Свидание с хичи. Анналы хичи - Фредерик Пол

На самом деле это не ванная. Можно назвать купальным номером. Ванна по размерам достаточна для двоих. Может, даже для троих или четверых, но я о большем, чем двое, не мог думать. Иногда я гадаю, что эти арабские туристы делали в таких ванных. В самой ванной имелось скрытое освещение, из окружающих статуй лилась холодная или горячая юла, весь пол покрыт толстым ковром. И все вульгарные туалетные принадлежности скрыты в собственных декорированных помещениях. Все очень аккуратно. «Альберт!» — окликнул я, снимая рубашку через голову, и он тут же отозвался:

— Да, Робин?

В ванной нет видео, только голос. Я сказал: «Мне тут нравится. Проследи, чтобы нечто подобное было установлено на Таппановом море».

— Конечно, Робин. Но пока не могу ли я напомнить вам, что гости уже ждут?

— Можешь, потому что ты уже напомнил.

— К тому же, Робин, вам нельзя переутомляться. Те медикаменты, что я вам дал, это только временное средство, и потому…

— Отключись, — приказал я и пошел в гостиную, где ждали гости. Стол был уставлен хрусталем и фарфором, горели свечи, вино в охладителе, вежливо дожидались официанты. Даже тот, с выпуклостью под мышкой. — Прости, что заставил тебя ждать, Оди, — сказал я, улыбаясь, — но у меня был тяжелый день.

— Я уже говорила им, — сказала Эсси, передавая тарелку восточного вида девушке. — Пришлось: этот глупый полицейский у двери счел их террористами.

— Я попытался объяснить, — подхватил Уолтерс, — но он не понимает по-английски. Миссис Броадхед разобралась с ним. Хорошо, что вы говорите по-голландски.

Она изящно пожала плечами. «Если знаешь немецкий, знаешь и голландский. Это одно и то же, если говорить громко. К тому же, — добавила она, — это всего лишь состояние ума. Скажите, капитан Уолтерс. Вы что-то говорите, собеседник вас не понимает. Что вы подумаете?»

— Ну, я подумаю, что сказал что-то неправильно.

— Ха! Совершенно верно! Ну, а я подумаю, что он неправильно меня понял. Это главное правило для разговора на иностранном языке.

Я потер живот. «Давайте поедим, — предложил я и направился к столу. Но все же не пропустил взгляда Эсси и постарался быть гостеприимным. — Ну, мы печально выглядим. — Я имел в виду гипс на руке Уолтерса, синяк на щеке Джи-ксинг и распухший нос Эсси. — Вы колотили друг друга?»

Оказалось, что это не совсем тактично: Уолтерс тут же подтвердил, что так оно и есть — под воздействием ТПП террористов. И мы немного поговорили о террористах. А потом о том печальном состоянии, в котором находится все человечество. Не очень веселый разговор, особенно когда Эсси решила пофилософствовать.

— Что за жалкое создание человек, — сказала она, но потом поправилась. — Нет. Я несправедлива. Один человек может быть вполне хорош, как мы четверо, сидящие здесь. Не совершенен, конечно. Но в среднем статистическом смысле из ста случаев проявления таких качеств, как доброта, альтруизм, приличное поведение — всего того, что люди ценят, мы способны на двадцать пять. Но нации! Политические группы! Террористы! — Она покачала головой.

— Из ста случаев — ноль. Или, может быть, один шанс, но тогда, можете быть уверены, с камнем за пазухой. Видите ли, зло заразительно. В каждом человеке, вероятно, есть его зерно. Но с увеличением количества — скажем, десять миллионов человек или небольшая страна способны своим злом погубить все человечество.

— Можно приниматься за десерт, — я сделал знак официантам.

Всякий гость понял бы намек, особенно после упоминания о тяжелом дне, но Уолтерс оказался упрям. Он задержался за десертом. Настоял на том, чтобы рассказать мне историю своей жизни, и все время многозначительно поглядывал на официантов, и мне становилось все более неприятно, и не только в желудке.

Эсси говорит, что я нетерпим к людям. Может быть. Я легче общаюсь с компьютерными программами, чем с людьми из плоти и крови, и их нельзя обидеть — впрочем, не уверен, справедливо ли это по отношению к Альберту. Но вполне подходит к моему секретарю или шеф-повару. Так что я начал терять терпение с Оди Уолтерсом. Его жизнь — довольно скучная мыльная опера. Он утратил жену и все сбережения. Незаконно с помощью Джи-ксинг воспользовался приборами на «С.Я.» и был за это уволен. Последние деньги потратил в Роттердаме — причина неясна, но явно имеет отношение ко мне.

Что ж, я готов «ссудить» деньги другу, которому не повезло, но видите ли, я был не в настроении. И не просто из-за страха за Эсси, из-за испорченного дня или мысли о том, что следующий псих с пистолетом может до меня добраться. У меня снова начали болеть внутренности. Наконец я велел официантам убирать со стола, хотя Уолтерс еще пил свою четвертую чашку кофе. Я направился к столику с ликерами и сигарами и сердито посмотрел на него, когда он пошел за мной. «В чем дело, Оди? — спросил я, уже не очень вежливо. — Деньги? Сколько тебе нужно?»

Как же он посмотрел на меня! Помолчал, дожидаясь, пока выйдут все официанты, и потом выдал: «Мне не это нужно, — дрожащим голосом сказал он, — ты заплатишь за то, что нужно тебе. Ты очень богатый человек, Броадхед. Может, ты не думаешь о тех, кто тебе оказывает услуги. Но я оказал их тебе дважды».

Я не люблю, когда мне напоминают о моих долгах, но у меня не было возможности ответить. Джейни Джи-ксинг положила руку на его забинтованное запястье — мягко. «Просто скажи ему, что мы знаем», — приказала она.

— Что сказать? — спросил я, и этот сукин сын пожал плечами и сказал так, словно нашел мои ключи у двери:

— Мне кажется, я нашел настоящего живого хичи.

Хичи во время своего первого посещения Земли обнаружили австралопитеков и решили, что со временем те разовьют технологическую цивилизацию. Поэтому они решили сохранить колонию австралопитеков в чем-то вроде зоопарка. Потомки этих австралопитеков и есть «Древние». Конечно, предположение хичи оказалось неверным. Австралопитеки не стали разумными. Они исчезли. А на людей отрезвляюще подействовала мысль о том, что так называемое «Небо Хичи», впоследствии переименованное в «С. Я. Броадхед», самый большой и сложный космический корабль из всех знакомых человечеству, — в сущности всего лишь клетка для обезьян.

Когда стали доступными для изучения программы и базы данных так называемых Мертвецов, мой создатель, С. Я. Броадхед, естественно, очень заинтересовалась. Она решила продублировать их работу. Самос сложное, конечно, это перемещение банка данных из человеческого мозга и нервной системы, где они сохраняются химическим способом, в информационные веера хичи. Она проделала это очень хорошо. И не только для того, чтобы развернуть повсюду отделения «Здесь и После», но и для того, чтобы создать… гм… меня. Операции «Здесь и После» основаны на ее ранних исследованиях. Позже она стала действовать гораздо успешнее, лучше даже, чем сами хичи, смогла использовать не только идеи хичи, но и независимо созданную человеческую технологию. Мертвецы никогда бы не выдержали тест Тьюринга. А создания Эсси Броадхед могут. И выдерживают.