Пустынный вояж - Алекс Войтенко

получить порядка тридцати тонн сахарного песка, несколько тон жома, который с удовольствием берут для корма крупного рогатого скота и тонну патоки, что тоже идет на корма. В этот момент начинают меняться правила. Если еще месяц назад я проводил посевную и уборку за магарыч, то теперь, помимо того же магарыча колхоз требует с меня оплату.

Я иду к директору совхоза «Восход», что находится в Липецкой области, подписываю с ним договор, согласно которому совхоз обязуется убрать мое поле сахарной свеклы и отправить на переработку на сахарный завод. При этом я получаю четкое заверение в том, что раз уж я первым подписал договор на уборку, то первым и получу услугу. И я со спокойной душой дожидаюсь, когда на моем поле появится техника для уборки.

Вот только закончив уборку на соседних полях, технику перебрасывают на другие, не обращая на меня никакого внимания. А на вопрос директору, что за дела? Получаю ответ, что все в порядке. Все согласно договору. То есть вначале совхоз убирает свое, а после мое, но в первую очередь. Хорошо допускаю и такое. Потом вдруг вижу, как колхозная техника работает на полях другого фермера. Я опять к директору. Оказывается этот другой, сын секретаря райкома партии, потом был племянник райкома комсомола, потом просто соседнее поле, чтобы не возвращаться и сэкономить топливо, потом сват, брат, кум и так далее. В итоге, когда ко мне прибыла техника, на поле уже лежал метровый слой снега. Естественно никакой уборки не получилось. Морозы были сильны, и техника была уже не в состоянии производить уборку в мерзлой земле. В суде ясно дали понять, что положительного решения, в мою пользу ждать не следует. Никто не станет портить свою репутацию пытаясь вывести на чистую воду руководителей райкомов и обкомов, которые в то время, еще имели вес. Кстати деньги за оплаченную мною услугу так и не вернули. Просто у совхоза их не было. Это были времена бартера и с наличкой была большая напряженка. Позже, добился того что дали хоть что-то и на эту сумму удалось выписать доски с местной пилорамы.

Понимая, что я человек здесь чужой и пришлый, и толку от моих претензий ни какого не будет, просто распродал все хозяйство и переехал в город. Конечно, было жаль всех трудов, но с другой стороны получил неплохой урок. Поэтому сейчас, я хоть и восторгался в какой-то степени патриархальным укладом сельской жизни, но предпочитал держаться от всего этого подальше.

Исходя из всего вышесказанного, я не искал места для жизни среди этих бесконечных полей, я просто отдыхал душой и телом от песков Австралии. Здесь действительно все было иначе. Даже воздух, который был истинно свежим, каждый раз принося с собой то ароматы хвои и других растений от близлежащего леса, то благоухание цветущих полей лаванды и цельмесии, а то и просто запахи моря и водорослей, доносящихся с побережья.

И с каждым новым днем проведенным здесь, мне хотелось найти спокойное место, где-нибудь на побережье, и поставить хороший дом, завести семью, и просто наслаждаться жизнью.

Глава 14

14.

«Если довелось в империи родиться, лучше жить в провинции, у моря». Когда-то мне очень хотелось последовать этому совету, но жизнь диктует свои правила, и я прожил остаток свой дней у рукотворного моря, которое чаще называли не слишком приятным словом «водосранка», что было в общем-то и правильно. Особенно учитывая то, что очистные сооружения, как раз и находились на берегу водохранилища, и нередко можно было заметить не слишком приятные глазу образования на поверхности воды, делящей город на две части.

Я купил сотню акров земли у залива Керикери, почти на самой северной оконечности Северного острова Новой Зеландии. В принципе, земля мне была не очень-то и необходима, просто повелся на: «Шоб, було». Да и обошлась она мне очень недорого. Мало ли, что может произойти в будущем, а так имеется собственная земля, способная тебя прокормить. Участок находится на берегу залива в двух километрах от одноименного города. Место очень красивое и главное удобное по многим причинам. Во-первых, среднегодовая температура здесь двадцать пять градусов. Изредка она поднимается до тридцати, и еще реже опускается ниже двадцати градусов. Другими словами здесь вечное лето, что меня вполне устраивает.

Городок хоть и небольшой, но с другой стороны, здесь во всей стране живет не больше трех миллионов человек, поэтому шесть тысяч населения Керикери, кажется вполне достаточным. А если вдруг этого мало, то в ста пятидесяти километрах от сюда, находится Окленд, столица и самый большой город островов.

Дом на участке уже имелся и он был достаточно большим для того, чтобы без особенных проблем, его можно было переделать в этакий семейный отель на десяток-другой постояльцев. Большую часть купленной земли было решено реформировать под поле для гольфа. По мнению специалистов, нанятых мною, земля подходила для этого как нельзя лучше. Правда все это дело далеко не быстрое, но зато в итоге, способное приносить стабильный, пусть и не очень большой доход. Но гольфовые поля и не предназначены для получения доходов. Для их содержания используются ежегодные взносы членов гольф клуба, сами поля, своего рода площадки, где можно отдохнуть, размяться и решить некоторые вопросы, обсуждение которых лучше проводить на природе и без лишних свидетелей. Вдобавок ко всему, владелец подобного клуба, получает некоторые преференции от каждого члена этой организации, и соответственно косвенно, даже выигрывает от знакомства и дружеских отношений со многими полезными людьми.

Камни, причем далеко не все, предложенные мною представителю дома «Картье» ушли влет и по очень хорошей цене. В итоге мои средства находящиеся на счетах банка, увеличились на порядок. Тоже самое касалось и одной из фляжек предложенных ее представителю. Анализ металла показал, что это сплав, состоящий из платины и серебра, так называемый Платинит содержащий в себе до шестидесяти пяти процентов платины и тридцати пяти процентов серебра. Достаточно дорогой сплав, используемый для ювелирных изделий. При этом все полученные средства остались здесь на островах в одном из местных банков. Сам же я, пока шло формирование моих земель и перестройка купленного дома, решил смотаться в Дарвин, чтобы решить все вопросы с действующими там предприятиями и скорее всего, забрать из них свою долю. Все же Новая Зеландия показалась мне более удобной для проживания, нежели Австралия.

Дарвин встретил меня проливными дождями и жарой. Как раз наступила местная зима, а город хоть и находился на границе субэкваториального пояса, но то все же иногда дожди проливали и на его земли. Впрочем, все это шло только на пользу.

Наше предприятие стремительно развивалось, благодаря стараниям Степаныча и его сыновей, трейлер-парки были открыты в десятке самых крупных городов страны и приносили ощутимый доход. Золотой прииск, найденный мною, хоть и давал какую-то выработку, но особенной пользы не приносил. Это с начала пятидесятых добыча одного грамма золота на тонну породы, будет считаться вполне рентабельной, но пока до этого времени еще далековато. Поэтому посовещавшись между собой, решили избавиться от этого предприятия, тем более, что Степаныч уже получал довольно заманчивые предложения, касающиеся продажи.

А еще ему ужасно хотелось узнать историю подаренного мною кольта подаренного Владимиром Каппелем, адмиралу Колчаку. Как итог, я рассказал Степанычу о проделанном мною пути из Красноярского края, по тайге. И о том, как я обнаружил спрятанные на болотах два вагона, в одном из которых и было найдено это оружие, а в другом остатки казны Русской Освободительной Армии.

Узнав об этом вагоне, Степаныч загорелся идеей вытащить его с территории СССР и воспользоваться его содержимым, для помощи русским, оказавшимся в бедственном положении из-за переворота. Как-то иначе, он никогда не называл Октябрьскую революцию. Я разумеется, выслушал его позицию, но честно говоря был не совсем согласен с нею. В конце концов, ведь никто не заставлял не меня, ни его покидать территории бывшей России. Вполне можно было устроить свою жизнь и там. Ведь она не осталась пустыней, люди и сейчас живут на ее территориях.

— Поэтому, как мне кажется, будет гораздо правильнее, как-то попытаться передать эти деньги тем, кому они по праву принадлежат.

— И кому же, по праву принадлежит