Возвращение странницы - Патриция Вентворт

Они направились прямиком в гостиную. В окна заглядывало бледное солнце. Все вещи стояли на своих местах, порядок был безукоризненным. Стулья сдвинуты в ряд, подушки взбиты. Но камин остался невычищенным, в нем виднелось обугленное полено на ворохе пепла. Фрэнк Эбботт посмотрел на него и вопросительно приподнял бровь.

Лэм хмыкнул, огляделся и двинулся через холл ко второй двери, приоткрытой пошире. Прикасаться к ней не понадобилось. Не пришлось и переступать через порог, чтобы отыскать леди Джоселин. Комната служила Филипу Джоселину кабинетом. Леди Джоселин лежала скорчившись возле письменного стола, и оба мужчины сразу поняли, что она мертва.

Помедлив, Лэм шагнул через порог и огляделся. Женщина, арестовать которую он явился, не дожила до суда. Кем бы она ни была, что бы ни натворила, больше ее не существовало. Она лежала, уткнувшись лицом в сброшенный со стола телефон. На золотистых волосах и простом сером ковре запеклась кровь.

Лэм склонился над трупом, ни к чему не прикасаясь.

— Ее убили выстрелом в голову, почти в упор, — определил он. — Кажется, она пыталась дотянуться до телефона. Придется звонить в Скотленд-Ярд. Пользоваться этим аппаратом нельзя. Посмотрим, нет ли второго в спальне.

Телефон в спальне нашелся — новенький голубой аппарат, который почему-то выглядел странно рядом с незаправленной постелью Филипа, его туфлями, щетками на туалетном столе и обычным для мужской спальни легким беспорядком.

Вернувшись в кабинет, Фрэнк Эбботт доложил:

— В спальне есть телефон. Постель не убрана.

— Постель?

— Да, на односпальной кровати. Она спала в другой комнате, смежной с гостиной. Там все убрано — постель накрыта покрывалом, всюду порядок.

Лэм хмыкнул — это означало, что он задумался.

— Похоже, все было так… Он уходит на работу в половине девятого, насколько мне известно. Она убрала в своей спальне, но навести порядок у него не успела — он говорит что прислуги у них нет. Интересно, кто готовил завтрак?

Вдвоем они вошли в маленькую, ярко отделанную кухню. На чистой скатерти в клетку стояли чашки с остатками кофе, кофейник и молочник. Булочки и масло остались нетронутыми.

— Видимо, у них не было аппетита. Но кому могло прийти в голову начинать день с кофе? По мне, нет ничего лучше поджаренного бекона и чашки крепкого чаю!

— Опомнитесь, сэр, какой бекон!

— Знаю, знаю — время военное. Но свою порцию бекона я все равно предпочитаю съедать на завтрак. Пора заканчивать осмотр — парни скоро приедут. И все-таки это не укладывается у меня в голове — завтракать чашкой кофе!

— Вчера ему подсыпали снотворное. А она… она долге прожила во Франции и, должно быть, привыкла начинать день с чашки кофе и булочки.

Старший инспектор Лэм всем видом выразил крайнее недовольство.

— В таком случае ясно, почему Франция проиграла войну. Кофе! Да разве умеют воевать те, кто пьет эту бурду? — В этот момент зазвонил телефон. — Кто бы это мог быть? Сейчас узнаем.

Фрэнк Эбботт взял голубую трубку. Взволнованный голос воскликнул:

— Кто это? Филип, это ты?

— Нет, — ответил Фрэнк и умолк.

Голос был чудесный, нежный, молодой и встревоженный. После минутного колебания незнакомка продолжала:

• Это квартира восемь, Тентерден-Корт-Меншинс?

— Да. А кто это говорит?

— Миссис Перри Джоселин. А леди Джоселин дома? Можно поговорить с ней?

— К сожалению, нет.

Женщина ахнула.

— Господи! Прошу вас, скажите — что-то случилось?

— А почему вы так думаете, миссис Джоселин?

— Филип сказал… — она осеклась. — Но ведь это неправда, верно? На самом деле она жива?

— Сэр Филип сказал вам, что леди Джоселин умерла?

— Да, но обратился не ко мне… Он ворвался в комнату, застыл, глядя на Лин — на мою кузину, мисс Армитидж, — и выпалил: «Энн умерла». Я ахнула, а он поспешно ушел, поэтому мы не смогли расспросить его. Я не поверила ему, но решила на всякий случай позвонить.

— Когда это произошло, миссис Джоселин?

— Кажется, без четверти час. Но кто вы такой? Вы врач? Вы не могли бы объяснить, в чем дело? Несчастный случай? Она жива?

— Увы, нет.

Он повесил трубку, обернулся и обнаружил, что нахмурившийся Лэм стоит у него за спиной.

— Странно, сэр. Вы слышали, что она сказала? Это был л миссис Перри Джоселин. Она утверждает, будто четверть часа назад Филип Джоселин ворвался к ней домой и объявил, что его жена мертва. Откуда он узнал?

Глава 30

Филип Джоселин вышел на улицу с неприятным ощущением того, что он выставил себя на посмешище. От кофе, выпитого вчера вечером, у него до сих пор кружилась голова. Должно быть, он спятил, если ворвался в гостиную Лиллы и сообщил о том, что следовало бы сказать Линдолл наедине: «Энн умерла». Это вышло само собой. Он не собирался даже заходить к Лилле, просто оказался поблизости и вдруг почувствовал непреодолимое желание увидеть Лин. Он ничего не планировал. Снотворное и спутанные мысли сыграли с ним злую шутку.

Он понятия не имел, куда идет. Только не домой. Пока еще рано, но в конце концов придется. Пусть сами во всем разберутся. Он вдруг вспомнил, что не ел весь день. Может быть, стоит перекусить, чтобы голова перестала кружиться. Он свернул на оживленную улицу и вошел в первый попавшийся ресторан.

Через полчаса дверь квартиры ему открыл старший инспектор Лэм.

— Скверное дело, сэр Филип.

— Что вы имеете в виду?

— А разве вы не знаете?

— Если бы я знал, я бы не спрашивал. Ее нет?

Лэм бесстрастно смотрел ему в лицо.

— Можно сказать и так.

Внезапно в голове у Филипа прояснилось. Он почти выкрикнул:

— Что случилось?

— Вот что, — отозвался Лэм и отошел от двери кабинета.

Сделав шаг, Филип застыл. В комнате было трое мужчин. Один щелкал затвором фотоаппарата. Энни Джойс лежала там же, где упала. Филип поймал себя на том, что по-прежнему мысленно называет ее Энни Джойс, а не Энн Джоселин или женой. Ее еще не успели увезти. Едва взглянув на Энни, Филип понял, что она мертва. Он ощутил краткий укол раскаяния, но тут же его лицо закаменело. Попятившись, он спросил ровным тоном:

— Она покончила с собой? До вашего прихода или при вас?

Лэм покачал головой.

— Ни то и ни другое. Ее кто-то убил и унес оружие.

— Убил?

— Несомненно. Давайте пройдем сюда, — старший инспектор провел его в гостиную. — Сейчас ее увезут, а я должен поговорить с вами. Это сержант Эбботт. Если вы не возражаете, он будет делать записи. Нам понадобятся ваши показания. Надеюсь, вы не откажетесь дать их.

Фрэнк Эбботт прикрыл дверь и взял блокнот. Солнце скрылось за тучу, в комнате стало сумрачно. Мужчины сели. Лэм начал:

— Нас известили, что это дело требует особой конфиденциальности — в нем замешан шпионаж. А теперь еще и убийство.

— Вы уверены, что это не самоубийство? — уточнил Филип.

— О самоубийстве не может быть и речи: из-за расположения раны, отсутствия оружия и так далее. В нее кто-то стрелял. А теперь я задам вам вопрос в лоб: она была жива сегодня утром, когда вы покидали квартиру?

Филип Джоселин вскинул брови.

— Конечно была!

Лэм продолжал допрос размеренным, серьезным голосом, слегка выкатывая глаза и не спуская с Филипа проницательного, немигающего взгляда. Ничто не выдавало в нем волнения — ни дрожь век, ни едва заметные гримасы на одутловатом багровом лице. Жесткие черные волосы инспектора окружали лысую макушку. Он снял пальто, но даже в костюме едва помещался в кресле, сидя совершенно неподвижно и положив ладони на круглые колени.

— Эксперт определил, что она умерла несколько часов назад. В какое время вы ушли из дома сегодня утром?

— Без двадцати девять.

Лэм кивнул.

— Вы позавтракали?

— Выпил кофе, — предельно лаконично ответил Филип.

Лэм хмыкнул.

— Потому что вчера вечером вам подсыпали снотворное? — Судя по тону, он сильно сомневался в целебных свойствах кофе.

— Да.

— Значит, пока вы спали, ваш портфель с бумагами из министерства открыли вашим же ключом и ознакомились с его содержимым?

— Да.

— Отпечатки леди Джоселин…

Филип резко перебил:

— Она не была ни моей женой, ни леди Джоселин. Убитая — вражеская шпионка по имени Энни Джойс.

— Но она выдавала себя за леди Джоселин?

— Да.

— Ее отпечатки нашли на ключах и бумагах в портфеле?

— Да.

— Это были секретные документы?

— Поддельные, но по виду неотличимые от настоящих. В портфеле лежал и поддельный ключ к шифру, но там не было ничего, что могло бы представлять ценность для шпиона.

— Значит, вы предвидели, что портфель попытаются вскрыть?

— Я считал, что это вполне возможно, и не хотел рисковать. Видите ли, я согласовал действия с разведкой и получил инструкции.

— А вы предчувствовали, что вас попытаются усыпить?

— Нет. Но это неважно — правда, я только сейчас начинаю приходить в себя. Предугадать все я не мог. Обычно я сплю крепко, и она могла бы этим воспользоваться.