Журнал «Вокруг Света» №12 за 1971 год - Вокруг Света

Действие ограды — замкнутость вызывает клаустрофобию. Клаустрофобия — это не только проявление невроза «навязчивого страха закрытых помещений», это скорее модель отношения человека (не обязательно невротика) к ограде, изолирующей его от внешнего мира. Причем тягостное переживание возникает только в случае, когда у человека появляется чувство замурованности, страх недокричаться до окружающих.

Этот страх свойствен в той или иной мере всем людям. Поэтому для тех, кто преодолел страхи или даже опасения, справедливо определение «пространственная смелость», а выполненный эксперимент с не меньшей справедливостью считается подвигом.

Высокие мотивы людей, выполняющих свою миссию в космических полетах, очевидны, то же можно сказать и об эксперименте Милутина Вельковича. Мне бы, однако, хотелось обратить внимание читателя на другую сторону дела: как в экспериментах космических, так и в случае с Вельковичем о социальной изоляции говорить не приходится, так как современная техника обеспечивает надежные средства связи с родной средой. Таким образом, постоянное и внимательное наблюдение со стороны людей вызывает дополнительное стеснение у человека, находящегося — одновременно — ив одиночестве, и в центре внимания. Зачастую это сказывается на сообщениях экспериментатора, особенно касающихся его самочувствия. Тут возникает ситуация, близкая к тому, что Станиславский называл «публичным одиночеством».

Нам трудно пока судить о том, что достигнуто исследователем в его наблюдениях эа животными, его соседями по пещере. Очевидно, эти наблюдения дадут большой материал и для зоопсихологов; тем более что среди животных, окружавших Милутина, были близкие человеку существа — кошка и собака.

Мне не кажется, что Милутин прав в своем негативном отношении к рекордсменству. Достигнуть высшего уровня в любом испытании — великая честь, тем более что сам Милутин самоцели в этом не видел.

Несомненно, что именно в наше время, когда фактор длительности полета стоит на первом месте, «сверхдлительный» эксперимент Милутина Вельковича представляется и актуальным и ценным. Он помогает заменить несколько отвлеченные рассуждения «в связи с изоляцией» точными, добытыми экспериментом знаниями.

Ф. Д. Горбов, доктор медицинских наук, профессор

Долгий полет стрелы

Английские лучники, как свидетельствуют хроники, выпустили 120 тысяч стрел во время битвы при Креси, состоявшейся в 1346 году. Столько же стрел просвистело в воздухе 28 июля этого года в английском городе Йорк, городе, где состоялся XXVI чемпионат мира по стрельбе из лука. Битву при Креси выиграли англичане, что же до чемпионата мира, собравшего 300 лучников из многих стран мира, то здесь в командном первенстве у женщин верх взяли польские спортсменки, а среди мужчин — американцы.

Приведенные два эпизода лишь две скромные вехи в бурной истории лука, начало которой теряется в самых далеких от нас временах...

Реши человек в те времена прослыть в собравшейся на нашей планете компании джентльменом. Реши он, другими словами, защищать собственное существование тем же оружием, что было у других — руками, ногами, зубами, — вполне могло статься, что впредь мир бы уже никогда джентльменов не увидел. Но у человека оказались не только конечности, но и голова. Жизнь поставила перед ним задачу стать венцом творения, и он принялся за дело. Проблема заключалась не в том, стоило ли ему всякий раз сходиться с мамонтами и тиграми в рукопашной... Нет, тут было все ясно, эта проблема была решена еще обезьянами: попробуйте-ка, к примеру, подойти к орангутангу, когда тот сидит на высоком дуриановом дереве, — он тут же обрушит на вас град здоровенных колючих плодов. Не велика заслуга и в изобретении обыкновенной суковатой дубимы: размахивая ею, вы приобретаете лишь скромный шанс поразить хищника на небольшом удалении. Проблема была, повторяем, в ином: как максимально увеличить это расстояние, важное к тому же не только для безопасности, но и для того, что мы сейчас называем «зоной поражения»; и, второе, как увеличить число наносимых ударов, как опередить соперника в скорости?

В раздумьях на эту тему человек провел немало времени — сотни тысячелетий, но не стоит думать, что время это ушло впустую: человек прошел такие этапы, как изготовление каменных орудий с заостренными концами (в будущем идеально подошедших как наконечники для стрел); он изобрел плоские метательные палицы (в том числе и знаменитый возвращающийся бумеранг) и усовершенствовал обычную длинную палку, превратив ее в острое и прочное копье; он, наконец, додумался до копьеметалки и пращи, что намного увеличило длину полета копья и камня.

Но что-то тут было не то, «что-то», заключавшееся в ограниченности человеческой силы, которой маленькие хитрости радикально помочь не могли.

Как полагают, лук и стрелы родились из более простого снаряда: дротик прилаживали к гибкой ветке, и в тот момент, когда животное задевало за ветку, дротик летел вдогонку. Парадоксально, но нам этот простенький самострел кажется куда сложнее лука. Лук! Что может быть проще: возьми гибкую ветку, стяни ее веревкой и стреляй!

Нашему предку, однако, все это не было так очевидно и просто. И не потому, что веревки тогда не было, жилы подошли бы даже лучше. Дело в стереотипе мышления, а речь шла о новом, качественно новом оружии. Речь шла о создании оружия-машины, о простейшем — и гениальном — механизме.

Но кто же, спрашивается, был тем гением? Где жил он и когда, при каких обстоятельствах свалилось ему на голову знаменитое яблоко? Увы, домашний адрес изобретателя нам неизвестен. Что до времени, то изобретение лука относят к концу верхнего палеолита — началу мезолита. Ясно также, что изобретение должно было многократно повториться, ведь лук известен или был известен везде, кроме разве что Австралии, Тасмании и Новой Зеландии.

Насмешки древних ретроградов над новым изобретением длились ровно столько, сколько новаторам потребовалось, чтобы овладеть техникой стрельбы. Должно быть, какое-то время конформисты продолжали махать суковатыми дубинками, но конформистами они были скорее всего не по своей воле — просто они не овладели еще хитростями стрельбы и технологией изготовления качественных луков. Совсем не случайно на свет появились целые мастерские, занятые производством нового товара. «Серийным» производством занималась, к примеру, мезолитическая (13—7 тысячелетия до н. э.) «фабрика», следы которой обнаружены в 1949 году на берегу давно исчезнувшего озера близ Стар Карра (Англия). Костяные наконечники для стрел здесь явно производили для «третьих лиц».

Луки на все руки

В 1886 году директор берлинского музея этнографии Адольф Бастиан решил привести в порядок коллекцию луков и стрел, собранных в разных уголках земли. Тут-то им и было замечено, что луки независимо от времени и места их производства делятся на несколько основных видов. Самый простой изготовляется из разрезанного вдоль длинного куска гибкого дерева, тетива в ненатянутом состоянии висит свободно. Такие луки высотой в человеческий рост, а иногда и до трех метров длины встречаются и сейчас у племени шавантов (Амазония), веддов (Цейлон). Такие же простые луки, но круглые в сечении можно увидеть у ямана, алакалуфов, яганов, живущих по берегам рек и фиордов Огненной Земли; луки меньшего размера с более крутым изгибом встречаются у бушменов и пигмеев Африки, новогвинейских папуасов. Похожие на этот же тип луки характерны и для эскимосов Аляски, различие состоит в том, что эскимосский лук усилен в середине.

Особую известность получил азиатский лук (его также зовут татарским или скифским). Он составляется из нескольких кусков дерева или рога, соединенных клеем или жилами. Это увеличивает его эластичность и крепость. При натяжении центральную часть лука, до этого момента вогнутую, лучник рукой выводит вперед; только перед пуском стрелы азиатский лук принимает привычную лукообразную форму. Сейчас этот тип лука можно встретить у племен Центральной Азии, Северной Африки, у некоторых племен Малайзии, Филиппин.

Доктор Бастиан вместе с привлеченным к работе известным этнографом Ратцелем, проанализировав берлинскую коллекцию луков и познакомившись с жизнью многих племен Африки и Азии, не отошедших к тому времени от «цивилизации лука», сделали еще одно предположение. Лук, считали они, в определенной степени есть слепок той или иной ступени развития общества. Технические характеристики лука, цели, в которых он использовался, — все это может рассказать, во-первых, об образе жизни создавшего его народа (чаще всего лук был у кочевников, жителей открытых пространств) и, во-вторых, об уровне цивилизации его создателей в зависимости от того, был ли лук для человека основным средством борьбы за жизнь, или он принадлежал охотнику или воину в обществе с более развитой социальной структурой, или же он превращался в предмет спортивных увлечений...