XVII. Наваррец - Игорь Александрович Шенгальц

По моим прикидкам, герцогиня сейчас отсиживалась в своем городском доме, ожидая новостей с передовой, а барон и его люди уже действовали где-то в городе. Только вот я уже понимал, что ничего у него не выйдет. Ришелье переиграл его еще до того момента, как барон начал свою партию.

Вдовствующая королева-мать выглядела величественно. От нее волнами исходила сила и уверенность, и все, на кого падал ее взор, немедленно кланялись.

Она пошла к входу во дворец, опираясь на руку усатого. Прочие сопровождающие двинулись следом за ней широким полукругом, но войти в Лувр столь внушительной толпой нам, разумеется, не позволили.

— Ваше Величество, — навстречу процессии шагнул гвардейский лейтенант, преграждая путь королеве, — прошу меня простить, но внутрь могут пройти не более десяти человек. Таков приказ!

— Чей приказ? — в другие времена подобные интонации голоса Медичи заставили бы лейтенанта мысленно попрощаться с головой, но нынче королева-мать была в опале, и все об этом знали.

— Приказ непосредственно Его Величества и Его Высокопреосвященства.

— Как? — удивилась королева. — Кардинал уже отдает приказы в Лувре? Любопытно! Что же, мы подчинимся этому унижению. Если Его Величество желает встретить родную мать подобным способом, то пусть так и будет. Д'Анге, прошу вас, выберете десять человек, кто сопроводит меня.

Усач быстро произвел отбор людей, в число которых попал и я. Имя герцогини де Шеврез сыграло для него решающую роль.

Медичи даже не обернулась, чтобы посмотреть в глаза тех, кто, вероятно, шел за ней на смерть. Если бы это могло помочь вернуть былую власть, она убила бы всех и каждого, невзирая на чины и прошлые заслуги.

Д'Анге вышагивал подле королевы, держа в руках знакомый мне портфель — тот самый, который мы с бароном с боем добыли в торговом доме.

Шпаги и даги у нас не забрали, но гвардейский лейтенант лично убедился в том, что ни у одного из десяти нет с собой пистолей, хотя при желании стрелковое оружие можно было скрыть под одеждой.

Большая часть сопровождающих осталась у карет перед входом в Лувр под присмотром гвардейцев и мушкетеров в знакомых мне небесно-лазурных плащах с нашитыми на него большими белыми крестами сзади, спереди и по бокам.

Королева-мать шла первая, гордо подняв голову. Со стороны казалось, что она плывет над землей, не касаясь ее ногами. Мария Медичи играла ва-банк и делала все, чтобы победить сегодня.

Мы вошли во дворец. Внутри, как и обычно, было многолюдно. Во все стороны сновали слуги, кучками толпились придворные кавалеры и дамы, кое-где стояли гвардейцы, охраняя отдельные проходы и залы.

При появлении Марии Медичи гул голосов немедленно смолк. Все уставились на нас, словно на прокаженных, никто не спешил подойти к королеве и выразить ей свое почтение. Наоборот, при ее приближении каждый старался убраться с траектории ее пути.

Мы поднялись по широкой лестнице на второй этаж и прошли несколько залов. Королева-мать точно знала, куда идти. Я же ориентировался внутри дворца не слишком хорошо, хотя прекрасно помнил все наставления де Шеврез. Скоро мне нужно будет отделиться от группы и найти тайный ход.

Но сделать это было не так-то и просто, нас постоянно опекали гвардейцы, контролируя каждый наш шаг.

Тот самый лейтенант шел впереди процессии вместе с десятком военных, и позади нас двигались еще столько же, если не больше. В очередном зале лейтенант замедлился и, обернувшись к Медичи, произнес:

— Вновь прошу меня простить, Ваше Величество, но дальше ваши люди идти не могут. Они должны ждать здесь!

— Опять приказ кардинала? — горько усмехнулась королева, и мне на секунду даже стало ее жаль. Впрочем, я тут же вспомнил, как несколько дней назад она хладнокровно отдала приказ заколоть меня, и жалость мгновенно испарилась. — Я подчиняюсь! Д'Анге, отдай мне портфель!

Так она и покинула зал, в гордом одиночестве с тем самым портфелям в руках. Лейтенант ушел с ней, прочие же гвардейцы остались с нами, причем все входы и выходы были перекрыты — из зала без боя не выбраться.

Черт! Попался в ловушку. Вспоминая примерный план Лувра, который я держал в голове, нужный мне тайный ход начинался неподалеку, то ли в соседней комнате, то ли через одну.

Судя по наглым лицам гвардейцев, так просто меня они не выпустят. Что же, я не гордый, придется слегка опозориться.

Я сунулся было вперед, к той двери, через которую ушла Медичи, но д'Анге ожег меня подозрительным взглядом, и я круто изменил траекторию своего движения, вернувшись к той двери, через которую мы вошли в зал. Если мне не изменяет память, там можно было обойти зал через параллельный проход и в итоге оказаться в нужном мне помещении.

Трое гвардейцев заступили мне дорогу, к счастью, среди них не было тех, кто меня знал в лицо.

— Куда? — поинтересовался один, с откровенной ухмылкой оглядывая меня.

— До отхожего места, — я демонстративно держался за живот и чуть согнулся вперед, словно в приступе боли. — Видно, мясо было плохо прожарено. Крутит!

— Не велено! — осклабился гвардеец. Ему было приятно и забавно безнаказанно поиздеваться над одним из людей королевы-матери.

-Сил больше нет терпеть! Сейчас здесь вам устрою сюрприз, прямо на паркете!

Я потянулся было к завязкам, поддерживающим штаны, но второй гвардеец махнул рукой.

— Пусть идет! Попросите любого из слуг, вас проводят…

— Благодарю!

Что удивительно, никто не пошел меня проконтролировать, несмотря на явный приказ не выпускать группу из виду. Охрана здесь поставлена далеко не на уровне Кремля, где и таракану не дадут пукнуть.

Вообще безопасностью первых лиц Франции уделялось не слишком-то много внимания. Предыдущего короля Генриха IV сначала чуть не убили прямо в королевской приемной Лувра, благо тогда киллера взяли на месте и король выжил. Но позже, спустя полтора десятилетия бедолагу Генриха все же прирезали на одной из улочек Парижа.

Поэтому я сделал вид, что ищу выход во двор, сам же смешался с толпой придворных, собравшихся вокруг художника, рисовавшего интерьер зала. На меня никто не обратил внимания, хотя одет я был достаточно скромно по местным меркам. Видно, посчитали за одного из бедных кавалеров, из числа только прибывших в столицу, и каким-то чудом умудрившегося пробраться во дворец в поисках могущественного покровителя.

Работу художника комментировали в полный голос, но он не обращал на это ни малейшего внимания, хотя рядом уже разгоралась ссора.

— Какова цветопередача! Восхитительно!

— А как