День гнева - Мэри Стюарт

Наконец день настал. Ясным солнечным утром середины октября королева со своими дамами, за которыми следовали пятеро мальчиков и Габран, а за ним — старший распорядитель королевиного двора, возглавили величественную процессию, которая направилась в гавань. Позади них особый слуга нес сокровища, предназначенные в дар Артуру; еще один нес дары, предназначавшиеся королю Регеда и его супруге, сестре Моргаузы. Мальчик-паж с трудом удерживал на поводках двух поджарых охотничьих псов оркнейской породы для псарни короля Урбгена, а еще один паж, весьма испуганный с виду, нес на вытянутой руке крепкую плетеную клетку, где шипел и огрызался молодой дикий кот: ему предстояло стать диковинным пополнением коллекции редких птиц, зверей и гадов, которую содержала в своем замке королева Моргана. За ними следовал вооруженный эскорт, состоящий из собственных ратников королевы Моргаузы, а замыкал процессию — с виду почетный караул, который слишком уж явно напоминал стражу, — один из отрядов Верховного короля, прибывших на “Морском драконе”.

Даже в безжалостном утреннем свете королева смотрелась истинной красавицей. Ее косы, промытые сладкими эссенциями и переплетенные золотыми лентами, сверкали и переливались на солнце. Глаза под подведенными веками сияли. В обычные дни она предпочитала яркие одежды, но сегодня облачилась во все черное, и это темное одеяние как будто возвратило ее стану, раздавшемуся после рожденья стольких сыновей, почти что былую стройную гибкость юности и оттенило блеск самоцветных камней и сливочную кожу. Королева выступала величественно, с высоко поднятой головой, и весь облик ее излучал уверенность. По обе стороны дороги столпились жители островов, выкрикивая приветствия и добрые пожеланья. С самого первого дня своего изгнания на эти дальние берега их любящая комфорт королева не часто баловала их своим появлением на люди, но теперь она явила им истинное зрелище: королевская процессия, королева, принцы, вооруженный и переливающийся драгоценностями эскорт, и в довершение ко всему — собственный корабль короля Артура с развевающимся на его мачте стягом-драконом, который только и ждет, чтобы сопроводить “Орк” в Верховное королевство.

На “Орке” наконец подняли парус, и вот корабль уже вышел в пролив между королевским островом и его соседом. За кормой у него на самом краешке вспененной “Орком” волны покачивался на волнах “Морской дракон”, будто пес, загоняющий олениху и пятерых ее детенышей на юг, в сети, раскинутые для них Верховным королем Артуром.

Как только корабли покинули Оркнейские острова, благополучно унося на юг королеву и ее семью, капитан “Морского дракона” перестал тревожиться из-за скорости плаванья. Верховный король еще гостил в Малой Британии, до тех пор, пока он не вернется в Камелот, никто не станет требовать присутствия там Моргаузы. Но капитан предусмотрительно отвел дополнительное время в пути на случай, если корабли застанет непогода, что вскоре и случилось. Когда они проходили через Мьюир Орк — узкий пролив Оркнейского моря, лежащий меж большой землей и внешними островами, ветры, силой не уступавшие штормовым, разметали корабли и заставили искать укрытия внизу даже самых выносливых пассажиров. Наконец после нескольких дней штормовой погоды ураганные ветры утихли, и оркнейский корабль добрался до укрытых от бурь вод устья Итуны и стал там на якорь. “Морской дракон” с трудом вошел в ту же гавань парой часов позднее. Выяснилось, что королева и ее оркнейская свита все еще на борту, но как раз завершают приготовления к тому, чтобы сойти на берег и по суше совершить путешествие в Лугуваллиум, столицу Регеда, где посетят короля Урбгена и его супругу королеву Моргану.

Капитан “Морского дракона”, хоть он и прекрасно сознавал, что его поставили скорее охранять узницу, чем с почетом провожать августейшую гостью, не видел причин препятствовать этому путешествию. Король Урбген, пусть его супруга и заметно согрешила против своего брата Артура, всегда был верным слугой Верховного короля; он, без сомненья, проследит за тем, чтобы Моргаузе и ее выводку не причинили вреда, но будет также держать их под надзором, пока корабли починят после оркнейской бури.

Моргауза, которая не нуждалась в том, чтобы испрашивать соизволения на путешествие, уже отправила к сестре гонца с письмом, сообщая о своем скором прибытии. Теперь же и капитан “Морского дракона” отправил курьера к королю Регеда, и в конце концов кортеж, охраняемый с тем же тщанием, как и раньше, выехал по дороге к замку короля Урбгена.

Мордреду это путешествие показалось безжалостно кратким. Как только кортеж свернул от побережья и углубился в холмы, юноша оказался в земле, совсем не похожей на ту, что он видел, или даже на ту, что когда-либо рисовалась в его воображении.

Более всего поразило его изобилие деревьев. Единственными деревьями, которые он встречал на Оркнейских островах, были немногие чахлые ольхи и березы и истерзанный ветром терновник, жавшийся в скудном убежище долин. Здесь же деревья были повсюду: огромные раскидистые великаны, стоявшие каждый в своем островке тени и окруженные подвластными исполину “поселениями” кустов, мхов и плющей. Обширные дубовые леса, одевавшие подножия гор, по мере того как дорога поднималась все выше, уступали место соснам, беспрепятственно вставшим почти до самых вершин высоких утесов. А в каждой лощине меж этими утесами теснились все новые деревья: рябина, и остролист, и береза; поросшие густым лесом расщелины тянулись вниз с серебристых вершин, будто веревки с крыши хижины его родителей. Ольха и ива затеняли все до единого ручьи и речушки, а вдоль дороги и на склонах, спускавшихся к вересковым равнинам, вставали в ложбинках и укрывали каждое жилище — деревья и вновь деревья, и все в багрянце, и золоте, и сочной осенней меди, на фоне черненого блеска остролиста и темно-зеленых росчерков елей. Лещина сыпала из бархатистых чашечек спелыми орехами на дорогу, которой они ехали, и под серебряной паутиной осени словно гранаты поблескивали ягоды поздней ежевики. Гарет в волнении указывал на похожую на начищенный клинок слепозмейку, утекшую из-под копыт лошадей в заросли папоротника-орляка, а Мордред заметил маленькую косулю, наблюдавшую за ними из кустов многорядника, такую же неподвижную и пятнистую, как ковер опавших иголок и листьев, на котором она застыла.

Однажды, когда дорога проходила через высокий перевал, где меж гребней двух гор долина открывалась в голубую даль, Мордред натянул поводья, останавливая лошадь. Впервые в жизни глядел он вдаль и нигде не видел пред собою моря. Миля за милей колыхалась перед ним листва, и единственной водой, какую можно было разглядеть, были крохотные карновые озера в нависших долинах и сбегавшие к ним по серым валунам белые от пены ручьи. Одна за другой сизые холмы перекатами уходили вдаль, поднимались к огромной гряде гор, завершавшейся единой, коронованной квадратной белой вершиной. Гора это или облако? Все едино. Это — большая земля, королевство всех королевств, земля, из которой рождаются мечты.