Дочь крови - Энн Бишоп

Деймон пустил мысленный импульс по комнате, но ничего не обнаружил. И все же этот неизвестный оставался здесь, походил на что-то, видимое только уголком глаза и исчезающее, как только пытаешься приглядеться. Тяжело дыша, Деймон ждал.

Прикосновение, которое вскоре повторилось, было неуверенным, осторожным. Он вздрогнул, когда неизвестный мягко ощупал его спину. Вздрогнул, потому что, наряду с беспокойством и усталостью, это прикосновение было пропитано холодным, ледяным гневом.

Измельченные травы и разбитая банка исчезли без следа. Через мгновение над ванной завис медный шарик, изрешеченный отверстиями вроде тех, что используются при приготовлении чая, и опустился в воду. Маленькие призрачные ладошки, мягкие и в то же время сильные, помогли Деймону осторожно опуститься в ванну.

Он охнул, когда открытые раны коснулись воды, но руки упорно давили на плечи, заставляя опускаться все ниже и ниже, до тех пор пока мужчина не вытянулся на спине, погрузившись в воду. Через мгновение он понял, что больше не чувствует прикосновения этих рук. Обеспокоенный мыслью о том, что связь могла прерваться, он попытался подняться и сесть. Однако в тот же миг Деймон обнаружил, что чужие руки не позволяют ему сделать это.

Он расслабился и вскоре осознал, что вся кожа словно онемела от подбородка до кончиков пальцев. Деймон больше не чувствовал боли. Благодарно вздохнув, он откинул голову на край ванны и закрыл глаза.

Его омыла сладостная, странная темнота. Деймон застонал — но уже не от боли, а от наслаждения.

Странно. Как, оказывается, может блуждать разум. Мужчина готов был поклясться, что чувствует запах моря и силу волн. За ними последовал богатый, насыщенный аромат вскопанной земли после теплого весеннего дождя. И благословенное тепло солнечного света тихим летним днем. Чувственное удовольствие, когда обнаженное тело скользит по чистым, прохладным простыням.

Когда Деймон неохотно открыл глаза, ее ментальный аромат еще держался в комнате, но он понял, что она ушла. Князь шевельнул ногой в остывшей воде. Медный шарик тоже исчез.

Деймон осторожно выбрался из ванны, открыл сливное отверстие и покачнулся, не зная, что делать дальше. Наконец он решился и потянулся за полотенцем. Промокнув торс спереди, чтобы немного обсохнуть, он остановился, не решаясь коснуться спины. Стиснув зубы, Деймон повернулся к зеркалу и обернулся через плечо. Лучше сразу узнать, насколько серьезен нанесенный ущерб.

Он потрясенно уставился в зеркало.

На золотисто-коричневой коже виднелись только пятьдесят белых линий, словно их начертили мелом на доске. Они казались очень хрупкими — придется несколько дней быть очень и очень осторожным, прежде чем раны окончательно заживут, но Деймон был исцелен. Если они не откроются повторно, эти линии скоро исчезнут, не оставив шрамов.

Деймон осторожно подошел к постели и опустился на живот, дюйм за дюймом подтягивая руки вверх до тех пор, пока они не оказались под подушкой, поддерживая голову. Было тяжело не заснуть и еще тяжелее не думать о том, как цветочный луг серебрится в лунном свете. Очень трудно…

Кто-то вновь прикасался к его спине. Деймон не сразу почувствовал осторожные поглаживания. Он подавил мгновенно вспыхнувшее желание открыть глаза. Все равно смотреть не на что, к тому же если она поймет, что он уже не спит, то может отпрянуть.

Ее прикосновение было уверенным, мягким, знающим. Призрачные руки скользили по его спине медленными, плавными движениями. Прохладные, успокаивающие, утешающие.

Где же она была? Очевидно, далеко отсюда. Каким образом ей удалось дотянуться до него? Деймон не знал ответа на этот вопрос. Честно говоря, ему было все равно. Он просто целиком отдавался наслаждению, вызываемому этими призрачными прикосновениями руки, которую однажды он почувствует во плоти.

Когда она снова ушла, Деймон медленно опустил одну руку, завел ее за спину и осторожно прикоснулся к коже. Он непонимающе уставился на пальцы, покрытые густым бальзамом, а затем вытер их о простыню. Его глаза закрылись. Не было смысла бороться со сном, в котором он так отчаянно нуждался.

Однако прежде, чем Деймон успел подчиниться неизбежности, он вновь вернулся к размышлениям о том, какая ведьма могла бы прийти на помощь незнакомцу, и без того утомленная собственными страданиями, и исцелить его раны.

— Не становись на моем пути, Жрец, — снова пробормотал он и провалился в сон.

Глава 4

Сэйтан захлопнул книгу и с силой швырнул ее на стол, дрожа от гнева.

Прошел целый месяц с того дня, когда он услышал неожиданную мольбу о помощи. Целый месяц ожидания, надежды получить хоть какую-нибудь весточку, знак, что с ней все в порядке. Он пытался войти в Белдон Мор, но Кассандра оказалась права. Ментальная завеса, окружавшая город, была преградой, которую могли ощутить только мертвые, которая не давала им проникнуть в столицу. Джанелль, очевидно, не решалась рисковать тем, что скрывала эта завеса, и ее недоверие для Сэйтана было хуже удара ножа в сердце.

Погруженный в свои гневные мысли, он не сразу осознал, что в кабинете есть кто-то еще, — до тех пор, пока не услышал, как его второй раз позвали по имени.

— Сэйтан? — В этом утомленном, тоненьком голосе было столько боли и мольбы… — Пожалуйста, не сердись на меня.

Его зрение тут же затуманилось, предметы расплылись перед глазами. Ногти вонзились в стол черного дерева, процарапав бороздки в твердой как камень крышке. Сэйтан хотел излить весь страх и гнев, которые нарастали в нем со дня их последней встречи, происшедшей несколько месяцев назад. Он хотел бы хорошенько встряхнуть ее за то, что она осмелилась просить его усмирить свою ярость. Но вместо этого Повелитель Ада сделал глубокий вдох, нацепил на лицо отстраненную, нейтральную маску и повернулся к ней.

От одного ее вида Сэйтану стало плохо.

Джанелль превратилась в скелет, обтянутый кожей. Некогда яркие сапфировые глаза запали, потерявшись в темных кругах. Золотистые волосы, которые он так любил гладить, теперь висели безжизненными, тусклыми прядями вокруг лица, покрытого синяками. На запястьях и лодыжках остались синяки и ссадины от веревок, а также струйки засохшей крови.

— Подойди, — произнес он ровным голосом, не выдавшим ни единого чувства. Когда девочка не пошевелилась, он сделал шаг вперед.

Джанелль вздрогнула и отступила. Его голос наполнился рокотом грома:

— Джанелль, подойди сюда.

Один шаг. Два. Три. Она не смела поднять взгляда, рассматривая его ноги и дрожа всем телом.