Второй шанс для нас - Эмилия Марр

– Ну что, тоже пойдем?

С удовольствием соглашаюсь, и мы идем на трибуны. Стараюсь тихо дышать, боясь, что он услышит, как стучит мое сердце, и поймет, как мне сложно находиться в такой близости от него. Волнение переполняет меня всю.

– Ты… – начинает Артур.

А с ним одновременно и я произношу:

– У тебя… – мы переглядываемся и неловко смеемся над сложившейся ситуацией.

– Давай ты…

– Нет, ты… – уступает он мне право говорить.

– У тебя прекрасная сестра. Очень живая и прямолинейная.

Артур настороженно спрашивает:

– Она тебе что-то сказала?

– Нет, но я это и так поняла.

Левин неловко гладит свой затылок, хочет что-то сказать.

– Анюта… она… еще ребенок, чистый и невинный. Поэтому и болтает все, что думает. Ты на нее за это не обижайся.

– Да нет, что ты! – спешу его разуверить. – Мне нравится ее непосредственность. Она прекрасная девочка, я это уже поняла.

– Да, она очаровывает каждого, с кем знакомится, – тепло отзывается он о своей младшенькой.

«Дааа», – произношу про себя, и между нами возникает неловкая пауза.

Мы доходим до трибун, и он пропускает меня вперед, и мы рассаживаемся на сиденья. Артур присаживается через одно от меня.

Его решение сесть дальше сдавливает мою грудь так, что мне становится трудно дышать. Ну почему так?! Он смотрит на каток, на котором какие-то дети уже тренируются, но Анюты не видно пока. А на меня как будто не обращает внимания.

И тогда, набрав побольше воздуха, быстро произношу:

– Артур, – говорю громко, чтобы он обратил на меня внимание, в конце концов, посмотрел на меня, – почему ты не пришел тогда?

Он как будто не понимает, о чем я.

– Тогда, в семь вечера.

И я прям вижу, как тень проходится по его лицу, и оно становится каменным.

– У тебя есть парень, – и с этими словами вновь отворачивается от меня.

– Славка мне не парень! – эмоционально выкрикиваю. – Я тебе говорила правду, я одинока, прошу, поверь!

Грустная усмешка отражается на его лице. Но он не верит.

И меня берет злость от его поведения, от того, что даже не удостаивает меня внимания.

Я готова заплакать прямо здесь и сейчас. Отворачиваюсь в сторону, стараясь сдержать слезы и не опозориться на месте.

И вдруг слышу:

– Единственное, чего я не потерплю, – это ложь, Элла. А ты мне солгала уже один раз, а значит, соврешь и второй.

Оборачиваюсь к нему с полными слез глазами и, с трудом сдерживая себя, произношу:

– Я еще ни с кем не встречалась в своей жизни. Славка просто друг, который хочет большего, но никогда этого не получит. Но раз ты не веришь мне, – смахиваю слезы с глаз, – раз не веришь, то ладно. Никаких доказательств у меня нет.

Вскакиваю с места.

– Я лучше пойду. Не буду омрачать вашу компанию своим враньем.

Делаю шаг в сторону, к лестницам, второй, третий. Слезы градом льются из глаз. Я ему не нужна. Я никому не нужна. Меня никто не любит. Даже родители готовы продать деду за наследство.

Ну и ладно, уеду в Америку. Ну и черт с ним. Захожу в темный проход, который выведет меня с трибун, как мою руку хватают и разворачивают меня к себе.

– Не плачь, Даниэлла. Боже, мне не нужны доказательства, я верю тебе.

Артур целует мое лицо, высушивая при этом слезы.

– Не плачь, красавица моя. Я дурак, дебил. Ты моя, ты моя Даниэлла, – берет в руки мое лицо и, заглядывая в мои влажные от слез глаза, твердо говорит: – Отныне никакого вранья, только правду, поняла? Мы всегда должны быть честны друг с другом, обещаешь?

Радостно киваю, не в силах произнести и слова. Смеюсь и прижимаюсь к его крепкой груди сильнее. и молю небеса продлить этот момент как можно дольше.

Ощущаю легкие поцелуи на макушке, лбу, щеке. Артур медленно, но верно приближается к губам и, когда находит их, набрасывается, как оголодавший путник, который уже давно не видел еды. Поцелуй выходит даже несколько болезненным, сильным по накалу и многозначным по ощущению. Я чувствую, что сейчас действительно принадлежу ему. Он мой, он меня забрал в плен, завоевал и теперь никуда не отпустит. Словно сквозь вату слышу смешки, приближение кого-то, а когда за этим следует изумленное «Элла!», наконец прихожу в себя. С сожалением оторвавшись от Артура, оглядываюсь на того, кто меня позвал по имени. Передо мной стоит хоккейная команда, а впереди я вижу… уже забыла его имя, но это брат Егора Тарасова из одиннадцатого «Б». Мы с ним виделись на дне рождения, он еще пригласил меня на игру. Что он тут делает? А! Ну конечно! Это же каток. Наверное, у них тренировка после фигуристов. – Элла, он к тебе пристает? – набычившись, подходит к нам старший брат Егора. Быстро делаю шаг вперед и пресекаю его попытку наехать на Левина. Останавливаю его рукой, но сказать ничего не успеваю. – Ден, ты что, не видишь, девочка сама не прочь пососаться! – потешается еще один умник из толпы, тем самым развлекая ее. Сборная команда неприятно скалится. Неожиданно Артур выходит и заводит меня за спину. – Хочешь поговорить? – наезжает он на умника. – Выйди, поговорим с тобой. Что ты там прячешься в толпе, слабо выйти вперед? Если есть что сказать, говори со мной, а не выкрикивай из толпы. А я прям кайфую, стою за ним и понимаю, что это моя стена, моя опора. Именно такая, в какой я нуждалась всегда. Сейчас я могу быть слабой и позволить себя защищать. – В чем дело?! – в конце коридора слышим требовательный голос. – Что встали? Быстро вперед. – Ладно, пошли, Ден, тренер убьет, если влезем в еще одну драку. К тому же ты же видишь, у них все взаимно, – самый адекватный из команды цепляет своего неугомонного товарища, и они всей толпой проходят дальше по коридору. Но брат Егора все это проделывает спиной вперед, не отрывая от нас взгляда. Нашел перед кем выделываться. Мне он не