Охотники за душами - Крис Брэдфорд

Отец мрачно смотрит на измученного солдата. Потом он переводит глаза на меня, и я замечаю, что его взгляд полон непривычной мне теплотой и нежностью.

– Что ж, – говорит он, – тогда придется сдаться.

Он тяжело вздыхает и горестно опускает голову.

Уильям поворачивается ко мне и горячо шепчет:

– Твой отец сдается, но мы не сдадимся.

Он берет меня за руку и ведет в соседнюю комнату, мою бывшую спальню, которую теперь отдали под военные нужды. Уильям подходит к кровати, вытаскивает из-под матраса коричневый кожаный мешочек и поспешно проверяет, все ли на месте.

– Нам нужно это сохранить, – говорит он мне. – И в нынешней жизни, и в следующей.

Он берет с подоконника пустой глиняный кувшин, кладет в него сверток и запечатывает крышку. Потом подходит к очагу, достает из ножен кинжал, просовывает его в щель между камнями, расшатывает и достает один из них. За камнем открывается небольшое углубление.

– Мы спрячем кувшин здесь. Запомни хорошенько, Анна, – возможно, это понадобится тебе в будущем.

Я смотрю на его прекрасное лицо, обрамленное завитками густых гладких волос, и киваю.

– Никогда не забуду, – серьезно говорю я, словно принося клятву.

Пока он прячет кувшин в стене, я выглядываю в окно. Парламентские войска заполонили двор замка, но я замечаю, что отряд солдат отделяется от основной группы и направляется прямо к нашей башне над воротами. Мне становится холодно, словно я вдруг оказалась на ледяном зимнем ветру за стенами башни.

– Кажется, он идет за нами, – дрогнувшим голосом предупреждаю я Уильяма.

Более всего нас с ним всегда страшили не война и не армия круглоголовых, а Танас и его Охотники за душами.

Рукояткой кинжала Уильям успевает вколотить камень на прежнее место за мгновение до того, как в комнату вбегает молодой солдат:

– Капитан, я видел Черноглазых! – выпаливает он.

– Сколько? – Уильям стремительно вскакивает на ноги.

– Десятеро, может, больше, – отвечает солдат. Заметив меня, он смущается и неловко, слишком резко склоняет голову. Я вспоминаю, что этого тощего парня зовут Ральфом, хотя другие солдаты прозвали его Кроликом из-за нервного тика и привычки носиться сломя голову.

– Что ж, тогда будем сражаться вместе, Ральф. – Уильям обнажает рапиру, готовясь к бою.

И без того круглые глаза Ральфа распахиваются еще шире, в них плещется страх.

– Н-но, сэр, я ведь не умею фехтовать так, как вы.

Уильям смотрит на него с укором:

– Что же ты, отказываешься защищать жизнь нашей леди?

Бледные щеки парня краснеют, и, кажется, в нем разгорается мужество. Он расправляет плечи и нетвердой рукой тянет из ножен узенький клинок.

– Хорошо, – одобрительно говорит Уильям. – Нам придется прорубать себе путь из замка.

Втроем мы бросаемся вниз по винтовой лестнице, но навстречу нам уже грохочут тяжелые шаги. Широкогрудый солдат в круглом шлеме и коричневой кожаной куртке преграждает нам путь. Его черные глаза останавливаются на мне, он поднимает меч и бросается в атаку. На узкой лестнице ему тяжело развернуться, и Уильям, легко отразив неловкий удар, вонзает рапиру ему в горло. Тело Охотника тяжело валится на ступени. Стоило, однако, с ним разделаться, как его место немедля занимают новые солдаты с такими же пугающими безднами черных глаз.

Нам приходится отступить, и мы бежим по коридору, который упирается в тяжелую дубовую дверь. Уильям толчком распахивает ее, и мы оказываемся на крепостной стене, ведущей к донжону, нашему последнему убежищу. По щекам хлещет ледяной ветер, Охотники идут за нами по пятам. Они слишком близко. У подножия каменной лестницы ко входу в донжон Уильям и Ральф останавливаются и разворачиваются лицом к врагам. Охотники, подняв клинки, наступают на нас по двое в ряд. Я различаю фигуру Танаса – он кажется выше прочих, в правой руке огромный палаш, тускло блестит на груди сталь его кирасы. Его испещренное шрамами лицо с ненавистью смотрит на меня сквозь решетку шлема – ни тени милосердия во взгляде.

Пушечный огонь прекратился, но во дворе замка парламентские солдаты режут попавших в ловушку роялистов. Краем глаза я замечаю отца, размахивающего белым флагом в отчаянной попытке сдаться круглоголовым и уберечь своих людей.

Но мы никогда не сдадимся, мы будет драться с Танасом до последней капли крови.

– Беги! – кричит мне Уильям. – Мы их задержим.

И я бегу по ступеням. За моей спиной – звон стали. Выкрики сражающихся. Звук рассекаемой плоти и всплеск крови. Предсмертный вопль разрывает ледяной воздух. Я быстро оглядываюсь через плечо и вижу, что беднягу Ральфа пронзил клинок Танаса. Он брезгливо отпихивает тело юноши в сторону и сталкивает его со стены.

Мне делается тошно, мне жаль Ральфа, и я отчаянно боюсь за жизнь своего Защитника. Теперь он остался один против целого отряда Охотников. Уильям виртуозно отражает град ударов, его рапира блестит, как молния. Он пронзает грудь одного из солдат, бьет другого рукоятью в лицо. Но здесь не спасет ни доблесть, ни умение – врагов попросту слишком много. Охотник с иссиня-черными волосами размахивает обоюдоострой алебардой, тесня его назад. Очередной удар заостренного на конце лезвия наносит ему страшную рану.

О, если бы только у меня был меч! Я встала бы с ним плечом к плечу и дралась бы до последней капли крови. Хотя он бы, конечно, сказал, что мне не следует рисковать ради него жизнью, что моя душа и живущий в ней Свет слишком драгоценны. По крайней мере, я могу попытаться обеспечить нам с ним безопасное укрытие. Я со всех ног бросаюсь вверх по лестнице ко входу в донжон, колочу кулаками по деревянной подъемной решетке и пытаюсь докричаться до привратника.

– Откройте! – кричу я.

– Но как же это, миледи?

– Впустите нас! – я пытаюсь говорить повелительно.

У подножия лестницы растет гора тел. Пятеро Охотников истекают кровью, но Уильям заплатил за победу дорогой ценой – алебарда Охотника пронзила ему бок.

Уильям, пошатываясь, медленно поднимается по ступеням. Он зажимает рукой рану в боку, между пальцами струится кровь.

– Открывайте! – рычит он. – Приказ коменданта!

Решетка медленно начинает подниматься. Слишком поздно! Танас и трое уцелевших Охотников уже перебираются через наваленные грудой тела и поднимаются к нам. Танас усмехается, он видит, что его жертвам не вырваться из ловушки. Он так торопится первым схватить меня, что обгоняет своих Охотников.

Уильям упирается в решетку в тщетной попытке подтолкнуть ее вверх. Щель между дубовой перекладиной и камнем ступени все еще немногим больше локтя, но я бросаюсь на пол и ныряю в нее, словно мышь от кота. Как только щель становится шире, Уильям проталкивается следом за мной.

– Закройте ворота, – приказывает он, и решетка с грохотом падает в последнюю секунду перед тем, как Танас добирается до входа.

– Проклятие! – шипит Танас. Его холодные беспощадные глаза смотрят на нас сквозь решетку. Он осматривает кованые железом ворота, поднимает взгляд на несокрушимые каменные стены донжона и вновь