Почта доктора Дулиттла - Хью Лофтинг

— Почему ты смеешься? — удивился доктор. — Разве король Машту плохо обошелся с тобой?

— Это долгая история, — проскрипела черепаха. — Незачем ворошить прошлое. Король Машту получил по заслугам, жаль только, что из-за него пострадали и другие. Может быть, не будь этого короля, не было бы и потопа. Но ты прибыл ко мне издалека и, должно быть, устал и проголодался.

Конечно же, доктор устал и проголодался, но ему не терпелось услышать подлинную историю потопа. Поэтому он сказал:

— Нет, нет, ни капельки. Я с нетерпением жду твой рассказ. Он будет очень длинным?

— Не очень, недели на три, — язвительно чирикнул воробей. — Для такой копуши, как черепаха, это будет быстро. Поэтому я предлагаю сначала вздремнуть, потом позавтракать и уж затем слушать басни Илистой Колоды.

Хотя Горлопан и грубил, он все же был прав. Пора было устраиваться на ночлег. Пришлось доктору смириться.

Бу-Бу помогла Крякки набрать на островке ягод и наловить у берега вкусных жирных устриц. Когда все насытились и стали искать себе место для ночлега, оказалось, что на островке нет ни одного сухого местечка. Доктор Дулиттл попытался было устроиться в лодке, но там тоже было мокро и неудобно. Черепаха долго смотрела, как суетится доктор, и наконец сказала:

— Когда Ной с семьей вышел после потопа из ковчега, он сплел из прутьев и коры постели и подвесил их к деревьям.

— Ах, гамаки! — воскликнул доктор. — Вот мы и нашли выход.

Бу-Бу и Крякки принесли коры и веток. Доктор сплел большой удобный гамак, повесил его между двух больших деревьев, втащил туда О’Скалли и сам устроился рядом. Деревья согнулись под их тяжестью к самой воде, но все-таки устояли.

Взошла луна и залила озеро Янганьика мутным зеленым светом. Деревья отбрасывали голубые тени. Доктор не мог сомкнуть глаз и все смотрел и смотрел на таинственный пейзаж Вдруг черепаха запела. Она качала в такт головой и хрипло нараспев повторяла древние, никому не ведомые слова.

— Что это за песня? — спросил доктор.

Черепаха на минуту умолкла и сказала:

— У короля Машту был свой цирк, слоны трубили эту песню, когда их выводили на арену. Это марш слонов.

И черепаха запела дальше.

— У допотопных слонов допотопного короля совсем не было слуха, — буркнул Горлопан и спрятал голову, под крыло.

Солнце еще не встало над мрачным, угрюмым озером Янганьика, когда О’Скалли проснулся. Он лежал под одеялом в ногах у доктора, ему было уютно и тепло и вовсе не хотелось вставать. Доктор ворочался и бормотал во сне: «Манггу! Шальба! Марш слонов! Невероятно!»

Проснулась и Крякки, с недовольным ворчанием она пошла на берег собирать устриц. Как бы то ни было, а завтрак для доктора должен быть готов вовремя.

Горлопан высунул голову из-под крыла, бросил взгляд на озеро, туман и болота и поспешил снова спрятать голову под крыло. Дорого бы он дал, чтобы оказаться в родном туманном Лондоне.

Но больше спать он уже не мог. Все звери встали, проснулся и доктор Дулиттл, которому не терпелось услышать рассказы черепахи. Он выпрыгнул из гамака и плюхнулся в воду озера, чтобы вымыться. О’Скалли последовал его примеру.

Воробей встряхнул перышки и полетел к доктору.

— Доктор, — чирикнул он, — здесь гиблое место. Такой сырой воздух, что я окоченел. Останься мы здесь подольше, и у нас между пальцев вырастет перепонка, как у гусей. Это у меня-то, у лондонского воробья! А что будет с О’Скалли? Представляете, водоплавающий пес! Бр-р-р! Поэтому будьте начеку, и как только старая черепаха начнет вспоминать, вы ее подгоняйте, подгоняйте. Знаете, на кого она похожа? На старого солдата. В Лондоне в каждом кабачке сидят такие, и если начинают рассказывать о походах, то удержу на них нет. Вы скажете Илистой Колоде, чтобы она говорила покороче, покороче. Чем быстрее мы уберемся с этого болота и вернемся в Фантиппо, тем лучше для нас.

После завтрака доктор отточил три карандаша, достал три чистые записные книжки, велел сове внимательно слушать и запоминать на тот случай, если он не успеет что-то записать, и сказал черепахе:

— Я слушаю тебя, Илистый Панцирь.

Горлопан снова оказался прав — почти прав. Рассказ черепахи продолжался не три недели, но все-таки занял весь долгий день от рассвета до заката. Солнце медленно двигалось по небосклону с востока на запад, а черепаха все рассказывала и рассказывала о чудесах, которые ей довелось увидеть и пережить в давние времена. Карандаш доктора бегал по страницам записной книжки.

Звери сидели рядом и тоже слушали. Даже Горлопан притих и ловил каждое слово. А черепаха рассказывала о древних невиданных зверях, о гигантских птицах, о людях, выстроивших первые города, о войнах и пожарах…

Крякки приготовила обед и ужин и подала их как можно тише, чтобы не мешать Илистому Панцирю. Доктор проглотил всего несколько кусочков и продолжал записывать. Стемнело, и доктору пришлось зажечь свечу. Потом звери задремали, а он и Бу-Бу слушали.

До полуночи оставалось совсем немного, когда черепаха закончила свой рассказ. Все молчали. Далекие звезды мерцали в голубом тумане, пеленой покрывшем озеро. Где-то вдали в мангровых зарослях ухали совы, и Бу-Бу вертела головой, прислушивалась к их крикам. Как только доктор закрыл записную книжку и спрятал ее в карман, Крякки дунула на свечу и погасила ее, свечей у них оставалось немного. Наконец доктор заговорил:

— Спасибо тебе, Илистый Панцирь. Никогда в жизни мне не доводилось слышать такой интересный рассказ. Я очень рад, что приехал сюда и познакомился с тобой.

— И я очень рада, Джон Дулиттл, — ответила черепаха. — Ты один из людей понимаешь звериный язык. Если бы ты не навестил меня, я бы уже никому и никогда не смогла рассказать историю потопа. За последнее время я сильно сдала и уже никогда не покину воды озера Янганьика.

Доктор замялся, словно не решался высказать просьбу, а потом набрался храбрости и произнес:

— Не могла бы ты подарить мне что-нибудь на память о затонувшем городе? Конечно, если это возможно.

— С удовольствием выполню твою просьбу, — согласилась черепаха. — Погоди, я сейчас нырну и принесу тебе что-нибудь из глубины.

Медленно, словно настоящее допотопное животное — а черепаха и вправду была допотопным животным, — Илистый Панцирь подняла свое огромное тело и погрузилась в воду. Лишь легкие круги указывали то место, где она исчезла.

Звери и доктор молча ждали возвращения черепахи. Джон Дулиттл закрыл глаза и медленно представил себе, как Илистый Панцирь шагает по дну озера между развалин домов и дворцов, как она входит в чудом сохранившийся храм и приносит ему оттуда книгу или рукопись…

Мокрая и блестящая в свете луны черепаха вышла из воды. На ее панцире лежала высеченная из камня огромная оконная рама! Если бы эту раму положили на лодку доктора, она сразу пошла бы ко дну.

Даже видавший виды Горлопан сначала опешил, а потом зачирикал:

— Боже! Я как-то видел в Лондоне, как грузчики тащили рояль на четвертый этаж. Бедняги, они так пыхтели! Вот бы им взять в напарники Илистую Колоду! Доктор, а доктор! А что вы сделаете с этой рамой? Повесите на цепочку и будете носить на шее?

Черепаха сбросила раму на землю. Раздался глухой удар, от которого задрожал весь островок.

— Ничего легче мне не удалось найти, — оправдывалась черепаха. — Я искала тарелку или горшок, чтобы вы могли взять их с собой, но все дно затянуло илом, и добраться туда невозможно. А эту раму я взяла с третьего этажа королевского дворца, с окна опочивальни самой царицы. Я подумала, что, даже если ты не увезешь ее с собой, тебе будет любопытно взглянуть на прекрасную резьбу. Погоди, я смою грязь, и ты посмотришь.

— Ну вот, из-за старой рамы мы сожжем последнюю свечу! — проворчала Крякки.

Но доктор не обратил внимания на ее ворчание, зажег свечу и долго, пока она не догорела дотла, рассматривал резьбу и перерисовывал ее в записную книжку.

Огонек свечи вздрогнул и погас. Доктор очутился в темноте. Из гамака доносилось посапывание О’Скалли. И доктору ничего не оставалось, как тоже забраться в гамак и укрыться одеялом.

Глава 10. Последний приказ почмейстера

Поутру Крякки разбудила друзей и пригласила их к завтраку. Пелена тумана висела над озером и закрывала солнце.

Проснулась и черепаха. У старушки обострился ревматизм. Малейшее движение причиняло Илистому Панцирю ужасные страдания. Добрая утка сжалилась и отнесла черепахе завтрак в постель.

Доктор бранил себя за то, что накануне попросил черепаху принести ему что-нибудь на память со дна озера.

— Это все из-за меня, — говорил он. — Ревматизм обострился из-за вчерашнего холодного купания.

К счастью, черный саквояж с лекарствами, как всегда, был при нем. Доктор раскрыл его, достал оттуда пузырьки и баночки и принялся готовить микстуру и растирание.