Эромахия. Демоны Игмора - Виктор Ночкин

Постояв несколько минут, юноши двинулись вниз — в овраг, на дне которого звенел ручеек. Следовало умыться и хоть немного привести себя в порядок, из-под земли они выбрались перепачканными с ног до головы, будто бесы из преисподней — облепленные паутиной, красноватой глиняной пылью и той склизкой дрянью, которая светилась в подвалах Игмора. Ридрих шел первым, придерживаясь за кусты, чтобы не потерять равновесия на крутом склоне, позади пыхтел Отфрид. На иссушенном солнцем скате было жарко, душно, при каждом движении клубами поднималась пыль.

Спустившись к ручью, беглецы замерли — среди камней лежала голова Астона. Струйки воды мягко шевелили волосы и уже нанесли пожухлых листьев в перекошенный рот. Обезглавленное тело солдата висело на искривленной акации в десятке шагов ниже по течению. Сбросили со стены. Правая рука трупа была отрублена по локоть. Ридрих отвернулся и побрел вверх по течению — к выходу из оврага. Оставаться рядом с мертвецом не хотелось. Отфрид догнал родича и зашагал рядом. Несколько минут шли молча, потом баронет заговорил:

— Ридрих, я знаю, почему они руку отрубили, Астон был хорошим стрелком, все знали. Слышишь? Это точно кто-то из наших, местных, кто-то, кто Астона помнил.

— Может, и так, — буркнул Ридрих. Ему не хотелось обсуждать смерть солдата. — Я думаю, нам лучше податься из этих мест куда-нибудь. Citissime.[40] Здесь и нас кто-нибудь может узнать.

— Это верно, — вздохнул Отфрид. — А куда мы пойдем?

— Не знаю. К северу отсюда, должно быть, война. Туда нам и нужно — отыскать короля… если он еще держится.

— А что, если пойти в Трибур? Это наше владение и…

— А что, если трибурский совет захочет купить милость победителей нашими головами? Нет уж, лучше разыскать его величество.

— Наверное, ты прав, — вздохнул Отфрид. — Ты меня не бросишь, Ридрих? Мы же родичи…

— Par nobile fratrum…[41] Нет, не брошу. Идем-ка в лес…

Избегая дорог и стараясь не показываться на открытом пространстве, юноши зашагали прочь от Игмора. Забрели в лес и отыскали ручеек. Уже вечерело, поэтому здесь решили провести ночь. Умылись, отряхнули одежду. Вскоре село солнце, стало холодать, но разводить костер беглецы не решились. Мало ли, кто может заметить огонь в лесу — а сейчас любой встречный наверняка окажется врагом. Барона не любили вассалы и ненавидели враги, так что желающих свести счеты с последним Игмором отыщется немало. Лучше уж избегать любых встреч. Юноши выбрали для ночлега густые заросли кустарника, где их наверняка не потревожит случайный путник, прижались друг к другу и заснули.

Разбудил их холод. Под утро лес остыл, от ручья тянуло зябкой сыростью. Кузены, поеживаясь, вылезли из кустов и побрели по лесу. На север — туда, где гремела война и где никому не было дела до последнего отпрыска некогда славного рода Игморов… Их семьи уничтожены приверженцами Лиги — стало быть, Ридрих и Отфрид теперь роялисты. Ipsa olera olla legit…[42] Этот выбор сделали за них, но придется ему следовать…

Ридрих с Отфридом брели, избегая больших дорог. На них никто не обращал внимания — наступило время сбора урожая, селяне пропадали в полях, а если в округе показывались отряды вооруженных людей, юноши уходили с тракта и выжидали в лесу. Поначалу они больше прятались и делали короткие переходы. Ворованными овощами вполне можно было прокормиться, погода стояла теплая… Но по мере того как беглецы удалялись от родных мест, боязнь быть узнанными отступала, они все смелее выходили к жилью.

Чаще стали встречаться вооруженные путники, все они, как и Ридрих с Отфридом, спешили на север. Где-то там шла война, люди короля отступали, их преследовали войска Лиги, повсюду вспыхивали схватки. Многие сеньоры объявляли себя роялистами или лигистами, чтобы, пользуясь случаем, свести счеты с ненавистным соседом. Это не было «правильной» войной, страну охватил хаос, все дрались против всех.

Время от времени к дороге выходили вооруженные шайки. Многие щеголяли в одежде с чужого плеча и не имели ни знамен, ни гербов. Двое оборванцев не вызывали интереса у таких, но изгнанники все же держались подальше от подозрительных вояк.

Стали попадаться разоренные поместья, брошенные деревни, по обочинам дороги валялись разбитые повозки и трупы лошадей. Наконец кузены достигли края, где совсем недавно прошли армии короля и Лиги. Мрачная картина — сожженные поля, пепелища на месте поселков, безлюдные пустоши там, где кипела жизнь. Изредка встречались замки — их стены носили следы штурмов, на подступах высились обгорелые остовы осадной техники. К укреплениям беглецы не приближались, обходили. Если на дорогах попадались путники — все были вооружены, все держались настороженно. Как-то беглецы вышли к равнине, на которой недавно отгремело большое сражение. Голые обобранные трупы громоздились рядами, а там, где располагался центр боевых порядков, мертвые люди и лошади образовали настоящий холм. Ридрих с Отфридом напрасно обходили равнину в поисках одежды и оружия — мародеры потрудились на славу, не оставив ничего ценного. Только о покойниках некому было позаботиться… Настоящий храм войны, где и солдаты, и грабители отслужили мессу, каждый на свой манер. Трудно сказать, кто победил в схватке, но судя по тому, что армии ушли на север, Лига одерживала верх — если не на этом поле, то в войне в целом.

— Упорная была схватка, — заметил Отфрид, оглядывая трупы.

— Да. Но меня беспокоит не это. Скоро станет невозможно прокормиться в одиночку… Не пора ли и нам принять участие в кампании?

Хотя в этих местах непрерывно шли схватки между войсками его величества и дружинами мятежных сеньоров, истинный хозяин страны был один — война. Война собирала здесь налоги, война венчала и отпевала, война подчинила себе производство и торговлю, все молились и поклонялись ей одной… Если война безраздельно властвует в здешнем краю, то служить следует ей. Примерно в таком духе высказался Ридрих и напоследок предложил кузену вступить в вольный отряд — один из тех, что рыщут в округе, называя себя то роялистами, то лигистами, в зависимости от того, кем выгоднее оказаться сегодня. Чтобы приглянуться капитану, желательно быть вооруженными и выглядеть поприличнее.

Ридрих отыскал на поле обломок древка и на очередном привале примотал к нему кинжал — получилось короткое копье. Пока он готовил оружие, баронет пытался привести в порядок обломанный конец древнего меча из склепа. Подобные попытки он уже предпринимал несколько раз — клинок не поддавался. Лезвие выглядело вполне прилично, но отточить острие так и не удалось. Еще Отфрид время от времени украдкой разглядывал медальон. Вот и теперь Ридрих увидел, что кузен задумчиво вертит в пальцах старинную вещицу. Перехватив взгляд спутника, баронет торопливо накинул цепочку на шею и спрятал реликвию под рубахой. Медальон, насколько успел заметить Ридрих, выполнен в виде страшной оскаленной морды, рогатой, клыкастой, а глаза блестят красным — должно быть, крошечные рубины вставлены. Затейливая штучка, конечно, и сделана искусно… но ценности небольшой. Явно не золото и не серебро, какой-то темный металл.