Карамзин - Владимир Муравьев

В 1779 году Новиков по приглашению Хераскова, назначенного куратором Московского университета, переехал в Москву и взял в аренду университетскую типографию. В 1780 году в Москве появился профессор Шварц, убежденный масон. Благодаря ему активизировались работы московских лож. Кроме руководимой Новиковым ложи, в которую входили князья Трубецкие, Херасков, князь Черкасский, князь Енгалычев, Шварц, И. П. Тургенев, А. М. Кутузов, были созданы дочерние ложи под руководством Кутузова, Гамалеи, И. В. Лопухина и Ключарева.

Их членами становились молодые люди, получившие низшие масонские степени. В одну из них, видимо ложу Кутузова, а потом Гамалеи, входили Карамзин и Петров. Поскольку масонство было движением общемировым, то формально оно подчинялось единому руководителю, которым был тогда герцог Брауншвейгский. Фактически же масонство распадалось на ряд направлений — систем, национальных объединений, мало зависимых от Великого мастера. В 1782 году состоялся общемасонский конвент в Вильгельмсбадене, на котором Россия была признана самостоятельной провинцией. В Москве учреждались Провинциальный капитул и Директория для управления масонскими ложами; под управлением Москвы находилось около двух десятков лож, которые работали в Москве и других городах. Должность Великого провинциального мастера оставалась свободной: ее предполагали предложить наследнику Павлу Петровичу; приором был назначен П. А. Татищев, канцлером И. Г. Шварц, казначеем Н. И. Новиков, который одновременно был президентом Директории. Новиков и другие руководители московского масонства обменялись с герцогом Брауншвейгским церемониальными «комплиментарными» письмами, получили высшие иерархические градусы и право самостоятельной работы.

Возведение в высшие степени, грамоты о самостоятельности усилили в московских масонах стремление к поиску «истинного» масонства. Из двух ветвей масонской деятельности: теоретической (нравственной) и практической (оккультной): магии, алхимии, каббалы — московские масоны занимались лишь первой, поскольку для второй не имели ни знаний, ни руководителей. А может быть, в какой-то степени их останавливал присущий им здравый смысл, поскольку книги и рукописи алхимические имелись.

Исчерпывающее представление о московском масонстве дает написанный И. В. Лопухиным «Нравоучительный катехизис истинных Франк-Масонов», который в форме вопросов и ответов формулировал идейные основы масонства и область практической деятельности.

«В<опрос>. Какая цель истинных Франк-Масонов? О<твет>. Главная цель его та же, что и цель истинного Христианства. — В. Какой главный долг истинного Ф. М.? О. Любить Бога паче всего и ближнего, как самого себя… — В. Какое должно быть главное упражнение истинных Ф. М.? О. Последование Иисусу Христу. — В. Какие суть действительнейшие к тому средства? О. Молитва, упражнение воли своей в исполнении заповедей Евангельских и умерщвление чувств лишением того, что их наслаждает: ибо истинный Ф. М. не в ином, чем должен находить свое удовольствие, как токмо в исполнении воли Небесного Отца. — …В. Какая должность истинного Ф. М. в рассуждении своего Государя? О. Он должен Царя чтить и во всяком страхе повиноваться ему, не токмо доброму и кроткому, но и строптивому. — В. Какие его обязанности в рассуждении властей Управляющих? О. Он должен быть покорен высшим властям, не токмо из страха наказания, но и по долгу совести».

Несмотря на подчеркнутую лояльность к правительству и императрице, заявляемую во многих документах, выступлениях, частных письмах (переписка перлюстрировалась и была известна властям и царице), деятельность масонов вообще и московских в особенности вызывала у Екатерины II большие опасения. Сначала она смеялась над «обетами, чудачествами, странными одеяниями» масонов, написала несколько антимасонских комедий, в которых представила целую вереницу масонов, изобразив одних глупцами, других — шарлатанами.

Но после того как в середине 1770-х годов масонством заинтересовался цесаревич Павел Петрович, Екатерина стала видеть в масонах потенциальных заговорщиков, что ставят своей целью свергнуть ее и возвести на российский престол Павла, который по закону имел на него более прав, чем она.

Посвящение Павла в масоны происходило тайно, у него в апартаментах. Свидетелями были лишь Елагин и Панин. Имя цесаревича не заносили в списки масонов, поэтому никто не мог подтвердить достоверность слухов о его масонстве, но и Екатерина, и московские масоны, по разным, конечно, причинам, были уверены в их правдивости.

Московские масоны, в общем-то далекие от двора, идеализировали Павла. Они наделяли его чертами просветителя и конституционалиста Панина, его воспитателя. В одном анонимном стихотворении тех лет, ходившем по рукам, говорилось:

О старец, братьям всем почтенный,Коль славно, Панин, ты успел:Своим премудрым ты советомВ храм дружбы сердце царско ввел.

В среде московских масонов исполнялась посвященная Павлу песня; автором ее был И. В. Лопухин:

Залог любви небеснойВ тебе мы, Павел, зрим,В чете твоей прелестнойЗрак ангела мы чтим.Украшенный венцом,Ты будешь нам отцом!

Через архитектора В. И. Баженова, бывшего масоном, Новиков дважды посылал книги цесаревичу. Видимо, Екатерина узнала об этом. Известен ее разговор с московским генерал-губернатором князем Прозоровским, человеком необразованным, недалеким, но усердным службистом. «Для чего ты не арестуешь Новикова?» — вроде бы шутя спросила Екатерина. «Только прикажите, государыня!» — отвечал Прозоровский. «Нет, надобно найти причину», — недовольно сказала императрица. Но Новиков, к великому сожалению Екатерины, не давал повода для преследований. Не потому, что был осторожен и предусмотрителен, просто он не делал ничего противозаконного.

В сентябре 1784 года повод появился: императрице доложили, что иезуиты недовольны напечатанной Новиковым в прибавлениях к «Московским ведомостям» статьей «История ордена иезуитов». Екатерина отправляет указ московскому обер-полицмейстеру Архарову: «Уведомившись, что будто бы в Москве печатают ругательную историю ордена иезуитского, повелеваем запретить таковое напечатание; а ежели бы оная издана была, то экземпляры отобрать; ибо, дав покровительство наше сему ордену, не можем дозволить, чтоб от кого-либо малейшее предосуждение оному учинено было». Но поскольку статья прошла цензуру, дело кончилось тем, что запретили печатать ее продолжение.