Сталин перед судом пигмеев - Юрий Емельянов

К этому времени в СССР на основе публичных заявлений Хрущева 1957–1959 годов и публикаций в партийной печати сложились жесткие установки относительно того, что и как можно говорить о Сталине, а чего нельзя о нем говорить. Свидетельством этого может служить многотомная «История Великой Отечественной войны Советского Союза. 1941–1945». Для характеристики Сталина на первых страницах первого тома этого сочинения, подписанного к печати 28 мая 1960 года, была использована приведенная выше цитата из доклада Н.С. Хрущева на XXI съезде партии, в которой была дана положительная оценка деятельности Сталина как руководителя Советской страны предвоенного времени. В томе публиковались и фотографии И.В. Сталина.

Правда, в этом томе, в котором шла речь о предвоенной истории СССР, Сталин был упомянут реже, чем Хрущев (22 раза против 24), хотя роль Сталина в руководстве страны в эти годы была неизмеримо более значительной, чем Хрущева. Правда и то, что в томе были слова осуждения «культа личности Сталина». Наконец, многие заявления Сталина и его действия были закамуфлированы словами «Советское правительство», или «руководство страны», или «партия». И все же в томе приводились позитивные примеры государственной деятельности Сталина, а также его высказывания из официальных речей. В качестве положительного примера усилий по идейно-политическому воспитанию советских людей приводилось издание сборника Сталина «Вопросы ленинизма» тиражом в 4 миллиона экземпляров-. Были даже отмечены положительные стороны «Краткого курса Истории ВКП(б)». (Правда, тут же было сделано замечание о том, что «некоторые положения Краткого курса были изложены с позиций культа личности Сталина».)

В томе приводилась положительная оценка Хрущевым деятельности Сталина в связи с заключением советско-германского договора о ненападении 1939 года, сделанная им в речи 27 марта 1960 года. Тогда Хрущев заявил: «Вы что думаете, разве Сталин не видел агрессивных шагов Гитлера? Он видел их и понимал серьезную угрозу новой мировой войны. Он видел, что Англия и Франция толкают Гитлера против Советского Союза. Но у него в тех условиях не было иного выхода, кроме как согласиться на этот договор». (Эта оценка входила в противоречие с заявлениями Хрущева на XX съезде о том, что Сталин игнорировал опасность нападения Германии.)

Во втором томе, подписанном к печати 12 апреля 1961-го, речь шла о периоде войны с 22 июня 1941 года по ноябрь 1942 года. На сей раз упоминания о Сталине были чуть чаще, чем о Хрущеве (36 против 31). В томе не раз утверждалось, что Сталин допустил ряд просчетов перед войной и в первый период войны. Положительная же деятельность Сталина была почти скрыта словами «партия», «Государственный Комитет Обороны», «Верховное Главнокомандование», «Ставка». В то же время в томе приводились наиболее важные заявления Сталина в эти месяцы. Были не раз процитированы выступления Сталина 3 июля, 6 и 7 ноября 1941 года и им была дана высокая оценка.

В третьем томе, посвященном событиям с ноября 1942 года по декабрь 1943 года и подписанном к печати в августе 1961 года, выдерживалась такая же тональность. Правда, теперь Н.С. Хрущев был намного чаще упомянут, чем И. В. Сталин(41 раз против 27). Деятельность же Сталина как Верховного Главнокомандующего была дана скупо, но без критических оценок. К тому же 10 упоминаний о Сталине касались его взаимоотношений с главами правительств США и Великобритании, главным образом по материалам «Переписки», вышедшей в свет в 1957 году.

Примерно в таком же духе излагалась деятельность Сталина в годы войны в опубликованных в эти годы мемуарах советских маршалов и других военачальников. Лишь через несколько десятилетий стало известно, что эти мемуары подвергались жесткой идеологической цензуре и редактуре. Мемуары маршала А.И. Еременко («На западном направлении»), И.В. Тюленева («Через три войны») и ряд других с первых же страниц, посвященных началу войны, открывались ставшими традиционными с доклада Хрущева упреками в адрес И.В. Сталина по поводу его «невнимания» к предупреждениям о возможном нападении гитлеровской Германии.

В то же время хотя положительные оценки деятельности Сталина зачастую скрывались за словами «Ставка», «Верховное Главнокомандование, «Государственный Комитет Обороны», в воспоминаниях Тюленева и Еременко не было никаких нареканий по поводу действий Сталина после начала войны. В этих мемуарах приводились примеры того, как умело осуществлял Сталин военное руководство, как он был внимателен к настроениям военачальников, то проявляя заботу о раненом Еременко, то откликаясь на желание Тюленева как можно быстрее после его ранения вернуться из тыла на фронт. Эти примеры разрушали утверждения Хрущева и о некомпетентности Сталина, и о его жестоком отношении к окружающим.

Хотя в этих публикациях тщательно соблюдалось равновесие между позитивными и негативными оценками государственной деятельности Сталина, его дореволюционная деятельность всегда получала исключительно положительную оценку. Так, выступая в мае 1961 года в Ереване и Тбилиси с официальными речами по поводу 40-летия установления Советской власти в этих республиках, Хрущев с уважением говорил о роли Сталина в руководстве революционной борьбой в Закавказье. Поэтому поворот к очередному туру антисталинской кампании был неожиданным.

Первая грозовая вспышка, которая предвещала грядущую кампанию, прозвучала в Кремле 1 мая 1961 года. В этот день, находясь на гостевой трибуне на Красной площади в качестве переводчика иностранной делегации, я видел, что демонстранты пронесли не меньше двух десятков новеньких полотнищ с изображением Сталина. После завершения демонстрации в Кремле состоялся прием. На нем Хрущев с неожиданной яростью стал атаковать Сталина, выкрикивая: «Правление Сталина было царством топора!» Очевидно, Хрущев увидел в знаменах с портретами Сталина вызов себе. Поскольку украшение праздничных колонн всегда было предметом пристального и заблаговременного внимания высших руководителей страны, Хрущев мог заподозрить, что кто-то из его коллег вольно или невольно потворствовал появлению сталинских знамен. Возможно, что атакой на Сталина Хрущев старался приструнить своих коллег.

На XXII съезде (октябрь 1961 г.) Хрущев собирался продемонстрировать свое право войти в историю мирового коммунизма как творец первого в мире коммунистического общества, то есть добиться осуществления такой цели, которая оказалась недостижимой при Сталине. К съезду Хрущев приготовил новый проект программы КПСС, в котором торжественно провозглашалось: «Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме!» При этом Хрущев недопустимо преувеличивал возможности советской экономики, к тому же сильно разбалансированной его непродуманными экспериментами. Проект программы КПСС, разработанный Хрущевым, был подвергнут острой критике в подробной аналитической записке Молотова, который в это время был постоянным представителем СССР в МАГАТЭ.

К сожалению, многие советские люди не замечали вопиющего разрыва между обещаниями Хрущева и возможностями страны. Для ошибочных представлений были известные основания. Несмотря на срывы в выполнении плановых заданий, экономика страны продолжала развиваться быстрыми темпами, В стране бурно развивалось жилищное строительство. Большие успехи были достигнуты в науке и технике. Впервые в мире был создан ледоход с атомным двигателем. Запуски советских ракет в сторону Луны в 1959 году, состоявшийся в 1961 году первый в мире полет человека в космосе — Юрия Гагарина, а затем полет Германа Титова показали явное преимущество СССР в освоении космического пространства. В то же время Хрущев постоянно преувеличивал степень советского превосходства в ракетах дальнего действия. С помощью угроз применения межконтинентальных ракет с ядерными боеголовками Хрущев рассчитывал к началу съезда добиться крупного внешнеполитического успеха —. подписать мирный договор с ГДР и заставить западные державы покинуть Западный Берлин.

Однако, получив надежные сведения с помощью разведывательных спутников, а также от англо-американского шпиона Пеньковского о реальном ракетном потенциале СССР, правительство Соединенных Штатов в начале октября 1961 года предъявило правительству СССР фотоматериалы об установленном ими факте наличия у СССР значительно меньшего количества ракет, чем предполагалось, и об очень большом превосходстве США в этой области. Хрущевский блеф потерпел крах. Вытеснить Запад из Берлина не удалось.

Как и 5 с лишним лет назад, атакуя Сталина, Хрущев преследовал чисто политиканские цели. Во-первых, Хрущев стремился прикрыть свою крупную внешнеполитическую неудачу. Во-вторых, новая кампания должна была послужить ответом на критику Молотова в отношении разработанного Хрущевым проекта новой программы КПСС. Хрущев прекрасно понял, что его утопическая программа построения материально-технической базы коммунизма к 1980 году может вызвать большие сомнения и Молотов в своих письменных замечаниях по проекту лишь высказал критическое отношение, которое, возможно, разделяли и другие советские люди. Особые опасения вызывали у Хрущева те коллеги по Президиуму ЦК, которые могли поддержать критику Молотова. Тогда Хрущев решил исключить Молотова, а также Маленкова и Кагановича, по обвинению в причастности к «сталинским репрессиям». Наказывая своих политических противников, Хрущев одновременно реанимировал обвинения в адрес Сталина.