Пройдя долиной смертной тени - Роберт Хайнлайн

—Я тоже люблю тебя… Юнис. Джоан Юнис.

—Я рада, что ты любишь нас обеих… Ты ведь женишься на мне, Джейк?

—Что? О боже, дорогая! Ты такое говоришь… Я люблю тебя, но… между нами такая разница в возрасте…

—Разве это так важно? Допустим, я на четверть века старше… но это же не бросается в глаза.

—Кхм! Я имел в виду, что я намного старше тебя…

Не давай ему говорить об этом! Скажи, что мужчины — как коньяк: улучшаются с возрастом! Что-нибудь в этом духе! Видела, каким он был молодцом пару минут назад?

Ш-ш-ш!

—Джейк, ну какой ты, к дьяволу, старик? Уж я-то знаю, что такое — быть стариком! Ты — классический тип, а значит, только крепчаешь с годами! Несколько минут назад я успела это заметить…

—Чтоб тебя!.. соплячка!

—О, Джейк! Как это чудесно — быть твоей девушкой! Я не буду набиваться, я подожду. Скоро ты поймешь, что не можешь без меня… и тогда сделаешь из меня честную женщину.

—Х-х-ха! Уморила! Это выше человеческих сил — даже с помощью лицензии на брак.

—Мой милый грубиян! Я подожду. И ты не скроешься от меня… Юнис тебе не позволит.

—Ладно… Переспорить тебя все равно невозможно: Йоханн был упрямее всех на свете, а Юнис… тоже, хотя и по-своему: этакая шелковая веревочка. Я так и не могу понять, кто ты больше: он или она. Как будто бы действительно — раздвоение личности…

Меняем тему!

Не суетись, кошка. Пусть привыкает.

Подождем, пока кончится процесс. Я до сих пор вздрагиваю, когда вспоминаю те ремни, что удерживали нас в постели…

—Ничего удивительного. Сколько ты меня знаешь? Лет двадцать пять?

—Двадцать семь.

—И все это время ты хоть раз видел, чтобы я похлопал по попке секретаршу?

—Нет. Ты был старым сухарем.

—Вот именно. Сначала мне приходилось сдерживать себя, чтобы не выглядеть дураком, потом — старческая немочь… А теперь я получил молодое и здоровое тело. Пусть женское — ну и что? Думаешь, женщины легче переносят воздержание? Да будь я парнем — я бы уже перетрахал полгорода!

—Представляю себе…

—Больше четверти века воздержания — и при этом я в такой форме! Ты и вообразить не можешь, что я чувствую. Зато я стал понимать женщин. Взять мою медсестру Винни — хотел бы ты ее попробовать?

—Черт тебя побери, Йоханн!.. Ну да, она приятная девочка… Нет — Пятая поправка![8]

—Она действительно приятная девочка, но я, кроме того, понимаю, что она постоянно чувствует себя, как кошка в течку — и ты, старый бык, мог бы пободать ее своим рогом без малейшего сопротивления с ее стороны.

Эй, ты о чем?

Сама не понимаю…

Мы же хотели приберечь Винни для нас.

Боишься, что наша маленькая Винни залетит? Или по какой другой причине?

—Болтаешь черт знает что… Я втрое ее старше…

—Засмущался, старый козел? О, Джейк, прости! Посмотри на меня! Ведь ты любил Юнис, любил это тело, я знаю… а я телом не намного старше Винни…

Да при чем тут Винни?!

 Откуда я знаю?

—…а Юнис всегда была такая леди… Как у тебя с нею началось? Ты ее изнасиловал?

Клевета, черт возьми! Это я изнасиловала его! Хотя, надо сказать, он не оказывал сопротивления…

—Слушай, это нечестно!

—Зато так по-женски… Джейк, я знаю тебя давно — но извне. А Юнис я теперь знаю изнутри… Ты ведь не ухаживал за нею, не волочился — так? Она просто дала тебе понять, что не сделает из тебя дурака — и?.. И что?

И все. Роман длился пять минут, но потом нам помешали, поэтому финальную сцену пришлось отложить на завтра. А так — все уложилось бы в десять. Я имею в виду — ухаживания, цветы, письма, что там еще?..

—Это не твое дело, вообще-то…

—Наполовину, Джейк, наполовину. Йоханн приносит свои извинения… но тело Юнис просит подтвердить, что оно не ошибается. И потом — я же не выспрашиваю подробности…

А мне больше всего хотелось бы узнать подробности! Увидеть все его глазами. О своих впечатлениях я расскажу попозже…

Милая, ну нельзя же быть такой нетерпеливой. Сейчас мы его немножко размягчим, подготовим…

—Джоан Юнис… Юнис… Ты всегда находила способ добиться своего.

—Это твой ответ, Джейк? У меня ведь нет памяти Юнис, я не вполне понимаю…

Как это нет? А я?

Юнис, давай пока не будем в это углубляться. Предадимся философии, когда завалимся с тобой в постельку. Видишь, я уламываю мужчину, и с непривычки у меня плохо получается.

На что спорим, что у нас не будет времени философствовать в постели?

Не говори такого. Я боюсь.

Не бойся. Расслабься и повторяй: «Деньги пахнут, деньги пахнут»[9]. Рулить буду я.

И не дашь подержаться за руль?

Посмотрим… но ты, похоже, настоящая ебливая сучка, босс?

—Я попробую, Джоан… я понимаю, что тебе это нужно — и понимаю зачем. Поэтому я расскажу, как Юнис себя вела. Она была честной и целенаправленной…

Я притворялась, что я такая, — а на самом деле была настоящая змея!

—…и вбила себе в голову, что я ей почему-то нравлюсь, чем облегчила мою задачу. Ничего похожего на изнасилование… или на соблазнение…

И то, и другое! Только он не знал.

Очаровательно! Но пока мы тут занимаемся эмоциональным стриптизом — помолчи и послушай. Узнаешь кое-что новенькое обо мне.

Слушаюсь и повинуюсь!

—Все так, как я и предполагала. Но это то, что касается моей женской половины. А мужская слишком привыкла быть мужчиной, чтобы… Я не зря спросил о Винни — я с огромным трудом сдерживаюсь, чтобы не начать ее лапать.

Сдерживаешься? Кто бы мог подумать!

Брысь, кому сказано! Или ты хочешь, чтобы я, обняв его, рассказывал о своих похождениях по Розовой улице? Русалка ты бесстыжая! Впрочем, ладно — только пусть это будет сладкий десерт, а не бутербродик…

А чем плох бутербродик? Один сверху, другой снизу…

Замолкни!

—Так что, Джейк, старик Йоханн — то есть я — относится к Винни… ну, ты меня понимаешь.

—Да, пожалуй.

—А если принять во внимание, что я на девяносто пять процентов — Юнис?

—Гм-м…

—Джейк, мне чертовски нравится Винни, я хочу затащить ее в постель — хотя не знаю, что в этом новом теле с нею делать. И в то же время только что, когда я целовалась с Алеком и судьей, я почувствовала, что меня тянет к ним. Тянет к мужчинам. Понятно, что в каком-то из этих случаев я проявляю гомосексуальные наклонности — но в каком именно?

—Джоан, честное слово, я затрудняюсь ответить.

—Но, Джейк! Мне надо прибиться к какому-то берегу. Иначе, боюсь, у меня поедет крыша.

—По-моему, это шантаж.

—Упаси бог! Я действительно не могу сориентироваться… хотя до уровня нынешней молодежи не дошла. Знаешь, сколько полов они насчитывают? Шесть! Ортодоксальные мужской и женский, амбивалентные мужской и женский — ну, и гомо, соответственно. А некоторые выделяют еще два: аутосексуальные. Плюс к этому ко всему — асексы, нейтральные.

—По-моему, все это чушь.

—По-моему, тоже. Из своего уникального опыта я могу сделать вывод, что существует один-единственный пол: сексуальный. То есть: сексуальность либо есть, либо ее нет, и форма тела тут ни при чем. Взять, например, меня: правда, мои рекорды — в далеком прошлом, но все равно. Взять тебя: заполучил чудесную замужнюю женщину, вдвое тебя моложе… Взять Юнис: счастливый брак…

—Да, именно так. Я чувствую себя виноватым.

—…и в то же время всегда не прочь отпустить налево. Причем пойми: я говорю об этом не с осуждением, а с восхищением. Просто в ее сердце было достаточно любви для всех. Она делала счастливым тебя — и не обделяла мужа… и я подозреваю, не ограничивалась вами двумя.

—Слушай, Йоханн!.. Да черт меня побери, если у нее оставалось время на кого-то еще!

Босс, я тебе потом все расскажу. Не мучай Джейка!

Э, ты не понимаешь, ласточка. Последний барьер — это образ Святой Юнис, который запечатлелся в его сердце. Когда мы подрисуем к этому образу недостающие детали, крепость падет.

—Ты так уверен? Ну-ка, потрогай темечко — там ничего не выросло?

—Джоан, тебе не следует говорить о Юнис в таком тоне.

—Джейк, дорогой! Я ведь лишь подчеркиваю ее достоинства! Юнис — женщина из нашей команды. Я любил ее, я стремлюсь ей подражать — и если узнаю, что она предпочитала спать с тремя мужчинами одновременно, подрабатывала в подпольном борделе, а в свободное время предавалась лесбийским игрищам — я начну делать это немедленно!

Спасибо, босс. Я могу выйти и поклониться?

 Пока нет, хорошая моя.