическое шоу из борьбы за отмену приватизации, но попытались раскрутить это шоу по собственному сценарию. Прилетели в Челябинск, собрали лидеров местных советов. Они говорят: “Хотим присутствия прессы”. Нам это на руку. “Хорошо, — говорим, — давайте вашу прессу, а мы вот еще и столичную привезли”. И так под пристальным надзором многочисленной пишущей и снимающей братии — три часа напряженнейшей дискуссии. Без ложной скромности скажу: мы их разбили подчистую. Они-то думали, что под прицелами телекамер затеют пространные общеполитические дискуссии на тему о “грабительской приватизации”. Мы же сразу перехватили инициативу и вывели разговор в совершенно иную плоскость:

— Грабительская или не грабительская приватизация — не мне судить, — нажимал я. — У меня есть указ президента, есть закон, принятый депутатами, и, будучи чиновником, я исполняю эти документы в соответствии со своими должностными обязанностями. Не нравятся вам этот закон и этот указ? Вперед, в Верховный Совет — добивайтесь принятия решения, останавливайте приватизацию. Как только решение

об отмене приватизации будет принято, я возьму под козырек и остановлю ее. Если же вы пойдете на сепаратные решения о приостановке приватизации у себя в регионе, вы только нанесете удар по челябинцам, своим избирателям.

И дальше мы стали усиленно развивать эту тему. — Жизнь будет продолжаться, — живописал я своим оппонентам, — чековые аукционы пойдут по всей стране, и все граждане России получат право использовать свои приватизационные чеки. Все, кроме россиян, проживающих в Челябинской области. В результате вашего недомыслия ваши избиратели не получат своей доли собственности. Мы не будем ждать, пока вы передумаете, мы будем продолжать приватизацию. Вот план действий на ближайшее время. Вот крупнейшие предприятия, которые будут выставлены на аукционы. Вся страна сможет поучаствовать в приватизации этих предприятий, и только челябинцы — нет. Вы обманываете своих избирателей. Вы лишаете их права.

И дальше в том же духе, снова, снова и снова. Короче, раздолбали мы их. А так как усилиями самого же облсовета было нагнано на совещание много прессы, все наши прогнозы на следующий день в обилии появились во всех местных газетах.

После совещания с представителями советов мы отправились на Челябинский трубный завод. Там — митинг. Выступили: “Сумин в своих политических целях, готовясь к выборам, пытается принять решение, которое выгодно ему. Но вам это решение совершенно не выгодно. Оно лишает вас прав...” Митинг был довольно бурным. После я дал 10—15 интервью различным СМИ. Короче, попытался огласить свою позицию как можно шире.

А Сумин в этой схватке проиграл. Он быстренько отыскал какие-то неотложные дела в Москве и уехал. Замечательно, и это было нам на руку. Уехал? Как так? В советские времена, если приезжал министр, второе должностное лицо в области должен был встречать его у трапа самолета. Значит, чего-то испугался. Значит, не готов к разговору. Я же свои аргументы привожу, готов и ваши выслушать. Может быть, аргументов-то и нет?.. Короче, учинили мы достаточно сильное политическое действо. Но было понятно, что это еще далеко не все. Ведь отменять надо было не решение губернатора: на него надавили — он подписал. Задача стояла технологически гораздо более сложная: нужно было заставить 100 или 150 депутатов этого самого совета собраться, провести заседание, поставить вопрос в повестку дня, написать проект решения, поднять руки и проголосовать, записать решение, оформить его, как полагается, исходящий номер на нем поставить. Как быть?

Тогда я им выдвинул ультиматум примерно следующего содержания. Либо решение о приостановке приватизации будет отменено. Либо я приезжаю через 13 дней и трое суток перед выборами провожу у вас: буду заниматься только тем, что стану рассказывать челябинцам, как Сумин их обманывает и для чего ему это нужно. (А у них как раз шла подготовка к областным выборам.) Сумину же я назначил встречу у себя в кабинете назавтра, в 14 часов.

Возвращаюсь — Сумин у меня. Часа четыре мы с ним просидели. С ним я был еще более агрессивным. Я ему сказал: “Вы — серьезный человек, решайте: если вы на своей линии настаиваете — война на уничтожение. Я для этого использую все ресурсы, которые у меня есть. Посвящу этому все свое время. Я вам обещаю: вы не решите в Москве ни одного вопроса, с которыми приехали, — ни в Минфине, ни в каком другом ведомстве. Я вас просто задушу. Или вы меня уничтожите. Но последнее маловероятно.

Короче, уломал я его. Пообещал он мне отменить решение совета. Но обещания обещаниями, а надо было проконтролировать их исполнение. Послал я тогда в Челябинск Казакова, и он свою дозу тоже сполна получил: до последнего момента они там все выворачивались и уклонялись. Область большая, расстояния в тысячи километров, людям сложно приехать, денег нет. Но Александр Иванович давил сопротивление на месте всеми возможными аппаратными способами. И додавил-таки. Угрозы сработали. За неделю до выборов они приняли постановление об отмене своего прежнего постановления.

Ну, тут я, конечно, развернулся по всем остальным бунтовщикам, которых было не так уж мало: Новосибирск, Брянск, Ульяновск, Воронеж, Мурманск, Кострома, Архангельск, Калмыкия... Собрал совещание в своем кабинете, заявил: “Челябинск мы сломали, и так будет с каждым. Обещаю реакцию — беспощадную! Мы еще не начали использовать настоящие рычаги! До первого июня в России не должно остаться ни одного региона с запретом на приватизацию!”