Опасные забавы - Маргарет Портер

Розали вспомнила свой разговор с Джервасом после того, как он поцеловал ее. Она вновь подумала о собственной впечатлительности и о том, что привыкла жить в мире грез. Более того, мечты управляли всем ее существом.

Джервас Марчант, знатный и богатый, напротив, предпочитал фантазиям реальность. Да это и понятно. Сокровища его страны не были разграблены голодными, озлобленными толпами или проданы богатым иностранцам. Никто не нападал на дворцы его друзей, не арестовывал их и не отправлял в тюрьмы, где они ждали бы смертного приговора и гильотины. Его сознание не ведало потрясений, его не обвиняли в лояльности знатным покровителям или, наоборот, в стремлении подольститься к революционерам, занявшим их место в обществе и парламенте.

Для того чтобы излечиться от кошмаров прошлого, она позволила себе полностью погрузиться в призрачный, воображаемый мир сцены. Любая красота, пусть искусственная, иллюзорная, преходящая, всегда предпочтительнее уродства. Розали нуждалась в огнях рампы, неземной музыке оркестра и всей обольстительной театральной магии.

Она встретилась с лордом Свонборо в украшенной гобеленами комнате, и он довольно экстравагантно приветствовал ее:

– Я говорю, Джап, неужели Джервасу не будет приятно, когда он увидит мадемуазель?

– Несомненно, милорд, – ответил гувернер.

Дотошное изучение истории сыграло с ним недобрую шутку. Все костюмы, найденные в сундуках, показались мистеру Даффилду неподходящими для лорда-протектора. Он надел черную мантию, хранившуюся у него с университетской поры, и круглую широкополую шляпу, к которой Розали прикрепила серебряную пряжку.

Ожидая появления герцога, Ниниан принялся гадать, в каком одеянии тот предстанет и кого намерен изобразить. Он поправил приклеенные усы и бороду и заявил:

– Я сказал Джеру, чтобы он надел броню – кольчугу и шлем. Они принадлежали нашему предку, наголову разбившему войска Оливера Кромвела при Солуэй Марш.

Однако Джервас обманул ожидания своего подопечного. Он появился в длинном, волочащемся по полу плаще из зеленого бархата, туго стянутом на талии золотым кушаком. Из-под него виднелись батистовая рубашка и красные бриджи. На шее герцога висела золотая цепь, пальцы были унизаны кольцами с драгоценными камнями, а голову украшала фальшивая корона.

Ниниан пристально осмотрел его, но не смог скрыть недоумения.

– Кто же ты?

– Я догадался, – объявил мистер Даффилд. – Его светлость захотел стать Обероном.

– Как это умно, Джер! Жаль, что мне не пришло в голову.

– Ты и так великолепен в своем камзоле, – успокоил его Джервас, – а секстант дополняет костюм. Но ты взял его без моего разрешения из застекленного ларца в архивной комнате. – Он улыбнулся Розали и добавил: – Можно нам сесть за стол, волшебница Титания?

«Супруг» протянул ей руку, и она позволила ему усадить ее в кресло. На один вечер он превратил ее фантастическое царство в действительность, и они стали равны.

За обедом они поддразнивали Ниниана за огромное количество сладостей, поданных на стол. Он и правда не поскупился – среди них были имбирные пряники, фруктовые пирожные, лимонный крем и сладкие макароны. Последним Парри принес «пирог двадцатой ночи». По приказу хозяина он поставил пирог перед Розали, которая должна была его разрезать.

– Он так красив, что я боюсь его испортить, – грустно проговорила она, глядя на решетку из сахара и вишен. – Ну что ж, раз так надо...

– Разделите его на четыре равных куска, – пояснил Ниниан, протягивая ей нож.

Когда она это сделала, он обменялся понимающим взглядом с Джервасом, а потом разложил куски на тарелки и тщательно осмотрел каждый из них.

– Он не только красив, но и потрясающе вкусен, – сказала Розали, попробовав кусочек. Она поднесла следующий ко рту и обнаружила, что в нем запечен какой-то непонятный предмет зеленого цвета, похожий на крошечную гальку.

– Вы нашли ее! – возбужденно воскликнул Ниниан. – В пироге всегда прячут горошину, и женщина, нашедшая ее, становится королевой вечера.

– Но я и так королева. – Пронаблюдав, как он расправился со своим куском пирога, она с подозрением спросила:

– А что еще вы в нем спрятали?

– Фасолину, – ответил Джервас и вытащил ее.

– Diable! Я хотел бы ее!

Ниниан заметил, что все уставились на него, и невнятно извинился.

– Вы обещали никогда не употреблять это слово, – с сожалением произнесла Розали, и ее лицо сделалось печальным. – Я не учила его этому, – попыталась она оправдаться перед герцогом.

Тот засмеялся и сказал:

– Как заметил Поп, недоучивать очень страшно.

– Какой папа? – удивилась она. Мистер Даффилд покачал головой.

– Не глава римской церкви, мадемуазель. Его светлость имел в виду великого английского поэта Александра Попа.

Она устыдилась своего невежества и снова покраснела.

После обеда они перешли в увешанную гобеленами комнату. Ниниан еще днем украсил камин ветвями остролиста. Теперь он провел хозяина и хозяйку вечера к их «тронам» – позолоченным креслам с витиеватой резьбой. Он пояснил Розали, что обладание горошиной и фасолиной дает право распоряжаться вечерними торжествами.

– В какую игру вы хотели бы сыграть? – осведомился он.

– В «Дракона», – немедленно откликнулась она, вспомнив о любимой игре герцога.

После того как они вдоволь повеселились от проигрышей и штрафов, Джервас убедил Розали доставить им удовольствие и показать пантомиму. Ее зрители наперебой выкрикивали, кого они хотели бы видеть. Выслушав их, она изобразила королеву Шарлотту, дворецкого Парри и, наконец, пьяного матроса, о котором из чистого озорства упомянул Ниниан.

Ей захотелось рассмешить мальчика, и она предложила сыграть в жмурки. Когда он повернулся, изобразив слепого, Джервас и гувернер последовали за ним. Розали, быстро схваченная мистером Даффилдом, замыкала шествие. Герцог завязал ей глаза шелковым платком и заботливо спросил:

– Не слишком ли туго?

Она покачала головой, и он закружил ее, сначала медленно, затем скорее и, наконец, отпустил девушку. Ей понадобилось несколько минут, чтобы перевести дух и прийти в себя. Комната была невелика, и она не предвидела никаких осложнений с тремя игроками.

Услышав торопливые шаги, Розали двинулась вперед. Ее вытянутые руки коснулись занавесей, и когда она поняла, что за ними никто не прячется, то продолжила свои поиски на ощупь и наугад.

Негромкий смех заставил ее остановиться. Пытаясь определить, откуда он доносится, она услыхала шум в холле и смутилась. Кто-то тяжело дышал, а затем простонал. Однако вскоре все смолкло. Дверь в комнату со скрипом открылась, и Розали крикнула: