Сэр Найджел. Белый отряд - Артур Конан Дойль

уставших, придавала новые силы ослабевшим, поторапливала замешкавшихся, расчетливо пускала в ход свои резервы, и стук ее дубовой клюки тотчас раздавался там, где возникала какая-нибудь заминка.

Позади короля, одетый в свой лучший, но такой жалкий среди этого блеска костюм, стоял Найджел и, хотя все тело у него болело, и особенно растянутое колено, сам прислуживал своим августейшим гостям, которые через плечо осыпали его веселыми шутками, все еще посмеиваясь над приключением на мосту.

— Клянусь святым крестом! — сказал король Эдуард, откидываясь с куриной косточкой, изящно зажатой в «учтивых» пальцах левой руки. — Спектакль был слишком хорош для деревенской сцены. Ты должен поехать со мной в Виндзор, Найджел, вместе с гигантскими доспехами, твоим тайником. Там ты выедешь на ристалище, оглядывая его из середины панциря, и непременно останешься цел и невредим, разве что кто-нибудь рассечет тебя одним ударом от шлема до седла! Никогда еще я не видел такого маленького ядрышка в такой большой скорлупе!

Принц обернулся со смехом в глазах, увидел по красному, пристыженному лицу Найджела, как ему тяжка его бедность, и вступился за него.

— Нет, — сказал он ласково, — такой мастер заслуживает инструментов получше.

— И его господин должен позаботиться, чтобы он их получил, — добавил король. — Придворный оружейник постарается, Найджел, чтобы в следующий раз, когда с тебя собьют шлем, твоя голова осталась в нем.

Найджел, багровый до корней льняных волос, пробормотал слова благодарности.

Однако Джон Чандос придумал кое-что другое и, лукаво посмотрев на короля, сказал:

— Не думаю, государь, что твоя щедрость тут так уж необходима. По старинному рыцарскому закону, когда противники сходятся в поединке и один то ли по своей неуклюжести, то ли по воле случая не отвечает на удар, его доспехи становятся достоянием того, кто сохранил боевую позицию. А посему, сдается мне, сэр Хьюберт де Бург, что отменные миланские латы и шлем бордоской работы, в каких ты приехал в Тилфорд, должны остаться тут, на память нашему молодому хозяину о том, как ты побывал у него в гостях.

Слова эти вызвали всеобщий смех и одобрительные восклицания, к которым не присоединился только сам сэр Хьюберт. Вспыхнув от гнева, он свирепо уставился на злокозненно улыбающегося Чандоса.

— Я же сказал, что в эти глупые игры не играю и ничего об их законах не знаю! — крикнул он. — Но тебе, Джон, коли ты хочешь съехаться со мной в поединке на боевых копьях или мечах, из которого живым выйдет только один, хорошо известно, что искать этой встречи тебе придется недолго.

— Неужто ты желаешь съехаться в поединке, Хьюберт? Не лучше ли тебе прежде спешиться? — ответил Чандос. — Вот тогда, я знаю, мы не увидим твоей спины, как увидели ее нынче. Говори что хочешь, но твой конь тебя предал, и я требую твои доспехи для Найджела Лоринга.

— Язык у тебя слишком длинный, Джон, и мне надоела его глупая болтовня! — отрезал сэр Хьюберт, чьи пшеничные усы на малиновом лице ощетинились. — Раз ты требуешь мои доспехи, так сам пойди и возьми их. Если нынче светит луна, то хоть теперь же, когда уберут со стола.

— Нет, благородные господа! — воскликнул король, переводя улыбающиеся глаза с одного на другого. — Больше об этом ни слова! Наполни-ка свой кубок гасконским, Джон, и ты тоже, Хьюберт. А теперь, прошу вас, выпейте за здоровье друг друга, как добрые и верные товарищи, которые берутся за оружие только в ссорах их короля. Пока для доблестных сердец столько дела за морем, мы не можем поступиться ни тем и ни другим. А что до причины спора, то Джон Чандос был бы прав, если бы речь шла о поединке на турнире, но, по нашему суждению, этот закон неприменим в сем случае: ведь была лишь встреча у дороги без обмена ударами. Но вот доспехи твоего оруженосца, любезный Мэнни, ему, без всякого сомнения, больше не принадлежат.

— Печальное известие для него, государь, — ответил Уолтер Мэнни. — Он человек бедный, и снарядиться на войну ему было нелегко. Но твоя воля будет исполнена, государь. Сквайр Лоринг, зайди ко мне завтра утром, и доспехи Джона Уиддикомба будут тебе вручены.

— С позволения короля, я их ему возвращаю, — запинаясь, сказал Найджел, очень расстроенный. — Уж лучше мне навсегда остаться дома, чем отобрать у достойного человека его единственные доспехи.

— Узнаю дух твоего отца! — воскликнул король. — Клянусь святым крестом, ты мне нравишься, Найджел! Предоставь все мне. Но я дивлюсь, почему Ломбардец, сэр Эймери, все не едет к нам из Виндзора!

Уже не раз после своего прибытия в Тилфорд король Эдуард нетерпеливо осведомлялся, не приехал ли сэр Эймери и нет ли от него известий, а потому теперь сидевшие за столом обменялись недоуменными взглядами. Все они знали Эймери, знаменитого итальянского наемника, недавно назначенного сенешалем Кале, и такой нежданный и спешный вызов его к королю вполне мог означать начало новой войны с Францией, о чем все воины только и мечтали. Дважды король отворачивался от стола с кубком в руке и прислушивался, не доносится ли снаружи конский топот. На третий раз слух его не обманул: стук копыт и позвякивание сбруи раздавались все ближе, а затем послышались хриплые оклики, на которые тотчас отозвались лучники, поставленные в карауле у дверей.

— Кто-то приехал, государь, — сказал Найджел. — Что ты повелишь?

— Это может быть только Эймери, — ответил король. — Только ему я оставил распоряжение последовать за мной. Пригласи его войти и прими как желанного гостя.

Найджел выдернул горящий факел из скобы и распахнул дверь. Снаружи он увидел полдесятка вооруженных всадников. Один из них уже спешился — невысокий плотный человек со смуглым крысиным лицом и беспокойными карими глазами, которые торопливо заглянули через плечо Найджела в залитую красноватым светом залу.

— Я сэр Эймери из Павии, — шепнул он. — Ответь, заклинаю Богом, король там?

— Он ужинает, благородный сэр, и приглашает тебя войти.

— Чуть-чуть погоди, молодой человек. Секретное словечко тебе на ушко. Ты не знаешь, почему король послал за мной?

И Найджел заметил ужас в темных хитрых глазах, которые поглядывали на него искоса.