Боярин - Олег Гончаров

Быстро решение этой задачи мне в голову пришло. И, приняв его, нужно было цели своей добиваться во чтобы то ни стало.

– Может, попробуешь стрельнуть? – усмехнулся Куря, на меня глядя. – А то засиделся, наверное.

– Отчего же не попробовать, – согласился я.

– Вот это мне нравится, – рассмеялся печенег. – Эй, там! – крикнул он воинам. – Дайте лук хазарину! Пусть покажет, как он со стрелами управляется.

– Только… – начал я.

– Что? – перебил меня хан. – Испугался уже?

– Да не про то я, – махнул я рукой. – Просто воины твои ради богини вашей стрелять будут, а мне просто так лук в руки брать интереса нет. Давай об заклад побьемся.

Азартный огонек вспыхнул в единственном глазу Кур-хана. Выходит, с предложением своим в самую точку попал. Еще Свенельд мне рассказывал, что Куря азартен до умопомрачения. Вот и наступил момент на этой страсти его сыграть.

– Что же ты на кон выставишь? – отшвырнул он пустую корчагу в сторону, а ему уже новую волокут.

– Седло с моего коня подойдет?

Поднял печенег глаз свой к небушку, прикинул что-то, а потом кивнул согласно:

– Подойдет.

– А коли я в победителях окажусь, ты мне женщину мою в тот же миг вернешь.

– Так ведь у Девы Ночи она… – попытался возразить Кур-хан, но я ему сразу вдогонку высказал:

– Ты народу этому хозяин? – и на печенегов кивнул.

– Хан я им, – ответил Куря.

– Что же ты за хан такой, коли какая-то старушка на власть твою начихать хотела?

Разозлился он. Потом из новой корчаги бузы хлебнул и сказал упрямо:

– Так и быть. Постараюсь вернуть тебе женщину.

– Вот это другой разговор. Где лук-то?

Подали мне и лук, и колчан, стрел полный. Вынул я одну, в руках повертел.

– Ладно слажена, – говорю.

– Это у нас ясыр[35] один выделывает, – похвастался Куря. – Правда, последнее время руки у него дрожат. Больно он к бузе пристрастился, хоть глотку ему зашивай.

– Из урусов?

– Как угадал? – удивился хан.

– Знавал я одного мастера, – сказал я. – Тот тоже стрелы знатно вытачивал. Уж больно на эти похожи.

Встал я с подушек, на майдан вышел, а сам все к луку приноровиться стараюсь. Непривычный лук – короток для меня. С такого хорошо с коня стрелять, ну да в моей задумке и такой сойдет.

Печенеги стали по очереди луки натягивать.

Первый стрелу пустил, та три кольца пролетела, а за четвертое зацепилась и в сторону ушла. Зашумел народ, засвистел и ногами затопал. Вздохнул печенег и ушел с майдана.

Второй долго ветер вылавливал, все стрелу отпускать не хотел. Наконец разжал пальцы. Зазвенела тетива, прошуршала стрела сквозь кольца и в шест впилась. Криками радости этот выстрел люди встретили, а стрелок народу поклонился и на меня взглянул гордо.

Третий печенег долго не мешкал. Отпустил стрелу и даже смотреть не стал, как она через кольца пролетать будет. Наверняка знал, что выстрел удачный. Чвакнул наконечник, в шест впиваясь, затрепетало древко и успокоилось.

Мой черед настал. Я тетиву к щеке прикинул, шест глазом поймал и выстрелил. Сам удивился, когда народ вокруг одобрительно зашумел. Попал, значит.

– Ай, молодец, хазарин! – крикнул Кур-хан.

А я про себя радуюсь тихонько, что с руками своими совладать смог. Видно, крепко в меня Побор-болярин стрельную науку вложил, так просто от умения не избавиться.

А старейшины из шеста наши стрелы вынули, а на их место острый нож воткнули.

– Теперь, – сказал Куря, – нужно стрелу об клинок обточить. Как, хазарин? Сумеешь?

– Попробую, – пожал я плечами с таким видом, словно всю жизнь только этим и занимался.

– Ну, попробуй, – усмехнулся хан и себе под ноги сплюнул.

Снова печенеги стрелять стали.

Гордый еще дольше приноравливался. Поднимет лук, постоит и опустит его. Народ даже покрикивать на него начал. Дескать, чего тянешь? Выстрелил он и промахнулся. Стрела его на седьмом кольце застряла. Под презрительные крики своих сородичей он, понурив голову, со стрельбища ушел.

Второй снова лихо стрелу послал. Наконечник по ножу чиркнул, чуть влево свернул, а древко по острию шмурыгнуло. Пролетела стрела еще шагов пять и в землю воткнулась. А на ноже тонкая стружка осталась, повисела мгновение и к подножию шеста упала. Бурю радости этот выстрел у печенегов вызвал. Завопил народ, запрыгал от радости.

Тут и моя очередь подошла. Ударилась моя стрела наконечником в лезвие. Железо об железо звякнуло, и отлетела стрела необточенная.

– Все, – радостно Куря крикнул. – Придется тебе теперь без седла ездить да на копчике мозоли набивать.

– Это не страшно, – огрызнулся я. – Переживу как-нибудь.

А Куря цепь с шеи снял и на победителя надел.

– На-ка, выпей, – протянул он мне корчагу. – Легче будет со своим поражением смириться, – а сам довольный, словно это он у меня на стрельбище выиграл.

Приложился я к горлышку, бузы глотнул, вид делаю, что меня проигрыш не дюже расстроил. Даже рассмеялся беспечно, когда по усам мне хмельной напиток потек, чтоб еще сильнее мне печенег поверил. Сам же ругаю себя за промах глупый да все думаю, как же Любаву из полона вызволить.

Треноги уже с майдана убрали. И на середину здоровенный мужичара вышел. Ноздри раздувает, косы свои дергает, словно с корнем волосы вырвать хочет, зубами скрипит и ревет что-то. Ни дать ни взять – бугай[36] трехлеток. Только кольца в носу не хватает.

– Это наш Байгор-батур, – гордо сказал Куря. – Нет во всей степи человека сильнее его.

– И чего он хочет? – спросил я.

– Поединщика выкликает, – ответил печенег. – Кто его одолеет, тому вот эту шубу подарю, – провел он большой ладонью по гладкому соболиному меху. – А то запарился уже, – вздохнул он. – Какой уж год на себя напяливаю, а толку никакого.

– Вот если бы ты к шубе женщину мою приложил…

– А ты что взамен поставишь? – оживился печенег.

– Конь тебе мой по нраву?

– Хороший конь, – согласился хан. – Только зачем тебе надрываться, все одно Байгор тебя одолеет.

– А тебе что? – взглянул я на печенега. – Жалко, что ли?

– Вот еще, – выпятил нижнюю губу Куря. – Чего это я тебя жалеть должен? Коли хочется тебе кости снова поломать, так удерживать не буду, – и руки довольно потер в предвкушении. – Видно, мало тебя мои воины помяли.

– Ну, так я пошел.

Очень бугай удивился, когда я на его вызов вышел. Еще больше остальные печенеги изумились. Помолчали немного, а потом с новой силой вопить принялись.

– Что ж мне с тобой делать, Байгор-батур? – спросил я его.

Ничего он мне не ответил. Только рявкнул по-звериному, плюнул себе под ноги и на меня кинулся. Но за то время, пока Байгор в силачах значился, видно, сноровку он потерял. Ручищами своими сграбастать меня хотел, но лишь пустоту обнял. Легко я из объятий его ускользнул: чуть вниз поднырнул да в сторону шаг сделал, и уже нет меня там, где мгновение назад стоял. Еще сильней бугай удивился, а народу моя уловка понравилась. Криками уход мой печенеги встретили.