Следы на воде (Справедливость - мое ремесло - 6) - Владимир Кашин

- Думаю, что данный пример, Леонид Семенович, не имеет отношения к Юрасю Комышану... - не согласился Коваль. - Кстати, у меня появились некоторые дополнительные наблюдения. Возможно, и для вас они окажутся полезными. Козак-Снрый, рассказывают, не первый год гоняется за неуловимым браконьером... Так вот, этот губитель природы, очевидно, не кто другой, как медсестра Валентина, которую инспектор чуть ли не ежедневно видит в Лиманском и к которой иногда сам обращается за помощью. Он выслеживает неведомого, наглого дядьку, а браконьер - тихая девица.

- Интересно! - удивился майор. - И как же это вы, Дмитрий Иванович, установили? - В тоне Келеберды Коваль почувствовал недовольство, и его "интересно" прозвучало не совсем искренне.

- Вместе со сторожихой рыбинспекпии, - продолжал Коваль, - она придумала сигнализацию. Нюрка светом предупреждает приятельницу, куда поехали инспектора. А Валентина тем временем отправляется в противоположный конец лимана или плавней и там спокойно орудует. Явно, поделили весь район на несколько квадратов, и сторожиха включает свет - в зависимости от номера - один или несколько раз.

- Но это, наверное, видит не только медсестра?

- В том-то и дело, что нет. Мигание можно увидеть только сверху, с бревен, которые лежат над обрывом. Что-то там Самченко строить собирается, кажется лестницу к пляжу. Сторожиха сигналит из кладовушки в углу помещения, единственное окошечко оттуда смотрит на крутой склон, и потому свет виден лишь из одного места... Для меня долго оставалось загадкой, почему эта медсестра, как только стемнеет, взбирается на бревна, а потом вдруг подхватывается и шагает к воде...

Коваль заколебался: рассказать или нет Келеберде о странном сне, о черном тарантуле, и промолчал, - вдруг тот поймет его неправильно и посмеется в душе над "старческими странностями" отставного полковника.

- Пошел за ней и убедился... Да и объявилась эта медсестра в Лиманском, по словам Даниловны, всего три года тому назад, устроил какой-то родственник-медик. А инспектора три года как раз и ловят злоумышленника... И долго ловить будут, - засмеялся Коваль, - ветра в поле, щуку в море...

- Мда-а, - удивился майор. - Девка - бой! Придется подсказать рыбинспекции...

- А не могла она ночью на восемнадцатое выезжать в лиман и что-то видеть и слышать? Допросите.

- Какой резон? Сами говорите, что она всегда направляется в противоположный конец лимана или плавней. Но вызовем, спросим...

Келеберда явно был недоволен беседой. Вместо помощи Коваль увлекается какими-то пустяками. Да и то верно - пенсионер, дачник, сроки розыска и дознания над ним не висят дамокловым мечом. Тут осталось всего два дня, а конца-края делу не видно. Придется снова идти "на ковер" к начальству!

...Две машины, прощупывая дорогу ближним светом, медленно выехали на шоссе. Постояли какую-то минуту рядом, мигая огоньками подфарников, и, прорезав темноту длинными белыми ножами, разъехались - каждая в свою сторону.

25

Дмитрий Иванович сидел за столом возле балкона и, как всегда, оказавшись в тупике, "размышлял" на бумаге. Новых решений пока еще не было. Пульсировало, как жилка на виске, только одно слово - "четвертый". Он ставил к нему знаки вопросов, проводил линии; казалось, освещал прожектором то с одной, то с другой стороны. Вопросы, вопросы, вопросы! Нарисовал несколько ружей. И вдруг заметил, что уже рисует гуцульские топорики. Третий, четвертый... При чем тут топорики? Сам не знал. Это был хаос, который только со временем мог обрести какой-то смысл.

Шло время. Немало резонных соображений приходило в голову, но каждое из них было одновременно и возможным, и невозможным, правдоподобным и невероятным, в большинстве случаев они исключали друг друга. Нужна была единственная правильная догадка, которая оживила бы имевшиеся факты. Верная версия - она словно любимая женщина, возле которой нет места другим. Такой версии у него не было, и он довольствовался противоречивыми выводами. Однако внутренняя уверенность, что рано или поздно он выйдет на прямой путь, не покидала Дмитрия Ивановича.

Вспомнив вечерний разговор с Келебердой, даже подумал с юмором, что, находясь в отставке, имеет свое преимущество. Не нужно, по крайней мере, укладываться в ограниченные сроки розыска, как того требует закон. И он сейчас в лучшем положении, чем майор Келеберда.

Не имея веских доказательств, Дмитрий Иванович вновь полагался на интуицию. Знал, что нужно дождаться часа, когда под натиском логики факты оживут, как в мультфильме, начнут группироваться и создадут вдруг правдивую картину событий. Так уже случалось в его богатой практике: в защите ошибочно обвиненного в убийстве художника Сосновского и в Мукачеве, и в Корсунь-Шевченковском, на Роси... Сейчас его успокаивало еще и то, что в последнее время он почувствовал приближение истины, и чувство это томительно жило в нем, в каждой клеточке мозга. Истина еще не родилась, но уже пробивалась, искала выхода.

Исполненный противоречивых мыслей, не замечая ненужного ему, хотя и лежащего на виду, и вместе с тем схватывая острым взглядом мельчайшие подробности существенного для него, Коваль прогуливался по берегу лимана, вдоль пляжа с его низкорослыми деревцами, то приближаясь к домику рыбинспекции и подножию обрыва, то возвращаясь к мазанкам, причалу рыбколхоза и крутой, шедшей вверх, в село, дороге.

Ходил долго, пока не понял, что его все время тянет к домику рыбинспекции, словно он там что-то забыл и обязан непременно взять. Дел никаких у него там не было, да и жара днем стояла приличная. Рыбинспектора днем здесь редкие гости, тем более что пока Андрей Комышан и Козак-Сирый находятся под следствием, на их место прислали новых людей. "Разве что по Нюрке-сторожихе соскучился?" - усмехнулся про себя Коваль.

"А может, именно в этой ловкой тетке и кроется ключ к разгадке?" неожиданно подумал он. Нюрка со своим длинным облупившимся носом уже не казалась сейчас такой грубой и неприятной, как раньше, - наоборот, женщина как женщина, даже в чем-то привлекательная. И ему вдруг захотелось поговорить с ней, будто лишь она могла освободить его от тяжести, которую он носит в сердце.

Приближаясь к домику инспекции, Дмитрий Иванович почувствовал, как его охватывает нетерпение и волнение. Мотивы убийства Чайкуна до сих пор не были установлены. Вполне возможно, что ссора между ним и убийцей произошла из-за какой-то добычи. Соперничество и ненасытность местных речных пиратов известны. Вспомнились Джек Лондон и его рассказы о "золотой лихорадке", Клондайк. И что не говори, а природа хищников всегда и всюду одинакова: жадность, жестокость...

Но в холодной Аляске было золото, от которого люди с ума сходили, вцеплялись друг другу в горло. Здесь, на благословенной земле Херсонщины, золота вроде бы нет. Впрочем, рыба и пушнина - тоже богатство! Так что же стало причиной схватки Петра Чайкуна и его убийцы?.. Рыба?

Но в лодке погибшего не было чешуек, на бортах - лишь следы человеческой крови. Нашли, правда, несколько ондатровых волосинок... Возможно, один из противников обчистил чужие ловушки, которые браконьеры ставят ночью на зверьков?.. Но куда подевались тогда шкурки?..

В памяти всплыла трагедия, которая произошла на Раховщине, неподалеку от Говерлы. Какой-то турист заблудился в лесных дебрях. Там на него набрел лесник и, соблазнившись перстнем и золотыми часами, убил. Тело спрятал в такой глухой чащобе, что найти было бы невозможно. Помогла разоблачить преступника его жадность. У туриста был топорик из каленой стали, с ручкой из бука, инкрустированной медью и бисером. Им лесник и совершил убийство. Потом хорошо помыл топорик в быстром ручье и спрятал дома - жаль было выбрасывать... Впоследствии у него этот топорик нашли, взяли на экспертизу и обнаружили на нем следы человеческой крови...

"В самом деле, - мелькнула мысль, - не бросит жадный убийца шкурок. Чтобы добро пропадало?! Да ни за что! Только где их искать?.."

Открытие - всегда озарение. Сам не свой подошел Коваль к домику рыбинспекции. То, что мучило его, нашло выход. Осмотрелся только возле порога, медленно возвращаясь к реальности.

Теперь он понимал, почему его тянуло сюда. Кто-кто, а Нюрка знает, у кого можно купить шкурки. Найти бы чайкуновские, которые побывали также в руках убийцы!

И тут же засомневался, поджал губы: "Попробуй найди! Все равно что иголку в сене искать. Не станет убийца сразу шкурки продавать. Хотя... как сказать... От краденых вещей стараются как можно скорее избавиться. Держать при себе явное доказательство преступления?! Ну, нет! Подальше его... Хотя шкурки эти некраденые. Вещи, которые принадлежали кому-то и были в употреблении, - это одно, а шкурки, только что содранные со зверька, по мысли преступника, еще никому не принадлежали. Не мог же он предположить, что Дмитрий Иванович Коваль или кто-то другой заинтересуется ими вовсе не как материалом на хорошую меховую шапку. Андрей Комышан рассказывал однажды, что браконьеры, добыв ондатру, сразу свежуют ее и засовывают мягонькие шкурки за голенища своих резиновых сапог. А взять их оттуда инспектору нельзя: не имеет права без постановления прокурора на личный обыск".