Милицейский спецназ - Александр Тамоников

– Да, сын! Сейчас ему шестнадцать почти.

Коренев сделал паузу, налив водку в рюмки:

– Давай, старшина, по третьей, как водится, за тех, кто не вернулся с войны!

– Да, много их полегло в войнах старых и новых, будь они все прокляты! За ребят! Земля им пухом и вечная память!

Выпили не чокаясь.

В наступившей тишине выкурили по сигарете.

Кузьмич прервал молчание:

– Значит, Слава, все в твоей жизни сложилось?

– Нет, старшина, не все. В бизнесе – порядок, с финансами тоже, вес в обществе имею, а вот в семье… В семье не все, как хотелось бы. Даже хуже!

– Другая женщина или другой мужчина?

– Нет, что ты? Мы с Оксаной, супругой, живем душа в душу, а вот сына, Артема, упустили. За делами да заботами упустили.

– Что случилось, Слава? Хулиганка?

Коренев вздохнул:

– Если бы хулиганка! Наркота, старшина!

– Вот оно что! И давно заметил, что сын употребляет наркотики?

– С полгода. Сначала появился какой-то неестественный блеск в глазах по возвращении домой с дискотек, потом заторможенность в поведении. Повел к врачам, диагноз – наркомания. Провели тесты, положительный результат на героин.

– А кто посадил его на иглу, не выяснял?

– Ну, как же? Конечно, выяснял. Там же в клинике и прессанул. Ответил, что брал дурь у беженцев, что возле вокзала железнодорожного отираются. Я с ним туда! Показывает гавроша лет десяти, он, мол, продавал героин. Мои ребята взяли мальчишку. Обыскали. Пусто! Пришлось отпустить. А сын клянется, что именно у этого парня наркотик покупал. Ну, решил я под утро весь их табор, что у карьера был разбит, тряхануть. Нагрянули на стойбище в пять утра, а таджиков и след простыл. Ушли! Цепь оборвалась.

Коренев вновь замолчал, выбив из пачки очередную сигарету. Его примеру последовал и Кузьмич, хотя курить особо не хотелось. Закурил так, чтобы поддержать компанию. Затем спросил:

– И что дальше, Слава?

– А дальше – кошмар! Я Артема дома закрыл. День прошел еще туда-сюда, на второй началась ломка. Крючило его всего, трясло, рвало, все словами не передашь. Молил дозу ему дать в последний раз, грозил покончить с собой. Жена хотела уже уступить, я не позволил. Подыхать надумал, пусть подыхает, все одно – жизнь на игле – это не жизнь. Убедил супругу. Принялся за лечение!

– В клинике?

– Нет, Кузьмич, в загородном доме. По своей методе. Но консультируясь у наркологов.

– И что? Есть плоды лечения?

– Есть!

– А что это за методу ты применил?

– Очень простую, старшина. Опустил сыночка в подвал, прицепил цепью к железной кровати и оставил ломаться! Жестоко? Согласен! Но иначе нельзя. Иначе ничего не получится. С моей точки зрения. Врачи считают по-другому.

– Результат?

– Переломался мой Артем. С месяц в подвале провел в одиночестве, было время и отойти и подумать. Затем перевел его в отдельную комнату. Организовал беседы с психологами, экстрасенсами, наркологами. В общем, вроде пришел он в себя. Антаксон пил. Это чтобы наркота, вздумай он попробовать, не действовала. Сейчас вернулся в гимназию. Но наркоманию-то, старшина, не вылечишь, неизлечима она! Вот что страшно! Загнать ее внутрь, притупить желание, даже сформировать рефлекс относительного отвращения – это да, можно, но не излечить! Хорошо, если сам поймет весь вред и гибельность употребления наркотиков и сможет контролировать себя. А нет – кошмар повторится! А второго такого ужаса, боюсь, Оксана не перенесет. Сердце у нее слабое. Вот такие дела. Так что не все в моей жизни гладко, несмотря на деньги, успех в бизнесе и признание в обществе. Все меркнет и теряет смысл перед одним словом – наркомания!

Кузьмич проговорил:

– Не думай о плохом, Слава. Уверен, все у тебя будет хорошо.

Коренев улыбнулся:

– Ты всегда, сколько знаю тебя, оптимистом был. И сильным человеком. Я сужу не только по тем мгновеньям, когда ты дважды спас мне жизнь, хотя уже это говорит о многом. Но и после того, как тебя отправили в Союз, я слышал много хорошего о своем старшине. Другой, который прибыл вместо тебя, другим был. Да что мы все обо мне, ты-то сам как?

На этот раз вздохнул Кузьмич:

– Да что я? В госпитале, в Чирчике, познакомился с медсестричкой, замечательной девушкой, уроженкой Горинска. Сошлись мы с ней и после госпиталя и увольнения в запас переехали туда. Устроился в милицию, служил в ГАИ, да уже можно сказать, отслужил, в конце месяца, может чуть позже, на пенсию. Дослужился до старшего лейтенанта. Детей нет. Вот так и пролетела жизнь. Что дальше на гражданке делать, не знаю. Работы никакой нет, а пенсия, сам понимаешь, лишь с голоду не сдохнуть! Обидно, Слав. Мне же всего сорок пять лет. Мог бы и дальше служить, некоторые у нас и до пятидесяти, а то и дольше на должностях лежат. А меня на покой! Начальству не угодил, не гнулся ни перед кем, вот и отправляют на заслуженный отдых, с глаз долой. И придраться не к чему. В моем случае точно блюдут букву закона, хотя в других этим законом как проституткой вертят. Обидно!

– Ну, старшина, сейчас везде так. Но ты не переживай! Теперь без работы не останешься. Я под тебя цех деревообрабатывающий, с чего сам начинал, в Горинске открою. Будешь рулить! И все местные власти посылать к чертям собачьим. А хочешь, в Переславль перебирайся, а? Первым заместителем сделаю или начальником службы безопасности? Квартирой обеспечу, оклад положу такой, что за месяц пенсию на три года перекроет. Я не по пьянке тебе предложение делаю, не подумай, все серьезно!

– Нет, Слав! В Переславль не поеду, а вот в Горинске – пожалуйста. С удовольствием возьмусь за любую работу!

– Будем считать, договорились! Я завтра же дам команду начать работу по цеху в Горинске.

– Благодарю!

– Ты это чего, Кузьмич? Что значит благодарю? Это я по гроб жизни должен тебя благодарить, ну уж никак не ты меня! Я твой вечный должник! За тебя хоть в огонь, хоть в воду! И прошу, не говори так больше, пожалуйста!

Коренев разлил остатки водки.

Выпили по последней. И вновь закурили.

– Один вопрос, старшина, а какими судьбами ты сегодня в Переславле оказался?

– За лекарством приехал.

– Болен, что ли?

– Я – нет! С нами, со мной и женой, бабушка ее живет, приличных лет уже. Ей лечение требуется. Но мне сказали, что нужное лекарство в Переславле найти невозможно, разве что в аптеке напротив. Вот и приехал сюда, а учреждение закрыто. Учет! Вот и жду, когда откроется.

– Что за лекарство?

Кузьмичев протянул Вячеславу рецепт:

Коренев по слогам прочитал написанное по-латыни слово.

– Ясно, хотя, признаться, ни хрена не понял! Но, говоришь, невозможно найти это лекарство? Сейчас проверим, так ли это.

Он достал сотовый телефон.

– Гриша? Коренев! Привет… Обязательно… на этом мероприятии буду!.. Ну, сказал же! Ты погоди о юбилее! Вопрос у меня к тебе неотложный! Мне нужен препарат…

Коренев вновь по слогам прочитал название лекарства:

– Понял? Я не спрашиваю, сколько это стоит! Достать можешь? Нет, прямо сейчас! Сколько?

Вячеслав взглянул на Кузьмича.

– Сколько нужно лекарства, старшина?

– Боюсь, у меня на пару пластинок и хватит.

– Вот блин, и этот о деньгах! Я спрашиваю, сколько лекарства требуется?

– Не знаю.

Коренев вернулся к разговору с неизвестным Кузьмичу Гришей:

– Давай сколько есть! Думаю, хватит, но если что еще достать сможешь, оплачу по любым расценкам! Куда, спрашиваешь? В забегаловку на пересечении Центральной и Демидовской, возле остановки «Концертный зал», к Леониду! Хорошо, жду! Спасибо!

Бывший рядовой отключил мобильник.

– Ну, вот, а ты говорил – невозможно! Все, старшина, возможно, вот только, жаль, не всем. Плохо это? Безусловно, плохо! Но правила этой новой жизни не нами писаны. Короче, через полчаса две упаковки препарата у тебя будут! Если надо, достанут еще. Лекарство действительно дефицитное, его в Москве, в институте каком-то заказывать надо. Но это ничего, это пустяки, закажем!

– Да у меня денег не хватит рассчитаться за упаковки.

– Ты опять о своем? Мне твои деньги не нужны! Считай, презент бабуле местные фармакологи делают. Подарок, в знак огромного и искреннего уважения. Ну, что, Кузьмич, может, еще пузырек раздавим? Под шашлычок? Что-то от салатов у меня аппетит разыгрался.

Кузьмичев поднял руки.

– Водки хватит, а вот шашлычка можно, я уже вкус его забыл!

Коренев поднялся, вышел из кабинета.

Вскоре вернулся, доложив:

– Все о’кей! Шашлыком занялись. Я заказал на косточках, ты не против?

– Нет, не против, ты мне вот о чем, Слава, скажи, ты с криминалом связан?

Коренев усмехнулся:

– Странный вопрос! Конечно, связан. Он же сейчас везде, и в бизнесе, и во власти.

– Я другое имею в виду.

– Тогда скажи, кто или что конкретно тебя интересует?

– Некий Бурбон. Фамилии и имени, к сожалению, не знаю.

– А их у этого ублюдка нет! Бурбон, и все! Как пудель чесоточный, только кличку и имеет. Какой у тебя к нему интерес?