Когда нет гувернантки… - Валерий Куринский

в лесу, на улице или на скамейке, под навесом, где ожидают троллейбус. Где

угодно и когда угодно человек должен быть эвристичным и посвящать много

времени новому видению мира, который кажется известным и очень даже обычным.

И еще одна вещь, очень важная в борьбе со скукой: мы можем представить

мысль как воительницу, как амазонку (так называли героинь древнегреческого

мифа – женщин, которые умели сражаться, охотиться). Мысль-воительница,

мысль, которая должна вести себя твердо и непрерывно завоевывать все новые

пространства в области неосознанного (того, что я еще не придумал), должна

стать нашей героиней. Нам нужно полюбить такую мысль. Мысль вялая, которая

не владеет нами, и которой не владеем мы, не должна нас восхищать.

Мы прекрасно знаем, что ассоциации, которые возникают в нас, являются

мыслью тогда, когда они осознаются полностью, – я имею в виду мысль,

выраженную словами. Но когда мы пытаемся думать, не подсматривая в глубины,

в которых порождаются наши ассоциации, образы и связи, то получаем пустую

мечтательность, получаем вялость, мышление, которым никак не можем овладеть.

А нам необходимо мышление как инструмент, при помощи которого мы можем стать

счастливыми, потому что правильно, без устали умея думать, становимся

Мастерами. Но делаем это не раз и навсегда, а постоянно в течение всего

своего существования. А если ты снова и снова совершенствуешься как человек,

значит ты и думаешь. И по-хорошему твое думание может быть успешным только

тогда, когда твоя мысль "агрессивна", "наступательна", когда она завоевывает

то, что в тебе творится.

Понаблюдать за собой, сделать все возможное, чтобы неосознанного было

меньше, очень полезно и для твоего внутреннего спокойствия: ты сможешь

лучше, спокойнее существовать только тогда, когда осознаешь какое-то свое

затруднение, свое волнение и научишься хорошо рассматривать свой внутренний

мир.

Кроме того, очень много дает тот тип умственной работы, который мы

называем связыванием совершенно далеких, неродственных на первый взгляд

понятий, неродственных явлений. Мы называем их далекими ассоциациями. И

чтобы они заработали по-настоящему, нужно быть смелым, не бояться соединить

очень странно соединяемое. Если ты хорошо подумаешь, то обязательно сможешь,

как говорят, выйти из положения, сможешь придумать одно, второе, третье,

четвертое звено и обязательно соединить их. Возьмем, например, два

каких-нибудь понятия, которые совершенно не связаны: копейка и перестройка.

Мы можем "связать" копейку с перестройкой просто, одним предложением: во

время перестройки несколько копеек перестали считаться деньгами, об этом ты

слышал от взрослых. А когда-то копейка была настолько ценной, что на нее

можно было купить не только школьный завтрак, а даже угостить приятеля. Это

было очень давно.

Привлекая далекие ассоциации, мы берем копейку и перестройку и,

связывая исторические данные, стараемся пробудить творческое мышление,

которое помогает нам охватить (конечно, в меру своих знаний) какой-то

большой объем сведений. Таким образом, если мы настроены на поиск, мы

становимся способными сделать собственное маленькое открытие, которое и

называется настоящей мыслью.

К этому и надо постоянно стремиться, смело связывая отдаленные друг от

друга понятия, и часто гораздо более далекие, чем перестройка и копейка.

Ведь можно взять такие по-настоящему очень далеко отстоящие друг от друга

понятия, например, как скрипка и математика, или гайка и художник Рембрандт.

Но их тоже можно соединить. Подумай сам, как это сделать.

Мы все так или иначе участвуем в развитии человечества: ты родился – и

тем самым продолжил развитие человечества, его эволюцию. Но эволюция гораздо

качественнее проходит, если ты еще и осознаешь свою роль в ней. Многие люди,

живя на этом свете, занимались скорее не эволюцией, а противоположным

действием – деэволюционированием. Это происходило потому, что они сами не

прилагали усилии к развитию своей личности, только физически участвовали в

эволюции, как это делают орлы, дельфины, олени – то есть на уровне

инстинкта. Но человек должен эволюционировать еще и при помощи интеллекта,

разума, чувств. И если мы сейчас вспомним, чем отличаются чувства от

обыкновенных эмоция, ощущений, которые есть и у животных, то мы, конечно,

поймем, что мышление и чувство в той форме, которая нам известна, есть

только у человека.

Очевидно, мы становимся причастны к эволюции, если индивидуально

мыслим, следовательно, и чувствуем. Когда ты волнуешься от мысли, значит,

это мысль подлинная. Когда у тебя есть чувства (именно чувства, а не просто

ощущения, эмоции, переживание без особой мысли, не связанное с пониманием),

ты полностью вочеловечиваешься. Но есть высокие чувства, есть высокие

состояния, и они как раз и эволюционируют, заставляют эволюционировать

человеческую культуру. Поэтому, если ты находишься где-то в укромном,

уединенном месте и.читаешь стихи, ты больше привносишь в эволюцию культуры,

чем кажется на первый взгляд. Чем выше твое состояние, которого ты достиг,

тем оно более значимо для развития всего человечества. Твои высокие мысли,

твои благородные состояния проникают в сознание других людей. Это пока

трудно освещаемые для науки проблемы. Но в квантовой физике – есть такая

наука – уже известно, что если воздействовать на какой-то предмет на

квантовом (мельчайшем) уровне, он все равно испытывает воздействие.

Теперь мы должны вспомнить о веселье. Веселье бывает от того, что нам

смешно (когда мы смотрим веселый фильм или хохочем от забавной шутки), но

бывает и от того, что нам просто радостно. Эта двоякость веселья нам нужна

сейчас для того, чтобы мы могли объяснить себе, как же в нас "сотворяется"

серьезность. А настоящая серьезность может быть очень, радостной. Ведь если

она истинная, она обязательно связана с твоей заинтересованностью,

следовательно, и с тем, что ты радуешься. Когда ты всерьез занимаешься

какой-то проблемой, нужно обязательно радоваться.

Если мы путаем трагичность и серьезность, если мы путаем веселье по

глупому поводу с радостью открытия, то мы еще очень плохо разобрались в

истоках нашего серьезного отношения к миру. Чтобы человек научился понимать

это лучше, у нас есть формула, заимствованная у одного выдающегося

голландского ученого И. Хейзинги. Он говорит об игре. которая может быть

наполнена священной серьезностью. Помните, мы говорили о богослужении как о

ритуальной игре со священным серьезом? Пусть никого не пугает слово "игра",

мы не сравниваем богослужение с волейболом или другими видами спорта. Но,

кстати, даже в спортивных играх, чем выше мастерство ее участников, тем

больше у них изумительного свойства человека: играть, заниматься мастерством

своим с ощущением священной серьезности, которая как бы ведет к неведомому

достижению и постижению, узнаванию нового о самом себе, о человеке.

Приходилось ли.тебе слышать слово "полифония"? Музыканты еще говорят

"полифония ". Это слово связано с двумя греческими корнями: "поли" – "много"

и "фона" -"звук". На русский язык его можно перевести как "многозвучие". Вы

понимаете, что речь идет, конечно, в первую очередь, о таких музыкальных

произведениях, где есть не только одна мелодия, как в песенке, но еще и

много других самостоятельных мелодий. Одна из них может быть главной, другие

подчиняются ей, а потом становится главной другая и так далее. Когда ты

лучше познакомишься с музыкальной культурой, обязательно встретишься с

полифонией, потому что лучшие произведения музыкальной культуры написаны

именно в полифоническом стиле – это и хоры, и симфонии, и квартеты, и

многое-многое другое. Поэтому тебя ожидает очень интересное путешествие в

мир полифоничности. Но есть и другая полифония – мыслей, занятий,

деятельностей, которые тебя уже интересуют или будут интересовать в будущем.

Если пользоваться приемами полифонии, можно сделать по-настоящему

многозвучной всю нашу жизнь. Как этого добиться? Мы узнали с вами сейчас,

что существуют главные и второстепенные мелодии в музыкальном произведении,