След Анубиса - Валентин Сарафанов

— Что так грубо-то? — спросил Василий, поднимаясь на ноги и оценивая ситуацию. Всё ясно. Их застали врасплох. Степан заснул под утро, а теперь, разбуженный пинком в ребро, сидел возле остывшего костра и тупо озирался по сторонам, почесывая правой рукой всклокоченные волосы. Вовка стоял чуть в стороне, настороженно глядя на четверых незнакомцев, весьма разношерстно одетых. Приплыли эти четверо на посудине, что виднеется за стволами деревьев. Корпус посудины ржавый, помятый, а кабина грубо сколочена из неокрашенных досок и похожа на сортир деревенский. Для обзора спереди кабины и по бокам иллюминаторы вставлены. Винегрет какой-то. И оружие этих незваных гостей, тоже странное. У одного автоматическая американская винтовка, у другого автомат ППШ-41 времен второй мировой, а у третьего карабин на плече. Облаченный в кожаную куртку, с маузером на боку, смахивающий на чекиста, рябой, похоже, был у них за главного. Он держал в руках АК-47.

— Мой автомат, — отметил про себя нехотя Василий.

— Твой? — спросил рябой и довольно оскалился в неком подобии улыбки.

— Положи, не трогай! — крикнул Степан и потянулся рукой к ружью, лежащему на земле. Жесткий удар ногой в челюсть опрокинул его на землю.

— Кто такие? — спокойно спросил рябой, даже не взглянув в сторону Степана.

— А вы кто такие? — задал Василий встречный вопрос.

— Здесь я задаю вопросы, — тихо произнёс рябой и, приблизившись к Василию, нанес ему резкий удар в челюсть. Не попал. Предсказуемый удар. Хотя бы потому, что противник переложил автомат из правой руки в левую. Рябой по инерции провалился в пустоту и тут же получил прямой в живот и апперкот в подбородок. Крепкий гад! Устоял! Даже автомат не выронил. Только отшатнулся в сторону, на пятках прошелся, удивленно глаза выпучив, и тут же опомнившись, передернул затвор автомата

— Стоять! — раздался громкий возглас. Со стороны Вовки в сторону рябого метнулся яркий белый луч, взорвав осколками камни под его ногами. Все замерли разом.

Василий, метнул взгляд на сына, а тот в ореоле света яркого стоит и держит в руке, что-то вроде револьвера.

— Стоять! — вновь звонко крикнул Вовка.

— Ах ты, сопляк! — возопил яростно рябой и автомат вскинул. Не раздумывая, Василий вперед кинулся. Сбил рябого на землю. Но тот, падая, успел очередь дать. Трое незнакомцев тоже на месте не стояли. Опуская свой кулак чуть ниже затылка рябого, туда, где шея с головой соединяется, Василий услышал выстрелы.

— Рябой дернулся и затих. Выстрелы тоже прекратились. Василий, внутренне ожидая самого худшего, посмотрел в сторону Вовки. Сын стоял на ногах в ореоле белого света, сжимая рукой некое незнакомое оружие. Послышался сдавленный стон. Один из незнакомцев валялся на земле, зажимая ладонями бедро. Меж его пальцев сочилась кровь. Остальные двое стояли неподвижно столбами, широко разинув рты.

— Степан, — жестко прозвучал голос Вовки, — забери у них стволы. Тот, не раздумывая, резво вскочил на ноги и прежде чем забрать оружие, что есть силы, кулаком по зубам заехал обладателю американской винтовки.

Убедившись, что противники нейтрализованы, Василий подошел к сыну.

— Все нормально, батя! — довольно произнёс Вовка, видя настороженный взгляд отца. Он прикоснулся левой ладонью к своему браслету на запястье. Световой ореол исчез одновременно с подобием револьвера.

— Что это? — Спросил Василий.

— Оружие, — пояснил Вовка. — Это бластер и силовая защита.

— И у меня тоже? — Василий посмотрел на свой браслет, взятый на память о звездолете.

— И у тебя. И у него, — Вовка мотнул головой в сторону Степана.

— И ты знал? А почему сразу не сказал?

— Нет, не знал, — покачал головой Вовка, — не могу же я помнить сразу всего. Вспомнил сейчас в критической ситуации.

— Ну, ты даешь! — Василий удивленно покачал головой и оглянулся, услышав за спиной звук, словно со скотного двора. Рябой стоял на карачках и мычал, мотая головой

— Надо бы их связать для надёжности, — предложил Вовка.

— И то верно! — закивал Степан. — А ну всем лежать харями вниз! Быстро!

Повторять не пришлось. Все четверо послушно залегли и терпеливо ждали, пока Степан стягивал им руки их же ремнями.

— Этого бы перевязать надо, — Василий показал на раненого в ногу.

— Обойдется, — возразил Степан, бросив взгляд на рану. — Скользом луч прошел. Кровь уже утихла. Хорошее оружие, однако! Вовка молодец! Вырастет, покруче-то тебя будет. Слышь, Василий!

— Он уже круче меня, — ответил тот и, подойдя к обладателю кожаной куртки, ногой перевернул его на спину.

— Кто такой?

Рябой злобно таращил глаза и молчал.

— Молчишь. Ну, молчи пока. А я посмотрю, что там у вас, — Василий перехватил автомат на изготовку и направился в сторону ржавого корыта. На расстоянии десятка шагов, он остановился, рассматривая детали. Кормовую часть корыта занимал двигатель. Рядом с двигателем располагалась ржавая бочка, по всей видимости, выполняющая функции топливного бака. Конструкторы этого плавучего унитаза явно не утруждали себя эстетическими проблемами создания совершенных форм, радующих глаз. Василий положил палец на курок. Мало ли, что. Верхней палубы-то нет. А за высокими бортами мог скрываться кто угодно. Корыто метров восемь в длину. Заглянешь за борт и получишь пулю в лоб, чего доброго. Полоснуть по борту очередью для верности, да и дело с концом. Пули пробьют ржавчину.

— А ну вылезай, а то стрелять буду! — рявкнул на всякий случай Василий. И не зря.

— Не надо! Не стреляйте! — донёсся из-за борта жалобный вскрик.

— Вылезай!

— Не могу! — вновь донеслось из-за борта. — Связан я!

Василий подошел ближе и осторожно заглянул за борт, а там ещё один незнакомец. Связан только. Веревками обмотан от подбородка до самых пяток. В широко открытых глазах страх застыл.

— Кто такой? — спросил Василий.

— Ааллог я, — назвался незнакомец весьма странным именем.

— Ааллог? Это имя такое? Иностранец что ли?

Связанный кивнул.

— Иностранец, а по-русски свободно базаришь, — Василий перелез через борт и перерезал веревки.

Назвавшийся странным именем, с трудом приподнялся. Цепляясь рукой за борт, он сделал попытку встать на ноги, но неудачно. Еще раз попробовал. Снова не получилось. Ноги затекли. Да и вид у него был весьма изможденный. Длинные спутанные волосы его спадали слипшимися прядями на исхудавшее бледное лицо, покрытое многодневной щетиной. Под глазом застыл кровоподтек.

— Атаниец! — выдохнул незнакомец, радостно потирая запястья рук, — Ты ведь атаниец? Я знал, я верил, что весь этот кошмар должен кончится. — Как тебя зовут, спаситель мой? Назови свое имя, и я пронесу его в моей памяти через всю свою жизнь.

— Не надо оваций, — усмехнулся Василий. — Вставай! Потом разберемся, кто есть кто. Уходить надо отсюда. Те четверо нам не друзья, как и тебе. Кстати, а кто они?