Смерть Аттилы - Сесилия Холланд

Девушка скорчилась в углу занавешенной балдахином постели кагана. Занавеси были почти прикрыты, и сам каган оставался в тени. Он лежал на спине в полумраке с открытым ртом. Все лицо было в крови. Под постелью кровь стояла лужицей. Она уже наполовину высохла, и ею были сильно пропитаны покрывала.

Эдеко что-то говорил, но Такс его не понимал. Он не мог отвести взгляда от кагана. Наконец Эдеко схватил его за плечи и начал трясти так, что у него чуть не отлетела голова. Такс заскулил. Когда Эдеко отпустил его, он поднял на него взгляд.

— Эдеко, что теперь будет с нами?

— Молчи, — приказал Эдеко. — Мы потом подумаем об этом. Ты останешься здесь и станешь сторожить его тело. Ты сможешь это сделать? Если нет, то этим займется Монидяк…

— Сделаю, — сказал Такс — Позволь это сделать мне.

— Не уходи, — распоряжался Эдеко. — Константиус пойдет со мной.

Константиус начал рыдать. Его руки в кольцах дрожали, и он на латыни начал о чем-то умолять Аттилу. Такс стоял с копьем у постели вождя. Резкие незнакомые звуки молитвы Константиуса пугали его. Он посмотрел на девушку.

— Это она его убила?

— Нет, — резко сказал Эдеко. — Это не она. Посмотри, что с ней творится.

Он подошел к постели и одной рукой ухватил девушку за талию. Она вся обмякла у него в руках. Глаза у нее были широко раскрыты, но она ничего не понимала. Эдеко приподнял ее. Она положила голову ему на грудь и медленно закрыла глаза.

— Пошли со мной, Константиус, — сказал Эдеко и подтолкнул маленького толстого человечка к двери.

— Монидяк, открой нам дверь.

Дверь открылась, и они вышли из комнаты. Было видно голову Эдеко между повисшей светлой головкой девушки и лысой головой в веснушках римлянина. Когда они ушли, Монидяк заглянул внутрь. Увидел кагана, и у него посерело лицо. Он посмотрел на Такса. Они оба молчали. Потом Монидяк вышел и запер за собой дверь.

Такс сел на пол у головы кагана. Он почувствовал запах засохшей крови. Сначала он боялся посмотреть на мертвеца, но потом взглянул на него. Каган лежал, подтянув ноги к груди, его тело было выгнуто вперед в агонии. Кровь лилась у него изо рта и носа. Его волосы были пропитаны ею, а усы засохли от крови. Таксу стало так жаль его, что он начал плакать. Ему припомнилось все, что каган когда-либо говорил ему. Ему было так жаль, что Аттила умер в страшной боли и агонии. И рядом с ним была девушка, слишком испуганная, чтобы позвать на помощь. Такс положил голову рядом с мертвой головой и, плача, решил, что теперь никогда не сможет быть счастливым.

Через некоторое время он услышал шаги за дверью, вскочил и схватил копье. В комнату вошло много народа. Они стояли и смотрели на мертвого повелителя. Такс нервно переложил копье из правой руки в левую.

Эллак сказал:

— Эта девушка, наверно, его отравила.

Он повторил эти слова еще раз без всякого выражения. Маленький Эрнач, стоявший за ним, заплакал.

— Нет, — сказал Денгазич. Он встал рядом с Эрначем и положил ему руку на плечо.

— Каган был болен. Я был с ним как-то, когда у него начались боли в животе.

Он подошел к постели мимо Такса, чтобы коснуться тела, но Такс стал между ним и каганом.

— Пусти, — нетерпеливо сказал Денгазич. — Он был моим отцом.

Такс стоял молча, но когда Денгазич попытался его обойти, Такс снова преградил ему дорогу. Денгазич пожал плечами и отошел к остальным детям кагана.

Маленькие плакали. Старшие сыновья взяли их за руку и начали выводить из комнаты. Остались только Эллак и Денгазич. У Эллака сверкали глаза. Он сказал:

— Если ты поддержишь меня в качестве кагана, то станешь вторым после меня.

Денгазич захохотал.

Дверь открылась, и вошли Эдеко со Скоттасом, Орестесом и двумя вождями хунну. Они стояли за сыновьями Аттилы, смотрели на его тело и разговаривали шепотом. Орестес и Скоттас вышли, но вошли другие вожди хунну и их помощники. Они входили по двое, смотрели на мертвеца и молча выходили из комнаты.

В дверях появилась Крека-хатун с Эрначем, глянула на Аттилу и ушла, прикрыв рукой глаза, Эрнач остался, его покрасневшие глаза внимательно смотрели на Эллака. Такс снова уселся на пол, держа перед собой копье. Эдеко остался в помещении и прислонился к стене напротив Такса. Эллак и Денгазич шептались. Такс их слышал, и он понял по выражению лица Эрнача, что тот их тоже слышал. Эллак пытался уговорить Денгазича, чтобы тот принял его сторону. Денгазич не соглашался. Время от времени Денгазич смотрел на Такса, и наконец он толкнул Эллака, чтобы тот замолчал. Он тоже посмотрел на Такса и притих. Они не видели Эрнача, и он потихоньку исчез из покоев отца.

Первым из германцев пришел Ардарик. Он был один. Когда он увидел кагана, то побелел. Он открыл рот и попытался что-то сказать, но не смог, только покачивал головой из стороны в сторону. Повернувшись к Эдеко, он сказал:

— Вы знаете, что я так же сильно скорблю, как и вы. — Да.

Ардарик продолжал качать головой. Такс спросил:

— Почему он так говорит? Эдеко ему не ответил.

В двери один за другим вошли три короля племен остготов. Лица у них были напряженными и рты крепко сжаты. В это время из комнаты вышли Денгазич и Эллак. Короли тихо переговаривались между собой на своем диалекте. Такс плохо их понимал, но они говорили о крови. Затем в комнате появились шаманы.

Их было пятеро. Трубач был среди них, но не он был их вождем. Вождем был Мегиддо — старый, сгорбленный и немой человек. На нем была накидка из перьев ворона — он был из клана Шаи, и ворон был одним из их тотемов. Другие шаманы стояли в стороне, а Мегиддо наклонился и обнюхал лицо Аттилы. Он протянул тонкую руку и коснулся его тела. Шаманы обходили Такса, не глядя на него и не разговаривая с ним. От них пахло по-разному, но это был запах сушеных трав. Когда они все осмотрели тело, то сгрудились в кружок и начали разговаривать на языке жестов — это был единственный язык, понятный Мегиддо. Они быстро переговорили и ушли все, кроме Трубача.

Трубач заявил:

— Эдеко, каган болел, и мы давали ему против болезни магические талисманы. Мы считаем, что он погиб от болезни, и не следует никому за это мстить.

Эдеко посмотрел на остготов, которые оставались в комнате, потом перевел взгляд на тело кагана.

— Что это за болезнь, когда человек теряет столько крови?

— Кто знает?

Трубач наклонил голову набок и глянул в сторону остготов.

— Может, это кара за то, что он сам проливал столько крови.

Он сделал шаг назад, посмотрел на Такса и тихо заметил.

— Не плачь, лягушонок. Все люди умирают.

Он поправил на плечах плащ из кожи змеи и пошел к двери.

— Он пил столько крови, что она его убила, — пробормотал один из королей остготов. Два другие согласно кивнули и подошли ближе друг к другу.

— Если бы он верил в Иисуса Христа… Они быстро последовали за Трубачом.

Такс снова посмотрел на кагана. Ему казалось, что он потерял отца.

Там, где было кольцо из факелов для свадьбы кагана, сейчас сооружали деревянную платформу высотой с всадника на коне. Ардарик заметил, что это место является священным для хунну, но когда Дитрик попытался его расспрашивать, он ему ничего не мог объяснить.

— Они приходят туда, чтобы совершать там ритуалы, — сказал сыну Ардарик. — Когда Бледу у… он умер, они принесли туда его тело, чтобы сделать с ним то, что делают со всеми мертвыми гуннами. Каган принял свой титул тоже там.

Густая летняя трава была затоптана и вся покрыта сажей от факелов, горевших во время брачной церемонии. Дитрик сделал несколько шагов к кругу, но Ардарик резко отозвал его назад.

— Я тебе уже говорил, — сказал Ардарик, когда сын вернулся к нему. — Оставь их в покое, и ты должен меня слушать. Если ты нарушишь мой приказ, я прикажу, чтобы тебя связали и держали в доме.

— Почему? — спросил его Дитрик, но Ардарик уже разговаривал с остготом Видимиром. Они пришли, чтобы посмотреть, как идет работа по подготовке погребального костра кагана, но теперь были полностью заняты своим разговором. Дитрик злился. Сначала, когда он услышал о смерти Аттилы, он перепугался, как маленький ребенок, боящийся чего-то незнакомого в темноте, но сейчас он был сильно возбужден. Всю его жизнь над ними стоял Аттила. При нем все шло по определенным правилам и никогда не было никаких сюрпризов. Теперь начнутся перемены. Новые люди станут занимать важное положение. Ардарик и Видимир обсуждали именно это. Они говорили о Денгазиче и Эллаке, старших сыновьях кагана, которые могли занять его место. Дитрик решил, что не станет поддерживать Денгазича, тот наполовину гот. Он подумал о том, поведет ли их новый каган в поход против Рима. На этот раз он сможет принять участие в походе. Конь наклонил голову и стал щипать траву.

В лучах заходящего солнца перед ними расстилалась коричневая степь. Она плавно переходила волнами за горизонт. К погребальному костру привезли еще дрова. Помост был наполовину закончен, и вокруг него, как муравьи, копошились люди. Конь Дитрика сделал еще шаг в ту сторону, щипля траву, и Дитрик почувствовал желание перевести коня в галоп и поскакать туда. Но он услышал новую нотку в голосе Ардарика и побоялся его ослушаться.