Открой свою судьбу с монахом, который продал свой «феррари» - Робин Шарма

Недавно Джулиан сказал мне, что он хочет присоединиться к миротворческому движению и ищет, как ему послужить на этом поприще. С распространением его послания его деятельностью начинали интересоваться политические лидеры, Джулиан упоминал, что рад любой возможности помочь. Он чувствовал, что его мудрость и философия могла смягчить конфликты в горячих точках, например, на Ближнем Востоке и в Северной Ирландии. Я был совершенно с ним согласен, и ждал того дня, когда он появится на мировой арене, показывая президентам и премьер-министрам, как открыть свои сердца и вернуть свое истинное «я», что послужило бы окончанию войн, взаимовыгодному партнерству и расцвету любви на земле. «Чтобы искоренить ненависть в мире, нужно сначала самим очиститься от ненависти», — сказал мне однажды Джулиан во время телефонного разговора. Я знал, что за эту истину он смело пошел бы на костер.

Еще Джулиан рассказал, что одному кинопродюсеру удалось разыскать его пару месяцев назад. Он знал, что мир кино проявлял большой интерес к нему и его попыткам построить новую жизнь на Земле. Перед Джулианом раскрывались замечательные перспективы. Он не хотел никакого публичного внимания и делал все это из лучших побуждений. Но я был счастлив, что Джулиан постепенно обретает то признание, которого заслуживал. Он был словно евангелист в хорошем смысле слова — распространял благую весть отчаянно нуждавшемуся в ней миру.

Я должен был встретиться с Джулианом в суде в девять утра. Он сказал, что приготовил для меня кое-что особенное, и новый урок станет поистине незабываемым.

Я поднимался по ступенькам здания суда, когда ко мне подбежал полицейский. Я удивился, что он знает мое имя:

— Мистер Сандерсен?

— Да, — я не мог взять в толк, в чем дело. — «Что случилось»?

— Следуйте за мной. Мое имя офицер Перес, мне велено проводить вас в здание. Больше ничего не могу вам сообщить.

Я почти не сомневался, что это — дело рук Джулиана. Но все же несколько встревожился. Непохоже было, чтобы офицер разыгрывал меня. Что нужно полиции от меня, уважаемого законопослушного гражданина, который не совал свой нос в чужие дела?

Офицер Перес проводил меня в коридор, размеченный, словно пунктиром, портретами судий в париках и мантиях. Перес молчал и выглядел очень официально. Я шел позади него. Раньше мне не приходилось бывать в суде, я был заинтригован. Когда-то я смотрел все судебные драмы подряд. Мать хотела, чтобы я стал юристом.

— Вот мы и пришли, мистер Сандерсен. Не пропустите свой звездный час, сэр, — улыбнулся он.

Меня доставили к залу судебных заседаний под номером шесть и оставили ждать под тяжелой деревянной дверью. Здание пропахло пылью, многие годы безжалостного вытаптывания привели ковры в плачевное состояние. Кроме меня, в коридоре никого не было. Я толкнул дверь и вошел в зал, не зная, чего ждать. Сердце бешено стучало.

В зале кроме меня было всего двое: пожилой судья в полумраке похожего на пещеру судейского места, и высокий адвокат в сером в тончайшую полоску костюме. Он стоял ко мне спиной. Я прекрасно разбирался в костюмах и мог сказать, что юрист был одет очень дорого. Судья и адвокат что-то обсуждали, но мне не было слышно, о чем они говорят. Оба были до крайности оживлены, судья размахивал руками, я адвокат согласно кивал. Я шагнул вперед и сел на длинную деревянную скамью, которая предназначалась для публики, предпочитавшей не стоять все время заседания. Я потупился.

— Не туда, мистер Сандерсен, сюда, — скомандовал судья, указывая на место подсудимого.

— В чем меня обвиняют? — Я с трудом держал себя в руках. — Мы с другом договорились встретиться перед зданием суда в девять утра. Когда я поднимался по ступеням, меня остановил офицер, офицер Перес, и доставил сюда. Я не понимаю… Мой друг, должно быть, разыскивает меня, а я, я не понимаю, зачем я здесь. Мне предъявляют какое-то обвинение?

— Вы обвиняетесь в предательстве по отношению к себе, амиго, — сильным голосом и произнес высокий адвокат и повернулся ко мне, уже не сдерживая смеха. Это был Джулиан. Он подбежал ко мне и горячо обнял. Я посмотрел на судью, который заливался смехом, как проказливый мальчишка.

— Надеюсь, мы тебя не напугали, Дар. Уолтер… Я хочу сказать, судья Форд, — Джулиан подмигнул своему сообщнику, — согласился принять участие в этом маленьком розыгрыше, чтобы помочь мне преподать тебе сегодняшний урок. Когда-то мы с Уолтером провернули немало славных дел, когда я еще не оставил практику. Я попросил его об этой услуге, — пояснил Джулиан с улыбкой.

Теперь слово взял судья, и с большой теплотой и чувством произнес, обращаясь к Джулиану:

— За всю жизнь не встречал лучшего адвоката, Джулиан. Ни у кого не было твоих способностей. Никогда в судебном зале не встречалось такого выдающегося юридического ума. А я повидал немало прекрасных юристов на своем веку. Как же приятно видеть тебя, старина! Мы все ума не могли приложить, что с тобой сталось, после того, как ты завершил карьеру. Совершенно невероятная история все это твое перерождение в Гималаях, никогда бы не поверил! Конечно, сначала надо привыкнуть, выглядишь ты несколько необычно. Ты так помолодел! Никогда не слышал ничего подобного! Заглядывай на обед, когда захочешь, мой дом — твой дом, ты же знаешь!

— Спасибо, Уолтер. Я знаю, — вежливо ответил Джулиан.

— Всему юридическому сообществу тебя не хватало. Что же касается вас, мистер Сандерсен, не знаю, чему Джулиан собирается вас учить, но, чувствую, это изменит ход вашей жизни.

— Уже. Сэр. Уже изменило, — ответил я. Я успокоился и с удовольствием думал о бесконечных проказах, на которые так падок Джулиан. Я знал, что он не терпел скуки и любил иногда устраивать небольшие землетрясения.

Судья слез со своего насеста и обеими руками затряс руку Джулиан, таким манером, каким добродушные политики во время избирательной кампании выказывают особое расположение своим избирателям. Потом он вышел из зала через маленькую заднюю дверь.

— Никто не предъявляет тебе обвинения, дружище! Я знаю, что ты больше не повинен в этом преступлении. Просто мне хотелось представить тебе шестую ступень во всем блеске. Видишь ли, шестая ступень — это процесс.

— Судебный?

— Нет, Дар, другого рода. До того, как ты ищущий истины сможет подняться на последнюю ступень, ему предстоит процесс. До того, как получить желанное сокровище, придется сдать экзамен. Такое это странствие. Если ты читал в какой-нибудь мудрой книге описание пути пробуждения личности, ты заметил, что странник — герой — всегда предстает перед судьей, или подвергается испытанию перед тем, как получить награду — жизнь, о которой он всегда мечтал.

— Так устроен мир, Джулиан? Зачем посылается испытание прямо перед концом пути?

— Хороший вопрос. Есть две причины. Во-первых, чтобы удостовериться, что ученик выучил все свои уроки и усвоил все то, что от него требовалось в течение жизни. Во-вторых, нужно же проверить, действительно ли человек решился сделать последний шаг. Большинство людей сдаются в последний момент. Всего одно движение отделяет их от желаемого. Это как история про старателя. Всю свою жизнь он искал самородок, который бы сделал его богатым человеком. Однажды, когда под его кирку попал особенно большой кусок пустой породы, он решил, что с него хватит. Тридцать пять лет он с трудом сводил концы с концами. Он отбросил камень, положил кирку и ушел. На следующее утро молодой старатель впервые взял кирку в руки. Он подобрал камень, заметив, что кто-то уже сбил довольно глубокий слой. Одного удара будет достаточно. Он так и сделал. Порода раскололась, старатель не мог поверить своим глазам. Перед ним был огромный самородок. Молодой человек разбогател только потому, что старику не хватило мудрости и настойчивости продолжать. Джулиан говорил с большим воодушевлением: «Трудности требуют от души всего мужества, чтобы безропотно перенести что посылает судьба», — замечал Еврипид. Никогда, никогда не сдавайся, оказываясь перед лицом трудностей. А их на пути немало. Перед тем, как одержать самую блестящую победу, придется столкнуться с величайшим испытанием. До того, как достичь вершины, тебе предстоит сдать серьезный экзамен. Это то, что происходит на шестой ступени. Я имею в виду, что перед тем, как получить награды за то, что ты глубоко разобрался в себе и вспомнил многое о своем истинном «я», тебя еще долго будут проверять. Если ты понимаешь, что это часть пути, тебе будет легче. Ты будешь готов.

— Понимаю. И ты прав. Уже одно знание того, что надо ждать испытаний, что дорога полна препятствий, позволяет лучше понять суть процесса. Когда я попаду в яму-ловушку, мне будет легче от мысли, что и другие попадали в нее. К тому же трудности делают меня сильнее, всех нас. Кстати, отличный костюм. — усмехнулся я.

— Взял напрокат. Нельзя же появиться в суде без него. Суд воскресил столько воспоминаний. Знаешь, мне нравится моя новая жизнь, то которой я зажил по возвращении из Индии. Никогда я так уютно себя не чувствовал в собственной шкуре. Я чувствую, что занят своим делом, живу так, как мне назначено судьбой. Каждое утро я просыпаюсь, полный удивительной радости и бесконечной энергии, я готов идти в мир и делиться с ним своими талантами. Я сильно скучаю по старым временам. Это была не моя жизнь. Стороннему наблюдателю может показаться, что у меня было все. Красивые женщины, все, что можно купить за деньги, победы в суде, о которых трубили все газеты. Но в душе я ощущал себя смертником. Во мне не было искры. Внутри меня было темно. Так нельзя было жить и, поверь, я не чувствую ностальгии. Но сегодняшний день воскресил много воспоминаний. У меня было много друзей среди коллег. И на моем пути встречались очень хорошие люди. Знаешь, Дар, все в них было хорошо. Когда люди ведут себя подло, причиняют тебе боль, не принимай то, что ты видишь, за чистую монету. Никто по своей природе не может быть плох. Просто люди поступают дурно. Я ни в коем случае не говорю, что ты должен держаться тех, кто плохо с тобой обращается. Конечно же, нужно устанавливать границы и защищаться. Я всего лишь хочу, чтобы ты не поверил обману о том, что зло в природе человека. Те, кто совершает дурные поступки, ранит и вредит, сами были жертвами. Не поступай с ними так, как они с тобой.