Metropolis - Иван Николаевич Силкин

совершить задуманное и, видя, как она встает, его окинул еще больший страх и он начал плакать очень громко, пытаясь привлечь внимание людей, которых, к сожалению, не было рядом с ними.

Когда его мама встала, она взяла его за руку и, в этот момент, мимо них проезжал, в приподнятом настроении, на велосипеде, ее одноклассник, Эдуард, который остановился и расспросил о ее делах, жизни и о том, почему ее сын плачет. Эдик был тоже сиротой, как и она, в школе они часто помогали и поддерживали друг друга в любых ситуациях. Промолчав о ее реальных намерениях, она поведала ему историю, которая произошла с ней этим летом и продолжает происходить, он любезно предложил пожить у него пока она не придумает, что делать. Взяв пакеты и повесив их на руль велосипеда, они пешком направились в его маленький дом, который ему подарили родители одной из их одноклассниц.

Пока его мама и ее одноклассник шли впереди, Виктор шел и весь трясся из-за перенесшего стресса и ближе чем на пять метров не приближался к ним, чтобы она не могла его схватить и утащить в воду. Это продолжалось до тех пор, пока они не ушли от речки достаточно далеко, после чего мальчик принялся разглядывать Эдуарда. Эдуард был невысокого роста, чуть выше его мамы, смуглый и гладко выбритый сутулый мужчина, одетый по-летнему, из-за жаркой погоды в то время года, в тапочки и шорты. На его плече висела футболка, он ехал, как выяснилось, с подработки, на его лице красовался небольшой шрам, о котором они вспомнили, так как мама ему его сделала, нечаянно попав камнем в летнем лагере, у левого виска, и он был еще очень робкий и доброжелательный. Таких людей Виктор еще не встречал, кто бы так тепло и дружелюбно относился к нему и его маме. Дойдя до его дома, он оставил их располагаться на указанной кровати, а сам поехал в магазин купить что-нибудь покушать на ужин, все-таки гости дома.

В тот день ничего, слава богу, не приключилось, они весело провели вечер, рассказывая о школьных проделках и громко смеялись, так, что к ним пришел сосед и также хохотал, держась за живот, услышав про их школьные проделки. Особенно им понравилась история, когда они воровали яблоки в одном из садов, а там сторож выстрелил солью несколько раз из ружья и попал Эдику по его пятой точке, да так, что он примерно неделю не мог нормально сидеть на ней. А самое смешное, что в ту смену сторожем был его нынешний сосед, который замещал из-за болезни основного сторожа в том садовом товариществе, где выращивали фрукты.

Прошел месяц, первое сентября уже было давно позади, но, в силу нестабильного заработка и жилья, маме Виктора пришлось переоформлять его очень быстро в другую школу, школу-интернат, где училась она сама, так как завод закрывают, а весь персонал увольняют и одним из выходов было перевести его туда, где он будет сыт, одет и была крыша над головой, что развязывало его маме руки на дальнейшие действия.

С нежеланием отправляться туда учиться, мальчик пошел только через силу и отпустил свою маму на подработку в столицу, но тяжелый быт мегаполиса через несколько месяцев вернул ее назад на январские каникулы. А, тем временем, свекровь хорошо манипулировала молодой мамой и переманила ее обратно в дом, мотивировав это тем, что нечего жить у чужих людей, когда есть свой уголок. Хоть это всего лишь была очередная временная уловка, молодая мама послушала ее, и забрала ребенка из интерната обратно домой, чтобы могла с ним проводить время после школы, пока будет икать тут работу. Как под копирку произошла снова ситуация, где вопрос встал снова в деньгах, которых у молодой мамы не осталось, и, в ее адрес, снова пошли разные словесные высказывания, как и упреки в еде ей и ее сыну, и ей не оставалось выбора, как снова пойти ночевать к своему однокласснику, а Виктора она оставила у нее, так как Эдуард на тот момент жил не один, и места банально на всех не хватило бы, да и была на дворе зима, а дом плохо отапливался дровами.

Утром следующего дня мальчик, когда проснулся и захотел покушать, пойдя посмотреть, что есть на кухне, услышал от так называемой любимой бабушки очень жесткие для него слова в столь юном возрасте: «Положи ХЛЕБ на место! Ты не заработал на него, а твоя мать не дала денег, чтобы его купить, иди к ней и проси у нее дать тебе поесть, скажи спасибо что живешь тут в тепле, а не как она в сыром, и дряхлом доме со своим сбродом». Она говорила очень жестко, крича во весь свой голос, это повторилось еще несколько раз в его жизни, когда он слышал от нее такие слова, уже будучи полностью в интернате на полном обеспечении в момент, когда ее тетя предлагала покушать. Его тетя была, наверно, единственным человеком в том доме, у которого была чистая душа и добрые намерения, но те слова, произнесенные его бабушкой, засели в его голове очень глубоко и не выходили из нее всю жизнь.

Не позавтракав ничего, он направился с утра к друзьям, чтобы выйти погулять или где-то полазить, в частности, на заброшенном хлебозаводе, на котором работала его мама не так давно. Придя к одному из друзей, он держал в уме надежду, что его пустят в дом и предложат покушать, так как не кушал он со вчерашнего дня ничего и желудок издавал голодные звуки, но друг быстро вышел и они пошли за другим другом, с которым уже направились в сторону заброшенного завода по заснеженным улицам в мороз, который был в тот день.

Идя и разговаривая о чем-то на подходе, к уже, как они увидели, почти разобранному, заводу на металлолом, он обратил свой взор на затвердевший от мороза кусок заплесневевшего хлеба и рядом валявшуюся недоеденную половинку хлеба, и специально замедлил ход, чтобы двое других друзей прошли мимо него. Виктор сделал вид, что уронил из кармана что-то, а сам смотрел из-за столба на друзей и поднял кусок хлеба и жадно откусил его что есть сил. А хлеб был очень холодный и не откусывался из-за образовавшегося куска льда на нем. Поняв, что не откусит, он решил положить его в карман, при этом подумал «поем на ужин» и так же попытался откусить, пока друзья не видят его, хотя-бы самую чуточку от замороженной буханки