Леонардо да Винчи - Ал. Алтаев

Цезарь был союзником французского короля.

…На другой день после появления в Милане французский король спрашивал у своей свиты о достопримечательностях Милана.

— В монастыре доминиканцев, — отвечали ему приближенные, — в трапезной Санта Мария делле Грацие, находится знаменитая фреска флорентийского художника Леонардо да Винчи «Тайная вечеря». Если угодно вашему величеству…

— Да, конечно, конечно, я хочу ее видеть.

Торжественно, окруженный пышною свитою и послами, отправился Людовик в монастырь. В свите среди принцев и герцогов находился и Цезарь Борджиа.

Монахи, смиренно кланяясь, проводили знатных гостей в трапезную. Перед ними была она, эта замечательная фреска. На них со стены смотрели лики апостолов и Христа во всей своей жизненной правде. Людовик не мог оторвать глаз от зрелища.

— Великолепно! — вырвалось у него. — Не правда ли, герцог? — обратился он к Цезарю Борджиа. — Но вот что скажите: нельзя ли выломать эту стену, увезти ее во Францию?

— Невозможно, ваше величество! — воскликнул Цезарь, и тонкие губы его сложились в едва заметную презрительную улыбку.

Людовик слегка нахмурился и надменно сказал:

— Спросите-ка лучше об этом самого художника.

Немедленно послали за Леонардо. Он, конечно, отверг эту затею, спокойно доказав всю ее нелепость. Фреска так и осталась в монастыре Мария делле Грацие.

Судьба, впрочем, не пощадила «Тайной вечери». Она очень плохо сохранилась до нашего времени. Реставрации, не так давно производившиеся для укрепления живописи, мало помогали.

Написанная масляными красками роспись начала разрушаться уже вскоре после ее создания. Неумение предохранить от сырости, от случавшихся наводнений, наконец, время сделали эти разрушения катастрофическими.

В Милане шепотом передавали слух, что Лодовико Моро готовится вновь овладеть своей столицей. Настроение миланцев изменилось. Бесчинства, насилия и жестокость пришельцев затмили былой гнет и тиранию герцога.

Сначала миланцы восклицали: «Да здравствует Людовик!» — видя во французской короле избавителя от тирана, но потом пожары и разорение города заставили их отыскивать добро в правлении герцога Сфорца. Все чаще стали раздаваться возгласы: «Долой французов! Да здравствует наш законный великий государь, герцог Лодовико Сфорца!»

И в Милане снова полилась кровь: миланцы с ожесточением набросились на победителей. Французы заперлись в крепости и оттуда ожесточенно отстреливались.

А Лодовико Моро в это время собирал войско. В лице Цезаря Борджиа он имел яркий образец для подражания и, подобно ему, окружил себя сбродом искателей приключений, состоящих из немецких и швейцарских наемников. Когда армия, думалось ему, была уже готова, он двинулся на Милан. Французы не ожидали этого внезапного нападения, и Моро, поддерживаемый народом, овладел столицей…

Казалось, ликованию не будет конца. Но счастье Моро было непрочно. Не прошло и двух месяцев, как французы снова овладели Миланом. Швейцарец из Люцерна, по имени Шаттенхальб, находившийся на службе у Моро, предал его за несколько тысяч дукатов. На этот раз Лодовико лишился не только имущества, но и свободы… Среди победных криков и ликованья французских войск герцога везли, связанного по рукам и ногам, в клетке, точно зверя. С выражением тупой и бессильной ярости смотрел Моро на глумящуюся толпу.

Бывшего миланского властелина везли из Италии в одну из французских тюрем, и теперь уже навсегда.

Зороастро благодаря своему огромному росту и силе удалось пробраться сквозь толпу, окружавшую повозку с клеткой. Он услышал свистки и наглую песню, которую пели уличные мальчишки. Среди них был и сорванец Джакомо. Приплясывая, мальчишки выкрикивали звонкими голосами:

У нашего ЛодовикоНынче слава невелика;Плохо дело, спал он с тела,И корона улетела…

Кто сочинил эту песню — сами ли мальчишки или их научили взрослые, — никому не было известно.

К своему удивлению, Одноглазый увидел, что у самой клетки на носилках, покоившихся на плечах дюжих солдат, лежала пышно одетая дама. В просвете откинутых занавесок мелькнула прекрасная обнаженная рука, золотистый локон, показалась красивая голова. Боже мой, мадонна Цецилия Галлерани, дом которой после прихода завоевателей был разграблен, а она сама где-то скрывалась!

Красавица наклонилась и крикнула у самых прутьев клетки:

— Эй, герцог без короны, слышишь песенку миланцев? Видишь, как сильна и счастлива Цецилия Галлерани, в то время как Беатриче д'Эсте давно в могиле… Я узнаю, что сделает с тобой мой друг Цезарь Борджиа, герцог Валентинуа…

Часть третья

Скитания

1

Начало скитаний

Леонардо спешно собирался в дорогу. Зороастро с учениками укладывали его одежду в дорояшые кожаные мешки, и Зороастро ворчал: куда уложить все, что относится к науке и к живописи, — это не запихнешь в мешки, где все мнется. Разглядывая сильно поношенные камзолы и плащи хозяина, он качал головою. Удивительное дело: у маэстро частенько не было денег, чтобы сделать себе необходимое новое платье, но он до сих пор сохранил стройность юноши и так умеет носить одежду, что и не заметишь потертых мест. Зато у него выпрашивает последние деньги на свои наряды эта девчонка в штанах, Джакомо Салаино. Он и теперь боится что-нибудь забыть из своих тряпок в Милане, только и знает, что разглаживает камзолы, колеты и плащи. Вся надежда на Бельтрафио: он усердно возится с картинами и набросками, собирает рисунки и помогает учителю сложить бумаги с чертежами и научными записями, распоряжается, как командир, коротко и ясно, и Марко д'Оджоно, этот тиходум, едва успевает помогать. А мальчишка Джакомо младший, конечно, удрал бродяжничать с теми, с кем сочинил песенку о герцоге Лодовико: он ни за что не хочет уезжать из Милана. Маэстро когда-то подобрал его на улице, на улицу он теперь и возвратился, ничему не научившись — ни науке, ни живописи, ни толком кузнечному ремеслу от него, Зороастро. Станет бродягой. А Салаино, ох уж этот Салаино! И Зороастро кричит:

— Эй, Салаино, то бишь мессэр Джованни Антонио Капротис, убери свои сорочки!

Все ученики, кроме младшего Джакомо, отправлялись с учителем. Куда их гнала судьба из разгромленного, никем не управляемого города, отданного на разграбление чужеземцам? Они и сами не знают. Пока они все едут на родину, во Флоренцию. С ними и Лука Пачоли, верный друг Леонардо да Винчи.

Как неуютно стало в гнезде, укрывавшем Леонардо с его «выводком»! Повсюду разбросаны битые горшочки от красок, старые кисти; в окно смотрит уныло старое шелковичное дерево, глядя на которое Леонардо размышлял о Моро, и то, другое, персиковое, к которому он прививал яд и не успел добиться результатов опытов. Шелковичное дерево с огромным дуплом стало сохнуть от старости, оно напоминает судьбу изжившего себя тирана Лодовико. Расшатались и скрипят ступеньки лестницы, ведущей в маленькую мастерскую, где была написана «Мадонна в гроте», и мыши бегают взапуски, не боясь людей, шмыгая у них прямо под ногами.